Осмысление. Сила гуманитарного мышления в эпоху алгоритмов - Кристиан Мадсбьерг

На помощь пришли идеи публичных и частных пространств Ирвинга Гоффмана в театре жизни. Так мы смогли понять, почему оба тренда существовали в одно и то же время. Дома становились более открытыми и доступными для гостей, и люди считали необходимым больше вкладывать в частные пространства. Производителя бытовой техники особенно интересовали тренды в области помещений для стирки. Теперь у сотрудников компании появилось новое понимание, и они смогли в более осмысленной манере взаимодействовать с дизайнерами, архитекторами, застройщиками и домовладельцами.

Теория

В 1972 году антрополог Маршалл Салинс выявил три модели обмена: негативную, сбалансированную и генерализованную реципрокность. При первой участники отношений дают, чтобы получить взамен больше. Сбалансированная реципрокность представляет собой модель, в которой люди делятся, стремясь приобрести столько же. При третьем типе обмена его участники отдают, не ожидая немедленного возмещения. И верят, что получат больше спустя время.

Практика

Мы работали с крупным американским музеем, чтобы изменить его программу членства. Он вызывал большой интерес, и людей туда приходило много. Но руководство испытывало сложности с превращением гостей музея в постоянных посетителей. И что еще важнее, учреждение было заинтересовано в непрерывном получении большего объема средств от этих людей. Типы обмена Салинса, в особенности генерализованная реципрокность, помогли прояснить ситуацию.

Исследование показало, что посетители рассматривали взаимодействие с музеем главным образом как сделку. Они часто говорили: «Членство себя окупает». Эта точка зрения подкреплялась тем, что учреждение дарило таким посетителям купоны на скидки и предметы одежды. Модель отношений как сделки не способствовала духу щедрости. Нам нужно было изменить подход людей к членству в музее. Это означало переход от негативного типа обмена к генерализованному, или реципрокности доверия. Отныне сотрудники музея призывали посетителей думать о затраченных средствах как о жесте альтруизма или об инвестициях в отношения с искусством и культурой. В результате руководство учреждения получило стратегический подход к развитию членства. А именно идею о том, что его следует преподносить как инвестиции в отношения, а не как сделку.

Теория

В своих работах Людвиг Витгенштейн утверждал, что основная часть нашего языка заключается не в словах. Суть в наблюдении, а не в вербализации. Допустим, мы смотрим на двух рабочих, строящих кирпичную стену. Практически все, что они делают, происходит без слов. Мы ничего не поймем о строителях, если зациклимся на языке. «Не думайте, а посмотрите!» — призывал Витгенштейн.

Практика

Мы проводили исследование, чтобы понять, почему люди поджигали посольства Дании в арабских странах. Легче всего было бы уцепиться за представления нашей культуры о происходящем. И зациклиться на нашем понимании риторики вокруг этих событий. Например, можно было бы сразу предположить, что это бессмысленные акты жестокости «мусульманских террористов».

Вместо этого мы начали с наблюдения. И сосредоточились на невербальной коммуникации, образовывавшей структуры реальности в некоторых сообществах на Среднем Востоке. Погрузившись в миры этих социальных групп, мы увидели отчаяние, вызванное экономической стагнацией. Вера в Коран вела к убежденности мусульман в том, что их общество и культура будут процветать, но вокруг они видели лишь бедность и упадок. Различие между этими двумя образами вызвало конфликт культур, который проявился в регионе повсеместно, в том числе и в поджогах посольств.

Вместо того чтобы сломя голову устремиться к предопределенным нашей культурой аксиомам, мы попытались понять ситуацию и в дальнейшем предложить более эффективные решения.

Примеры применения теории на практике служат иллюстрацией реальной работы осмысления в конкретных ситуациях. Допустим, человек посредством эмпатии погружен в великие книги, искусство, гуманитарные теории и музыку. Чем сильнее его вовлеченность, тем больше он почерпнет из этой связи в моменты распознавания моделей. Я обозначил лишь некоторые теории, которые помогли отдельным идеям всплыть на поверхность. Но осмысление в конечном счете является полностью личной практикой. Чем глубже вы погрузитесь в несметные богатства искусства и гуманитарных теорий, тем больше разгадаете тайн в самом сердце культуры.

Как оставаться открытыми этим загадкам и не испытывать соблазн решить их слишком рано? Как рассуждать о проблеме человеческого поведения, когда нет гипотезы и ничего не ясно? Это кульминация осмысления — творчество, которое появляется через нас, вместо того чтобы исходить от нас.

В 1910 году 23-летний поэт описал свою реакцию на окружающий мир. Собственные мысли он вложил в уста мужчины средних лет, фактически героя Дантова «Ада». Он ходит по кругу все более пустых ритуалов, из которых состоит его день. Как и Гамлет Шекспира, рассказчик не может сделать выбор. Любое действие его парализует. Доходит до того, что поедание тоста или выпивание чая вызывает экзистенциальный кризис:

Когда я перечитываю эту поэму — «Песнь любви Дж. Альфреда Пруфрока» Томаса Элиота, то моментально впитываю ее настроение. Перед мысленным взором предстают улицы, по которым бродил Пруфрок. Я борюсь с призраками в его голове: «А может, персика вкусить? И прядь пустить по плешке?» Узнаю, каково жить в Европе на пороге современности. Это мир, откуда сбежали боги. Реальность без какого-либо ореола смысла вокруг человеческого действия. Место, где рушатся даже самые значимые культурные традиции. Все, что осталось, — это бесконечный и произвольный набор пустых ритуалов: «Испить ли чашку чаю или нет». Герой отвечает: «Нет! Принцем Датским мне, увы, не быть». Экзистенциальный вопрос «быть или не быть» больше остро не стоит.

В 1914 году, через год после завершения этой поэмы, эрцгерцог Франц Фердинанд был убит в Сараево. Элиот доверял мысли бумаге, а действительность начала менять сама себя через войну. Россия, Бельгия, Франция, Великобритания и Сербия объединились против Австро-Венгрии и Германии. Конфликт был у всех на устах. Лондон — город, считавшийся самым современным в Европе — стал местом действия поэмы. Ее герой, Пруфрок, подвергает сомнению все, даже саму возможность озвучить мысли: