Третья степень - Эндрю Гросс

– Понимаю, – спокойно отреагировала я.

– И куда он должен был отправиться на следующей неделе?

– Я в курсе дела, как, впрочем, и вы.

Томпсон бросил торжествующий взгляд на Молинари.

– Значит, это еще один маньяк-убийца, который совершенно явно рассчитывал сорвать встречу "большой восьмерки".

– Да, – согласилась я. – В этом нет никаких сомнений.

Томпсон засмеялся и снова потянулся к мобильному телефону, однако Молинари остановил его движением руки.

– Думаю, вам следует выслушать все аргументы лейтенанта, – твердо сказал он и выжидающе посмотрел на меня.

– Ладно, – сказала я, обдумывая каждое слово. – Прежде всего хочу обратить ваше внимание на то, что это место преступления совершенно не похоже на то, что мы видели раньше. Видимо, этот мерзавец – мужчина. Это следует хотя бы из того, что ему пришлось приложить немало сил, чтобы сбить Проппа с ног. Однако я имею в виду другое. Посмотрите на состояние тела.

Я подошла к зеркалу и указала на прикрепленную к нему фотографию.

– Первые два убийства были в высшей степени хладнокровными и расчетливыми, а это было совершено с каким-то эмоциональным надрывом. В нем есть что-то очень личное. Взгляните на тело. Он не только застрелил жертву, но и искромсал ее ножом.

– Вы хотите сказать, что существует принципиальное различие между тем, как именно убиты эти люди? – недоверчиво переспросил Томпсон. – Взорваны в собственном доме, отравлены большим количеством смертельного яда и застрелены из пистолета?

– Послушайте, специальный агент, – снисходительно улыбнулась я, – вам приходилось когда-нибудь нажимать на спусковой крючок во время исполнения служебных обязанностей?

Тот пожал плечами, но при этом заметно покраснел.

– Нет, а что?

Я сняла с зеркала фото с телом Проппа и показала ему.

– Вы могли бы сделать нечто подобное?

Агент ФБР растерянно потупился.

– Разные убийцы, разные темпераменты, – неожиданно вмешался Молинари. – Этот больше похож на маньяка-садиста, чем на хладнокровного террориста.

– Конечно, – обрадовалась я, – а теперь обратим внимание на время преступления. В сообщении, которое мы получили вчера по электронной почте, говорилось, что они будут убивать одного человека каждые три дня. То есть срок истекает в воскресенье. А сейчас какой день? Не слишком ли рано для исполнения приговора?

– Не исключено, что этот парень просто попался под руку, – неуверенно возразил Томпсон. – Вы что, хотите сказать, что готовы верить террористам на слово?

– Именно это я и хочу сказать, – улыбнулась я. – Я много повидала подобных убийств и хорошо понимаю истинные мотивы террористов. Если хотите, у них есть перед нами некоторые обязательства. А если мы не верим ни единому их слову, то почему должны полагаться на их предупреждения? Каким образом мы можем найти подтверждение тому, что здесь действовала та же террористическая группа? Они просто вынуждены соблюдать определенные правила, иначе все их планы станут бессмысленными.

Агент Томпсон с надеждой повернулся к Молинари, который внимательно следил за каждым моим словом.

– Вы по-прежнему убедительны, лейтенант, – сказал он, одобрительно улыбаясь.

– А самое главное заключается в том, – сказала я в заключение, – что здесь нет подписи, как в случае убийств в Сан-Франциско. Тогда он сделал это намеренно, так как хотел, чтобы мы знали, с кем имеем дело. Он хотел, чтобы мы поражались его неуязвимости и превосходству. Он даже оставил возле взорванного им дома еще один рюкзак со второй бомбой. А деловые бумаги Бенгозиана они запихнули ему в рот. – Я сделала паузу, пожала плечами и посмотрела на Молинари: – Разумеется, вы можете пригласить сюда любого специалиста из ФБР или Совета национальной безопасности, но, поскольку вы привезли сюда меня, я имею все основания высказать свое мнение. Я еще раз повторяю, что это не он.

– Я все же позвоню и предупрежу их, – сказал агент ФБР и кивнул Молинари, проигнорировав мои слова. Я с трудом сдержала возмущение.

Молинари пристально посмотрел на меня.

– Я хочу, чтобы между нами была полная ясность, лейтенант, – сказал он, не сводя с меня глаз. – Вы полагаете, что это убийство совершил совсем другой человек, то есть имитатор.

– Это может быть имитатор, а может быть и член отколовшейся преступной группы, – терпеливо пояснила я. – Поверьте, мне самой хочется, чтобы это было третье убийство из уже известной нам серии, так как в противном случае наша задача серьезно осложняется.

– Не понимаю вас, – удивленно заморгал заместитель директора.

– Если это не тот же самый убийца, что и в первых двух случаях, – сказала я, – то это означает, что волна террора вышла за пределы первоначального очага и стала распространяться по всей стране. А это заметно усложняет нашу работу.

Молинари задумчиво кивнул головой.

– Агент Томпсон, – сказал он через мгновение, поворачиваясь к нему, – я рекомендую вашему отделению ФБР относиться к этому убийству как к отдельному и вполне независимому преступлению. По крайней мере на сегодняшний день.

Агент Томпсон тяжело вздохнул.

– А между тем, – продолжал Молинари, – нам предстоит распутать обстоятельства гибели этого человека. – Он внимательно осмотрел гостиничный номер, а потом снова остановил взгляд на Томпсоне. – У вас есть ко мне какие-нибудь вопросы?

– Нет, сэр, – торопливо ответил тот и быстро спрятал в карман мобильный телефон.

Я была поражена. Молинари открыто поддержал меня в этом споре, и даже Ханна Вуд взглянула на него с недоумением.

Остаток дня мы провели в офисе регионального отделения ФБР, допросили человека, с которым Пропп встречался в Ванкувере, и побеседовали с его другом-экономистом, проживающим в Портленде. Потом Молинари при мне позвонил своему руководству в округ Колумбия и изложил мою версию произошедшего, особо подчеркнув, что волна терроризма, вероятно, вышла из-под контроля и может вскоре захлестнуть всю страну.

Примерно в пять часов вечера я вдруг осознала, что не могу больше оставаться в этом городе, так как дома меня ждут еще два нераскрытых преступления. Бренда сообщила мне, что самолет на Сан-Франциско вылетает в половине седьмого.

Через некоторое время я постучала в дверь небольшой комнаты, которую Молинари использовал в качестве своего временного офиса.

– Если я вам больше не нужна, то я вернусь домой, где у меня еще масса неотложных дел. Мне было очень приятно хотя бы на один день почувствовать себя сотрудником федерального ведомства.

Молинари улыбнулся:

– А я надеялся, что вы останетесь еще на какое-то время и поужинаете со мной.