Клятва московской принцессы - Анна Устинова

Но и для ведьм процесс возрождения крайне непрост. Две сущности долго притираются друг к другу, пока не сольются в единое существо. Иногда жертва оказывается ведьме не по зубам, слишком сильна духом, и тогда в процессе аккомодации обе сущности погибают. Вот почему при выборе жертвы ведьма тщательно взвешивает все «за» и «против». Сильный человек обеспечит долгую жизнь, но есть риск погибнуть. Слабого же хватит ей лишь на короткий срок, да и колдовские силы могут утратить былую мощь, аура истощится.

Основное отличие ведьм по крови от ведьм по призванию в том, что, по сути, они не женщины, а обладают лишь женским обличьем. Как рождаются ведьмы по крови, ни один из смертных не видел, но согласно существующим легендам они появляются на свет из яйца, оплодотворенного злом.

«Весь вопрос, откуда берется само яйцо, – озадачился Егор. – Его откладывает уже существующая ведьма или годится любое, хоть и куриное?»

Книга на сей вопрос не давала ответа, как, впрочем, и не рассказывала, кто же потом растит и воспитывает вылупившуюся ведьмочку. На порог к честным людям ее подкидывают? Холят они, сердобольные, бедную несчастную сиротку, а она потом в благодарность жизнь у них отбирает. Или у ведьм есть какой-нибудь кодекс, согласно которому приемные родители неприкосновенны?

Внимание мальчика привлекли пометки карандашом на полях. У того, кто их сделал (по всей вероятности, это был Карл), тоже возникло множество вопросов. Егор с трудом разбирал мелкий витиеватый почерк: «Что забирает ведьма у человека? Энергия – это душа или просто жизненная сила? Если, к примеру, жертва – человек добрый, как отобранная у него энергия влияет на сущность возродившейся ведьмы? Она становится добрее или остается прежней? Суть человека имеет значение или не имеет? А зло, помноженное на зло? Минус на минус должен давать плюс, иными словами, добро. Но скорее получается огромный минус, то есть усиливается зло. Или главное в этом процессе – сущность самой ведьмы? Она определяет градус зла?»

Егор вновь открыл страницу с портретом Прозероны. Как все-таки похожа! Словно сестра-близнец Потылихи. Или она и есть? Попал же Крабби в его, Егора, мир! И Прозерона могла просочиться каким-нибудь образом. Например, прямо из той темницы и переместилась, она ведь была заперта и пуста, хотя ее самым тщательнейшим образом охраняли. Но тогда Прозерона очень давно живет на земле. И совершено логично, что Крабби ей показался желаннее Коржика. Представитель ее родного мира! Земляк земляка чует издалека, хотя, может, даже не осознает этого. Вот бы узнать, чем закончилась там аккомодация. Лучше бы Крабби ей оказался не по силам и оба померли. А если, наоборот, Потылиха стала еще сильнее?

Одно успокаивало Егора: в скором времени ей новая жизненная энергия не понадобится, и Коржик спокойно себе продолжит отдых на свежем воздухе. Если, конечно, Потылиха – это Прозерона, и в их с Никифором мире ведьмы живут по тем же законам.

Он заглянул в оглавление: что там еще интересного? Ага: символическая магия, анималистическая, парализующая, управление погодой… Вот этому не мешало бы научиться! Любовная магия! Привороты и отвороты. Лечение травами, гадания по картам, хрустальным шарам, камешкам и спитому чаю. Поиски краденого. Помощники ведьм.

Жуткий хохот заставил его выронить книгу из рук. От ужаса он чуть не свалился с дивана. «Уф-ф! – наконец дошло до него. – Это же чертов будильник! Хохочет не хуже какой-нибудь ведьмы! Можно заикой сделаться!»

