Серебряный доспех - Ярослав Хабаров

– Я попробую найти ее, - сказала Пенна, заранее зная, что эти поиски в любом случае будут обречены на неудачу. Судя по тому, что рассказывала Сафена, в самом лучшем случае Пенна обнаружит труп, обезображенный до неузнаваемости, а в худшем - не отыщет ровным счетом ничего.

Похоже, хозяин думал о том же самом, потому что лишь покачал головой.

– Я бы предпочел, чтобы ты прибралась в таверне, - сказал он. - Тебе нужно отрабатывать свое содержание, а я не могу больше кормить тебя бесплатно.

Не возразив ни словом, Пенна взялась за метлу.

Она едва успела закончить работу, когда таверна стала наполняться народом. Судя по всему, люди пришли сюда в неурочный час. Еда еще не была готова - без Сафены дело шло куда медленнее, а из Пенны плохой помощник, ведь воины, как правило, никудышные кулинары.

Впрочем, гости явились в «Палку и колесо» вовсе не ради трапезы. Они были возбуждены и перепуганы.

Минувшей ночью пропали сразу шесть человек, включая служанку из таверны.

– Раньше тоже такое случалось, чтобы люди исчезали, - говорили за столами, - но ведь не по шестеро сразу!

– Это бывало раз в два-три месяца, - добавляли другие. - И чаще всего касалось тех, кто бродил ночами. Ведь кто пропадал-то?

– Пьяницы.

– Бездельники.

– Нищие.

– Никому не нужные дети.

– Дурные женщины, которым все равно не место в нашем городе.

– Вот именно.

– Вот именно.

Пенна изо всех сил сжимала кулаки, чтобы не взорваться от негодования и не вмешаться в беседу. Наверняка многие из поборников «чистоты нравов» пользовались услугами этих «дурных женщин», а, возможно, иные были отцами «никому не нужных детей»! Однако, когда те становились жертвами нечисти, никто в городке не проявлял особой обеспокоенности.

Другое дело - почтенные граждане. Да, тут и впрямь впору бить тревогу.

Хорошо же, может быть, они правы.

– Желтая Игинуш, - произнес один из пришедших, коренастый крепыш в кожаном фартуке мясника. - Уж не известно ли ей, где нам следует искать недругов?!

Взволнованные люди зашумели, начали переглядываться.

– Это ты умно придумал! - воскликнул бородач со шрамом на щеке - очевидно, в молодости тот еще был драчун, а теперь остепенился. - Кто, как не Игинуш! Эта-то ведьма точно знает больше, чем говорит!

– Я бы поостерегся ее трогать, - проговорил некий молодой человек с очень красными, исцарапанными руками (Пенна все глядела на эти руки, пытаясь угадать, какое же ремесло оставляет подобные следы, но ничто не шло ей на ум). - Она страшная… Она только выглядит добренькой, а на самом деле… Я тут раз ей в глаза посмотрел… - Он совершенно смутился и все же закончил: - У нее бездна в глазах. То черная, то вдруг как будто заволочет все туманом…

Он лепетал очень убедительно, но Пенна почему-то почти сразу перестала ему верить. Он переигрывает, подумала девушка, это же ясно как белый день. Ломает перед всеми комедию, изображая из себя эдакого простачка. Простодушный юноша, который боится вампиров, как же… А у самого глаза ледяные. С такими глазами наблюдают за страданиями и смертью преступника, корчащегося на дыбе.

Но почему же остальные не замечают, что этот парень - кем бы он ни был на самом деле - превращает их в подопытных животных? Неужели горожане настолько лишены проницательности? Пенна покачала головой. Она никогда не считала себя слишком уж наблюдательной, но здесь, как ей казалось, истина лежала на самой поверхности…

Тем не менее человек с красными руками легко добился своего. Его попытка «заступиться» за Игинуш, представляя ее как главную опасность для города, возымела прямо противоположный результат. Поднялась настоящая буря.

– Чего тут разговаривать? Убить ведьму! - закричал мясник. - Это все ее проделки! Она убивает наших сограждан, потому что ей это необходимо - творить зло. Без такого она сама начинает помирать, известное дело.

– Она не ведьма, - вмешался хозяин таверны, очевидно желая восстановить справедливость (и тем самым лишь подливая масла в огонь). - Была бы просто ведьма - тогда и страху бы такого не было!

– А нам все равно! - кричали вокруг.

Люди громко хохотали, как будто надеялись таким образом обмануть страх и отогнать его от себя, хлопали друг друга по плечам.

– Нас она не запугает, дьявольское отродье! Мы с ней поквитаемся за все, и за убийства, и за похищения! Что она делала с украденными детьми? Ела их?

Пенна переводила взгляд с одного искаженного яростью лица на другое. Нехорошо все оборачивалось, а закончиться могло еще хуже. Но выбора у девушки не было.

– Нет, - прошептала Пенна про себя. - Только не Игинуш!

Она уже решила, что будет защищать целительницу до последней капли своей крови. Кем бы та ни была на самом деле, Пенна была ей благодарна и не намеревалась позволить этим перепуганным обывателям убить ее.

Ей нужно подняться в хозяйские комнаты и забрать свой лук и стрелы. Разумеется, сама Пенна погибнет, если вздумает сражаться одна против целого города, но зато честь ее не пострадает.

Она горько усмехнулась. Стоило пройти через все эти испытания и вырваться живой из смертоносных болот - единственной из всего отряда! - чтобы так глупо умереть в городке под названием Хеннгаль. В крохотном городке, о котором уже в ста милях от него и не слыхивали.

Она выскользнула из общей комнаты и осторожно поднялась наверх. Никто не обратил внимания на ее отсутствие - все возбужденно обсуждали последние события.

В Хеннгале, несомненно, завелось гнездо слуа, и этому следует положить конец как можно быстрее. А Желтая Игинуш, разумеется, знает обо всем этом куда больше, чем признаётся.

Пенна схватила свой лук, висевший в комнате хозяина над кроватью, равнодушно скользнула глазами по сундуку, где тот, по обыкновению всех горожан, держал хорошую одежду и другие вещи, которыми дорожил, и выбежала из дома.

Толпа как раз заполонила улицу. Мужчины - кто с дубинкой, кто с ножом, кто с остро заточенными кольями - шагали по мостовой, шумно обсуждая предстоящую расправу. Пенна не раз видела подобное выражение на лицах: эти люди испытывали самый настоящий ужас. Сейчас они способны на все. Любые доводы рассудка тут будут бессильны - если опьяненная собственным страхом толпа и протрезвеет, то лишь после того, как непоправимое совершится.

Кроме того… Пенна боялась признаваться в этом себе, но ведь существовала вероятность того, что обитатели Хеннгаля правы и Игинуш действительно зло и порождение зла. Она помогла Пенне с больной ногой - но не потому ли, что ощутила в девушке нечто родственное себе? Пенна вспомнила странный, многозначительный взгляд, который устремила на нее Игинуш перед тем, как они расстались. Точно пыталась высмотреть в чертах Пенны нечто знакомое. Что?