Тот, кто стоит за плечом - Олег Рой

– Вот и не знаю, как быть. Кипеж поднимать – себе дороже. Нас же заставят разбираться, кто и что, еще по шапке надают, скажут, что просохатили, пропустили в школу наркоторговца. А такие таблетки в любом ночном клубе продаются, и, между прочим, за нехилые бабки.

– Ну так и толкни их за бабки, – ответил Миша, просто чтобы что-нибудь сказать. Но оказалось, Марат ждал от него именно этих слов.

– А кому я здесь их толкну? Я же никого из ребят не знаю: кто надежный мужик, а кто – так, редиска.

Он помолчал, не сводя взгляда с Мишкиного лица. Тот тоже молчал, не представляя, что ответить. Какое-то странное волнующее чувство медленно окутывало его, точно темная вода утопающего. Но все равно было интересно.

– А потом, знаешь, как-то некругло получится – подобрал чужое и стал продавать, – словно беседуя сам с собой, продолжал Марат. – Но и выбросить жалко – их из черт-те какой заграницы сюда везли, через сорок кордонов…

И, словно придя наконец к решению, тряхнул головой:

– Я бы их просто бесплатно раздал. Надежным ребятам. Здесь девять штук, наверное, одну прежний хозяин уже проглотил. Не надо только, чтобы малышне досталось – это взрослая забава.

– А себе чего ж не возьмешь? – с трудом разлепив губы, спросил Гравитейшен.

– Чего не возьму? – переспросил Марат, глядя на него с поддельным изумлением. – А откуда ты знаешь, что я себе уже половину не отсыпал? Да нет, шучу. У меня для кайфа – другое зелье, покруче этих таблеток. Как-нибудь дам попробовать – бешеный драйв. На ногах не устоишь. Типа, без кайфа нет лайфа, а без фака нет лака. – И он озорно подмигнул. – Ну так что, возьмешь парочку?

– А почем?

– Ну, ты, брат, как еврей! Сразу – почем! Считай, что это дружеский подарок. Откажешься – обидишь.

– Ладно, давай! – кивнул Мишка. Внезапно ему захотелось обратно в школу, на какую-нибудь городскую контрольную по математике, да еще на самый сложный вариант.

Марат толстыми пальцами вынул две голубые таблеточки из пакетика, и Гравитц положил их в нагрудный карман куртки.

– Ну и молоток! Только в школе не вздумай принимать. Придешь домой, врубишь музон на всю катушку – и примешь. А потом заснешь до утра. И никакого тебе похмелья.

– О’кей, – кивнул Мишка. Ему показалось, что таблетки начинают жечь ему грудь сквозь рубашку, словно две капельки кислоты.

Но Марат все не отставал:

– Так кому же еще дать? Чтобы верный человек, друг, а не портянка какая-нибудь?

На языке у Гравитейшена вертелись две-три фамилии, но он все-таки сдержался и не назвал никого. Марат, видно, понял, что из него ничего не вытянуть.

– Ну ладно, шагай. Потом расскажешь, как оно прошло.

И Мишка зашагал к выходу со школьного двора.

А Марат, спрятав руки в карманы, чуть прищурившись, смотрел ему вслед.

Пока все идет, так сказать, по плану. Шеф непременно будет доволен.

* * *

Сашка моргнул и вдруг понял, что сидит на стуле в закутке Сереги-кольщика, сжимая в руке непочатый стакан теплого коньяку.

Секунду-две-три он не шевелился, не понимая, что с ним произошло и как он здесь очутился. Медленно-медленно, еще не осознав произошедшего с ним чуда, перевел взгляд на левое свое плечо. Рисунок – взлетающий ангел – был там только намечен фломастером.

Кольщик с испугом глядел на клиента, помахал рукой у него перед глазами.

Санек осторожно поставил полный стакан на стол, стараясь не пролить ни капли.

– Ты чего побледнел, малый? Нехорошо тебе? Весь белый стал…

Протянул руку пощупать пульс – и испуганно отдернул пальцы. Рука у Санька была холодна, как лед.

Сазонов с трудом выдохнул воздух. Мысли в голове то неслись буйным вихрем, то, замерев на своих местах, мерцали, как перемигивающиеся звезды в черном небе.

Наконец он смог выговорить:

– Я пойду…

Пошевелился, безвольно сложился вдвое, как перочинный нож. Оперся на ручки кресла. Встал. Кольщик отодвинулся, давая ему дорогу.

Санек неловко напялил на себя остывшую рубашку, свитер, постоял, пошатался.

Тем временем кольщик понял, что клиент уходит, и, разумеется, рассердился:

– Да-а, блин, малец уже не тот пошел! Все теперь нервенные, в обмороки падают! Ладно, вали, вали отсюда! Здесь тебе не медпункт.

Санек покачивался на онемевших слабых ногах, а Серега уже выталкивал его прочь:

– И бабки свои забирай голимые! Кыш отсюда, чтобы я тебя больше никогда не видел!

Санек сунул мятую бумажку в карман, влез в пуховик и выбрался наружу.

Холодно, снег, сугробы – значит, все-таки зима. Он глянул на полтора десятка часов в витрине магазина – все они согласно показывали восемь двадцать. Что это значит? Неужели все то, что он успел пережить, всего лишь сон, странная галлюцинация?..

«Успею!»

И он бросился бежать по улице. Сначала Сашка передвигался как пьяный. Но постепенно тело начинало его слушаться. «Давай, давай, давай», – безжалостно подгонял он сам себя.

Он влетел в школу за минуту до звонка.

Его одноклассники уже сидели за партами.

Как же Сашка был рад всех их видеть! Даже Баринову… то есть Кадушку!

Школьный день прошел совершенно обычно, но, идя домой, Сашка слегка волновался: что, если он застанет в квартире чужого и, как ему почему-то показалось, враждебного мужчину.

Но дома была только мама.

– Вернулся?.. Ну иди есть… А я сегодня опять работу найти пыталась…

И Сашка, не удержавшись, подошел и обнял ее – как не обнимал уже много лет, с тех пор, как решил, что он уже взрослый, и сантименты – объятия, поцелуйчики – ему вовсе не к лицу.

И мама, обрадованная его нежданной ласковостью, едва не расплакалась.

– Возьми. – Он протянул ей пятитысячную.

– А как же… – Ольга неуверенно на него посмотрела.

– Не пригодились. Вернее, пригодились, но не так, как я думал.

Она кивнула и больше не задавала вопросов.

А Санька долго смотрел вроде бы на такую знакомую обстановку – те же обои, старенький стол, – все казалось каким-то особенным, чуть иным. Глядя на маму, Санек чувствовал себя вернувшимся после долгого отпуска, и сердце переполняла нежность. Как же он все-таки ее любит!

– А что бы ты сказала, если бы я себе татуировку сделал? – спросил он вроде со смехом, мол, шутка такая. Но Ольга неожиданно серьезно посмотрела на него, отставила чашку и чуть не плача принялась выпытывать – откуда ему такая идея в голову пришла? Дружки подбивают? Чуть ли не истерику закатила, требуя, чтобы Санек пообещал никогда больше об этом не упоминать. И бесполезно было говорить, что татуировка сама по себе вреда не делает, главное, какой человек ее носит и что у него в голове. Пришлось полчаса ее убеждать, что он пошутил и ни о какой татуировке не помышляет.