Загадка улицы Блан-Манто - Жан-Франсуа Паро

— Но неужели человек, который, судя по вашему рассказу, сильно озабочен сохранением своей репутации, отважился свободно прийти к вам в вечер карнавала?

— Именно в вечер карнавала, красавчик, потому как по обычаю в это время все носят маски, и он не боялся, что его узнают. Не понимаю, как это случилось… Самое любопытное, что… Но хватит об этом пердуне. Поговорим лучше о наших делах.

Позднее, когда Николя стал вспоминать подробности своего разговора с Полеттой, он вдруг понял, что именно в тот момент он впервые почувствовал себя настоящим сыщиком. В считанные минуты он переступил черту, отделявшую честного человека, приверженного четким, незыблемым истинам, от полицейского агента, обязанного твердо помнить конечную цель своего расследования. Прихотливое искусство полицейского следствия предполагает маневр, расчет… и отсутствие щепетильности. Для успешного следования по избранному им нелегкому пути ему придется пожертвовать такими понятиями, как порядочность и благородство. И он с ужасом ощутил, что выбора у него не осталось.

У него не хватило времени прочувствовать последствия сделки с самим собой. И он никогда не мог восстановить цепочку своих тогдашних рассуждений, в конце которой на него внезапно снизошло озарение. Незнакомый ему внутренний голос сказал, что надо делать. Подчинившись, он развернулся к Полетте и, схватив ее за обе руки, язвительным тоном произнес:

— Самое любопытное, сударыня, вы прекрасно знаете, что эта драка не случайна. Декарт появился здесь, потому что вы его пригласили.

Почувствовав, что тон Николя изменился, попугай заверещал, а Полетта, задергавшись, безуспешно попыталась ослабить железную хватку и высвободить руки. Она мотала головой, и рот ее с ярко накрашенными губами открывался, словно у выброшенной на берег рыбы. Набеленное лицо, перекосившееся то ли от гнева, то ли от удивления, покрылось трещинами, и белила начали осыпаться. Упавший на платье кусок белил рассыпался, подняв крохотное белое облачко.

— Маленький гадкий мерзавец. Отпусти меня, мне больно! Что ты здесь вынюхиваешь, гнусная полицейская ищейка? Это тебе Декарт все рассказал? Ну, будет ему сука от сучьей дочери!

— Нет, Ларден, — ответил Николя, напрягшись в ожидании ответа.

Толстуха растерянно замигала.

— Но это невозможно.

— Почему?

— Потому что… я не знаю.

— Зато я кое-что знаю, — отчеканил Николя. — Например, я знаю, что Полетта не гнушается темными делишками. Что Полетта ошиблась слушателем и, приняв незнакомца за подручного комиссара Камюзо, выложила столько лишнего, что теперь есть тысяча причин закрыть «Коронованный дельфин», арестовать вышеозначенную Полетту и отвезти ее в Шатле, где на допросе ей переломают все кости, а потом приговорят к пожизненному заключению в тюрьме Форс. И никто не станет слушать ее жалкие оправдания, а высокие покровители испарятся, едва узнав о ее аресте. Одним словом, сударыня, вы имели несчастье принять меня за другого.

— Но кто же вы, черт возьми?

— Сударыня, я посланец начальника полиции де Сартина.

По обмякшему виду Полетты Николя понял, что рыба на крючке, и решил слегка ослабить хватку. Он вспомнил, как вместе с мальчишками, своими ровесниками, они бегали на берег маленькой скалистой бухточки в устье Ла Виден, между Камоэлем и Арзалем, где ловили на крючок поднимавшихся по реке лососей. Толстуха Полетта попалась, теперь надо заставить ее выдать сообщников.

— Что вы от меня хотите, сударь?

— Успокойтесь, не кричите, будьте паинькой, мы не желаем вам зла. Вы были со мной милы, и я не хочу, чтобы вы считали меня неблагодарным. Но давайте поговорим серьезно. Если вы хотите, чтобы я уладил ваши дела, вы должны немедленно встать на сторону людей достойных, то есть тех, кто сильнее, ибо только они могут обеспечить вам гарантии. А в вашем положении гарантиями пренебрегать не следует.

Рыба задергалась и попыталась соскочить с крючка.

— Я ничем не могу вам помочь. Я всего лишь бедная женщина, ставшая жертвой людской злобы. Я всегда жила в согласии с полицией. Сводите ваши счеты между собой.

— О ваших махинациях с Камюзо мы поговорим позже. Пока я хочу знать, почему и как Декарт очутился у вас в пятницу вечером?

— Ничего не знаю.

— И часто он приходил без предупреждения?

— Случалось.

Рыба набралась сил и, описав широкий круг, подумывала, как бы ей сломать удочку. Настало время напомнить ей о крючке.

Часы опекуна отзвонили одиннадцать. Николя вытащил их из кармана и произнес:

— Даю вам три минуты. Если за это время вы не вспомните, причем точно и со всеми подробностями, почему в пятницу вечером к вам явился доктор Декарт и что он тут делал, я забираю вас в Шатле.

— Его пригласил комиссар Ларден.

— Чтобы устроить драку? Не вижу в этом смысла.

— Больше я ничего не знаю.

— Или не считаете нужным говорить?

Полетта, похоже, уперлась. Съежившаяся, с застывшим лицом, она походила на языческих идолов с гравюр его друга Пиньо, грезившего о путешествии в Восточные Индии. Молодой человек решил выдернуть рыбу из воды. Вытащив обрывок письма, найденного в кожаном камзоле на Монфоконе, он помахал им перед глазами Полетты, предусмотрительно зажав его в кулак. Толстуха не должна догадаться, что у него на руках только кусок документа.

— Сударыня, узнаете собственный почерк и собственную подпись?

Откинувшись назад, Полетта испустила пронзительный вопль и в порыве буйства принялась раздирать на себе одежду. В тихой гостиной моментально началось столпотворение. Слетевший с жердочки попугай заметался, натыкаясь на стены и задевая люстру, всякий раз издававшую звонкий хрустальный перезвон. Решив, что ее хозяйку убивают, в комнату с криками влетела девочка-негритянка. Прискакавшая следом обезьяна выскочила на середину и начала крутиться, словно дервиш из Порты. Сохраняя полнейшую невозмутимость, Николя встал, взял из поставца стеклянный графин и, отыскав место, где каменный пол не был прикрыт ковром, с размаху швырнул на него графин. Его неожиданный поступок, сопровождаемый звоном разбитого стекла, привел в чувство всех действующих лиц неожиданного переполоха. Полетта принялась поправлять платье. Попугай сел на украшавшего каминные часы купидона и принялся долбить свечу в подсвечнике. Обезьянка спряталась под юбку своей маленькой хозяйки; негритяночка, обхватив голову руками и широко открыв белозубый рот, замерла. При виде ее лица у Николя промелькнула какая-то робкая мысль, но он не успел ее поймать.

— Все, успокоились, — произнес он. — Девочка, принесите мне, чем писать.

Исполнять приказание первой отправилась обезьяна. Выскочив из-под юбки хозяйки, она галопом унеслась в коридор. Следом за ней чинно удалилась девочка-негритянка.

— Сударыня, вы узнаете это письмо? — вновь спросил Николя, по-прежнему помахивая перед носом хозяйки борделя кончиком зажатой в руке записки.