Подобрав книгу, Егор бережно положил ее на стол и сделал третий глоток из фляжки. Первый раз напиток показался ему лишенным вкуса – вода водой, во второй раз – чуть кисловатым. Теперь во рту стало сладко, по всему телу разлилось приятное тепло, и начало неумолимо клонить в сон. Веки отяжелели, слипались. Егор, едва одолев три шага до дивана, рухнул на него как подкошенный. Последним усилием воли он с грехом пополам натянул на себя плед…

Потылиха стояла на фоне горящего хутора Косачевых. Из ее разверстого беззубого рта несся истошный хохот. Егор понимал: у него есть единственный шанс. Упустишь – она победит. Надо изо всех сил толкнуть ее в бушующее пламя, иначе погибнет он сам и Никифор, и мама Никифора, и дядя Федя… Только Егор может уберечь их от смерти. И лишь ему под силу очистить мир от этой опасной нечисти.

Он сделал глубокий вдох. Легкие обожгло раскаленным воздухом. Еще мгновенье, и силы иссякнут. Мышцы его напряглись. Он ринулся на Потылиху. Она, извернувшись, клещами сжала обе его руки и перекинула его через спину прямо в огонь. Егора обожгло с ног до головы. Он лишился чувств…

Придя в себя, Егор опять услыхал дикий хохот. Еще сквозь сон он увидел собственную руку – всю в коричневых подпалинах. Кожу нещадно жгло. Только тут он сообразил, что лежит на диване в библиотеке Карла, из компьютера несется дурацкий смех будильника, но рука… Она действительно опалена!

Мальчик выпростал из-под пледа вторую руку. То же самое: горит и усеяна коричневыми пятнами. И тело по ощущению – сплошной ожог. Взвившись на ноги, он стащил с себя одежду.

Подпалины шли от ступней и выше, насколько хватало глаз! Приглядевшись внимательней, он увидел, что пятна к тому же мигрируют, отвоевывая себе все новые участки кожи. На ожог не похоже. Егор уже разобрался: горит изнутри, притом с такой силой, будто в недрах его организма идет термоядерная реакция. Нянин напиток! Это из-за него! Кстати, настало время выпить очередную порцию.

Он отхлебнул из фляжки в надежде, что полегчает. Жидкость кислотой обожгла пищевод. Егора едва не вырвало. Кожу драло нещадно, будто и впрямь в костер кинули. И еще она неуклонно темнела. «По-моему, я становлюсь этим… Ну, афро-русским, как теперь говорят, – ошарашенно наблюдал за процессом Егор. – Ну, дает Ли-Ли Павловна! Что она мне намешала? Не перестаралась ли второпях?»

Кожа продолжала темнеть, нетронутыми оставались лишь светлые островки ступней и ладоней. Переместившись на кухню, Егор намылил руки и сунул их под струю холодной воды. Самочувствие чуть улучшилось, однако на пигментацию процесс мытья не подействовал. Стоило Егору вынуть руки из воды, неприятные ощущения дали о себе знать с новой силой. Он запаниковал. Ли-Ли Павловна, конечно, предупредила, что не надо ничему удивляться, но ведь и она от ошибок не застрахована. Если случайно переборщила каких-нибудь компонентов, процесс станет необратимым.

Жгло так, что, казалось, еще мгновение, и Егор вспыхнет изнутри. Где-то он читал про самовозгорание. Мигом представилась жуткая сцена: Ли-Ли Павловна возвращается, а на диване вместо него жалкая кучка пепла. Тогда, пожалуй, и Христофор Павлович не поможет. Он, конечно, великий кудесник, но ведь Егор-то не Птица Феникс! Надо срочно связаться с Ли-Ли Павловной!

Натянув на себя одежду, он выскочил из библиотеки и распахнул створки стенного шкафа. Три стены, полка и пять пустых вешалок. Забравшись внутрь, Егор принялся ощупывать стены в поисках хоть какого-нибудь пускового устройства. Тщетно. Оно отсутствовало. Притащив из хранилища стул, он взобрался на него и тщательно ощупал потолок. Мимо тазика! Гладко отполированная поверхность, и только.