📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаАня из Зеленых Мезонинов - Люси Мод Монтгомери

Аня из Зеленых Мезонинов - Люси Мод Монтгомери

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 80
Перейти на страницу:

Аня простояла остаток дня с этой надписью над головой. Она не плакала и не опустила головы. Гнев еще кипел в ее душе, и это поддерживало ее в страданиях унижения. С пылающими от гнева щеками, возмущенным взглядом одинаково встречала она и сочувственный взгляд Дианы, и полные негодования жесты Чарли Слоана, и злорадную улыбку Джози Пай. Что же до Гилберта Блайта, то она даже не взглянула на него. Она никогда больше на него не посмотрит! Она никогда не будет с ним разговаривать!!!

Когда занятия кончились, Аня вышла из школы, гордо подняв свою рыжую голову. Гилберт Блайт попытался перехватить ее на крыльце.

— Мне ужасно жаль, что я посмеялся над твоими волосами, Аня, — прошептал он с раскаянием. — Честное слово. Не обижайся на меня навсегда!

Аня прошла мимо торжественной поступью, исполненная презрения, даже не взглянув и не подав вида, что слышала эти слова.

— О, как ты могла, Аня? — вздохнула Диана, когда они шли домой по дороге, отчасти с упреком, отчасти с восхищением. Диана чувствовала, что сама она никогда не смогла бы отвергнуть просьбу Гилберта.

— Я никогда не прощу Гилберта Блайта, — сказала Аня твердо. — И мистера Филлипса, за то что он написал «Анюта», тоже. Железо пронзило мою душу, Диана.

Диана понятия не имела, что Аня под этим подразумевает, но почувствовала, что это было нечто ужасное.

— Ты не должна обижаться на Гилберта, что он насмехался над твоими волосами, — попыталась она утешить Аню. — Он над всеми девочками издевается. И над моими волосами он тоже насмехался… что они такие черные. Он сто раз называл меня вороной. И я никогда прежде не слышала, чтобы он извинялся.

— Огромная разница быть названной вороной и быть названной морковкой, — сказала Аня с достоинством. — Гилберт Блайт мучительнейше оскорбил мои чувства, Диана.

Вероятно, тем бы дело и кончилось без дальнейших мучений, если бы больше ничего не случилось. Но очень часто за одним несчастьем следует другое.

Ученики авонлейской школы часто проводили обеденный перерыв, собирая сосновую смолу в лесу мистера Белла. Между холмом, на котором располагался этот лес, и школой лежало широкое пастбище, и с высоты детям хорошо был виден дом Эбена Райта, где столовался учитель. Стоило им заметить, что мистер Филлипс выходит оттуда после обеда, как они бегом бросались к школе. Но расстояние, которое им нужно было преодолеть, оказывалось в три раза больше, чем дорожка от дома мистера Райта, по которой возвращался в школу учитель, и потому они добегали до школы, задыхающиеся и обессиленные, на три минуты позже него.

На следующий день после описанных событий у мистера Филлипса был один из случавшихся у него время от времени приступов реформаторского пыла, и, перед тем как отправиться на обед, он объявил, что требует, чтобы к его возвращению все ученики сидели на местах. Всякий, кто явится позднее, будет наказан.

Все мальчики и некоторые девочки, как обычно, побежали в лес мистера Белла с твердым намерением задержаться там ровно столько времени, сколько нужно, чтобы найти кусочек «жвачки». Но в лесочке было так приятно, а золотистые капли смолы казались такими соблазнительными! Они собирали смолу, болтали, слонялись под деревьями; и, как обычно, первым, кто напомнил им о быстротечности времени, был Джимми Гловер, закричавший с верхушки огромной старой сосны: "Учитель идет!"

