Энергеты всех стран объединяйтесь! - Алексей Викторович Широков

— Ты жаловаться пришёл? — тренер поставил кружки на стол. — Тогда выход там. Без тебя нытиков хватает.

— Не, меня всё устраивает, — рассмеялся капитан и тут же стал серьёзным. — Ну как там Чеботарёв?

— Да как обычно, — пожал плечами Орлов. — Техники фактически никакой, двигается кое-как, понтов выше крыши. Единственное, голова вроде варит, но и то не факт.

— Я не об этом, — поморщился Тихомиров. — Всё это о нём я и так знал. Что насчёт моего дела?

— Твоего… — тренер неспеша разлил кипяток по кружкам, кинул туда по пакетику индийского чая со слоном и задумчиво принялся макать их в воду. — По твоему могу сказать, что он точно не одержимый. Но это не точно.

— А подробности? — весь подобрался капитан, даже забыв про чай. — Так одержимый или нет?

— Ты чего от меня хочешь? — вздохнул Михалыч. — Я тебе что, гидрометцентр, чтобы никогда не ошибаться?

— Очень смешно, — скривился Тихомиров и тоже взялся за кружку. — Так что с ним? Ты же понимаешь, что я сейчас должен решить, ликвидировать его, просто закрыть где-нибудь на всю оставшуюся жизнь, или пусть живёт.

— Ну решай, — усмехнулся Орлов. — Поставил я его в круг, против всех остальных. Без защиты, это, кстати, он сам предложил.

— И как? — навострил уши капитан.

— Не перебивай! — цыкнул на того тренер. — Естественно, его начали бить. Техники нет, привык на улице драться, короче, даже девчонки его разделали как бог черепаху. Разве что могу сказать, что упёртый, этого не отнять. Даже когда вырубали, приходил в себя и продолжал драться. Но самое интересное началось после второго нокаута.

— Ну?! — глядя, как тренер спокойно прихлёбывает чай, Тихомиров не выдержал: — Михалыч, ну не томи!!!

— Как был торопыгой, так и остался, — снова усмехнулся тот. — Разве что бегаешь быстро. Так вот я думал, после второго нокаута он не встанет, но Семён поднялся и словно превратился в другого человека.

— Значит, всё-таки одержимый, — было видно, что Илья разочарован, но тут же получил газетой по голове. — Ой! За что!

— За то, что балбес! — припечатал Орлов. — Я же сказал, «словно» и «в человека». Слушай, что говорят! Внешне он не изменился, да и проявлений одержимости не было. Совсем не было, я несколько раз проверил. Но вот поведение, движение, всё стало другим. Полное ощущение, что перед тобой опытный боец, владеющий навыками французского бокса.

— Сават? — удивился капитан, но потом кое-что припомнил. — Да, Семён говорил, что он в детстве им занимался.

— Не то, — покачал головой Михалыч. — Вот до нокаута да, было похоже, будто видел где-то или занимался когда-то давно. Пытался бить правильно, но постоянно срывался. А вот после… Если судить по движениям, он будто лет десять-пятнадцать уже тренировался, причём под руководством опытного наставника. Хорошо акцентированные удары ногами в голову, грамотные движения, и всё это чисто на автомате. Ему будто мозги вырубило, и действовал Семён чисто на инстинктах, а когда приходил в себя, тут же всё пропадало. Словно два человека в одном теле оказались. Или, точнее, неопытный пацан в теле опытного бойца. Хотя, с другой стороны, даже после инициации я могу сказать, что спортом Чеботарёв не занимался от слова совсем. Так что хрен разберёшь, что это такое.

— Два человека в одном теле, — всерьёз задумался капитан, прежде чем продолжить. — Знаешь, я навёл о нём справки. До недавнего времени Семён Чеботарёв был самым обычным хулиганом и шпаной, с вполне ясными жизненными перспективами. Кража, зона, одна ходка, другая, и так всю жизнь. Но буквально дней пять назад всё кардинально изменилось. Он реально будто стал другим человеком. Вроде не сильно изменился, но пить бросил, курить тоже, начал спортом заниматься. Порвал с дворовой гоп-компанией. Но ладно, можно сказать, что взялся за ум. Но пацаны говорят, в последний раз он песни пел, которые якобы сам сочинил. Блатные, но весьма неплохие, а главное, совершенно новые. А сегодня в школе для концерта на Первое мая написал ещё одну, про комсомол. И я тебе скажу, что, если её услышит кто-то из руководства, они костьми лягут, но эту песню протащат на самые верха. Очень правильная песня, идеологически верная и с посылом. Если бы специально не проверил, никогда бы не поверил, что её написал шестнадцатилетний уличный хулиган. Слишком она… правильная.

— Повторяешься, — заметил внимательно слушавший его тренер. — Но я тебя понял. А что у него с социальными отношениями? Что он порвал с шайкой — это одно, а как с матерью дела, с одноклассниками? Они с Софией сегодня неплохо друг другу морды попортили.

— Стал вежливей, из речи практически маты пропали, но в целом всех узнаёт и всё помнит, если ты об этом, — уточнил Тихомиров. — По поведению сказать, что в его теле поселился кто-то другой, всё же нельзя. Да, изменения большие, даже, я бы сказал, фантастические, но в пределах допущений, если, например, предположить, что он раньше стихи писал, но никому не показывал.

— Ты сам-то в это веришь? — усмехнулся Михалыч. — Вот и я о том же. Нет, тут что-то другое, и сдаётся мне, я знаю, что это. Тебе сказать не могу, извини. Оно проходит по допуску абсолютно секретно. Но это ещё надо проверять, так что пока пацан остаётся на тебе, а я доложу наверх.

— Ну а в группу-то возьмёшь его? — капитан не расстроился, что не может получить нужную информацию, скорее обрадовался, хоть виду и не показал, ибо это могло стать хорошей ступенькой в карьерной лестнице, так что он был благодарен своему бывшему наставнику за возможность. — А то парнишка шебутной, как бы чего не учудил.

— Уже взял, — отмахнулся Орлов. — Неплохой материал, с ним можно работать. Если сам не бросит — пусть занимается, но не думаю, что это случится. Упертый он, как баран. На тебя чем-то похож.

— Ну, спасибо на добром слове, — рассмеялся Тихомиров, зная, как Михалыч ценит в учениках способность работать, несмотря ни на что, выкладываясь на сто процентов. — Кстати, где сейчас Семён?

— Настя его в порядок привела, хоть это было и непросто, так что в раздевалке лежит, — кивнул на