Девочки, которые были на земле, сразу бросились бежать и сумели добраться до школы в последнюю секунду. Мальчики, которым пришлось, извиваясь, поспешно спускаться с деревьев, опоздали. Аня, которая отнюдь не собирала смолу, но блаженно бродила среди доходивших ей почти до пояса папоротников в дальнем конце лесочка, тихонько напевая, с венком из ландышей на голове, словно какое-то лесное божество этих тенистых мест, оказалась самой последней. Впрочем, бегала она словно лань и на этот раз сумела так отлично этим воспользоваться, что догнала мальчиков у дверей и влетела в школу вместе с ними как раз в тот момент, когда мистер Филлипс вешал на гвоздь свою шляпу.

Краткий приступ реформаторской активности у мистера Филлипса уже прошел. Ему не хотелось обременять себя, наказывая десяток учеников. Но было необходимо сделать что-то, чтобы сдержать слово, поэтому он оглянулся в поисках козла отпущения и нашел его в Ане, которая упала на свое место, задыхаясь от быстрого бега, с забытым венком из ландышей на голове, криво съехавшим на одно ухо и придававшим ей особенно беспутный и озорной вид.

— Аня Ширли, ты, кажется, очень любишь общество мальчиков. Сегодня мы примем твой вкус во внимание, — сказал он язвительно. — Сними цветы с головы и сядь с Гилбертом Блайтом.

Мальчики захихикали. Диана, побледнев от сострадания, сняла венок с Аниной головы и на мгновение сжала ее руку. Аня, словно окаменев, смотрела на учителя.

— Ты слышала, что я сказал, Аня? — спросил мистер Филлипс,

— Да, сэр, — произнесла она медленно, — но я не думала, что вы это серьезно.

— Уверяю тебя, что да, — продолжил он с той же иронической интонацией, которую все дети, а особенно Аня, терпеть не могли. Слишком она задевала за живое. — Сейчас же делай, что я велел.

На мгновение показалось, что Аня не подчинится. Затем, понимая, что выхода нет, она поднялась с высокомерным видом, села на другой стороне прохода рядом с Гилбертом Блайтом и, положив руки на парту, уткнулась в них лицом. Руби Джиллис, которая мельком видела, как это происходило, рассказывала остальным по дороге домой, что никогда "не видела ничего подобного — лицо, белое как мел, все в ужасных красных точках".

Для Ани это было ужасное переживание. И так уже тяжело, что ее одну выбрали, чтобы наказать, хотя был еще десяток столь же провинившихся. Еще хуже то, что ей велели сесть рядом с мальчиком. Но то, что этим мальчиком был Гилберт Блайт, явилось верхом оскорбления и делало обиду совершенно непереносимой. Аня чувствовала, что не в силах выдержать такое, бесполезно и пытаться. Все ее существо содрогалось от позора, гнева и унижения.

Сначала другие посматривали на нее, шептались, хихикали, подталкивали друг друга локтями. Но так как Аня не поднимала головы, а Гилберт, решавший задачку на дроби, казалось, предался всей душой этим дробям, и только им, то и прочие вскоре занялись своими заданиями, и Аня была забыта. Когда мистер Филлипс собирал письменные работы по истории, Аня должна была подойти, но она не двинулась с места, а мистер Филлипс, который в это время сочинял стихотворение "К Присилле" и мучился над какой-то упрямой рифмой, ничего не заметил. Улучив минуту, когда никто не смотрел, Гилберт достал из своей парты маленький красный леденец в форме сердечка, на котором золотыми буквами было выведено: "С тобою сладко", — и подсунул его Ане под локоть. Тогда она поднялась, осторожно взяла пурпурное сердечко кончиками пальцев, бросила на пол, раздавила каблучком и приняла прежнюю позу, не соизволив осчастливить Гилберта даже взглядом.

Когда занятия кончились, Аня подошла к своей парте, демонстративно вынула все, что в ней было, книги и тетради, перо и чернила, Библию и арифметику, и аккуратно сложила все на своей расколотой грифельной дощечке.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 80
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?