Плохие намерения - Чарли Роуз

этого мы молчим. Мы приступаем к еде в тишине. Ло стонет, когда откусывает кусочек, и звук доносится прямо до моего члена. Ее телефон жужжит на столе между нами, и я мгновенно напрягаюсь, но расслабляюсь, когда понимаю, что она разговаривает со своим братом.

— Конечно, так и было, — говорит она, невесело усмехаясь и проводя рукой по своим растрепанным каштановым волосам. Я не слышу, что он говорит, но это явно не очень хорошие новости. — Ладно. Нет, не беспокойся обо мне. Тебе удалось купить то, что тебе было нужно? — Пауза. — Хорошо. Хорошо. Увидимся вечером.

— В чем дело? — спросил я.

— «Тойота» сдохла. Генри заберет Джесси и посмотрит, в чем дело. Отвезешь меня домой? — спрашивает она, хлопая своими милыми глазками лани и преувеличенно выпячивая нижнюю губу.

Как будто я сказал бы ей «нет».

— Да, если ты не против подождать, пока я закроюсь.

— Нет. Мне все равно больше нечего делать.

Как только мы покончили с едой, мы вернулись к работе. Ло обзванивает клиентов на следующий день, чтобы подтвердить их записи, пока я готовлюсь к следующему сеансу. Вторники обычно проходят медленно, так что Корделл и Мэтти заканчивают тем, что уходят около десяти, оставляя нас с Ло наедине. Она покачивает бедрами, подпевая «Wrong Way» группы Sublime, пока моет окна, и я, извинившись, удаляюсь в гостиную, пока не натворил глупостей. Например, перегнул ее через стойку регистрации.

Меня никогда так не тянуло к кому-то. Может быть, я так сильно хочу ее потому, что отказываю себе в шансе трахнуть ее. Может быть, нам просто нужно уступить, хотя бы раз, чтобы выбросить это из головы. Потому что я знаю, что она тоже это чувствует. Я вижу это по тому, как она смотрит на меня, по тому, как она прижимает бедра друг к другу, когда мы стоим слишком близко, по тому, как она облизывает губы. Я остро ощущаю ее присутствие, и единственное, что хуже, чем не видеть ее три дня, — это то, что она здесь, чтобы мучить меня. В любом случае, я не могу сбежать от нее.

Я слышу тихий стук в дверь, прежде чем Ло просовывает голову внутрь.

— Думаю, что у меня официально закончились дела.

Я достаю телефон из кармана толстовки и проверяю время. Одиннадцать часов вечера.

— Ты можешь выключить вывеску и щелкнуть замком. Поскольку у нас нет клиентов и уже слишком поздно, в этом нет смысла. Если бы это были выходные, это была бы совсем другая история. — Ло прикусывает губу и кивает, как будто запертая дверь каким-то образом делает все уединённым больше, чем сейчас.

Когда она возвращается, то садится на диван в другом конце комнаты, подложив руки под бедра.

— Как только я закончу этот набросок, мы сможем уйти.

— Можно мне посмотреть? — спрашивает она.

Я колеблюсь. Я не люблю показывать людям свою работу, особенно до того, как она будет закончена. Даже когда это делается для клиентов, мне все равно это трудно. Я всегда хочу внести последнее изменение. Проблема в том, что я мог бы работать над этим тысячу дней подряд и все равно каждый раз находить что-то, что я хочу подправить.

— Давай, — тянет она. — Я даже не могу нарисовать приличную фигурку из палочек. Я не буду судить.

— Ладно, — уступаю я. Она неторопливо направляется ко мне, ее слишком длинные фланелевые рукава спадают до кончиков пальцев, конский хвост скручен и растрепан таким образом, что каким-то образом все еще выглядит сексуально. Она наклоняется, чтобы рассмотреть рисунок поближе. Мне кажется, на ее лице написано благоговение, но я не могу быть уверен.

— Это великолепно, — выдыхает она.

— Конечно, черт возьми, — говорю я, но я говорю не о рисунке. Она смотрит на него, но я смотрю на нее. Ее губы ягодного цвета и нежная кожа настолько бледны, что я вижу слабые следы голубых вен, которые проходят под ними.

— Что это? — спрашивает она, обводя своим черным со сколами ногтем голову слона в короне из драгоценных камней и его хобот, обернутый вокруг безделушки.

— Ганеш. Бог удачи. Одна из моих постоянных посетительниц хочет носить его у себя на бедре как символ удачи.

— Может быть, мне тоже стоит сделать такую, — шутит она. — Мне бы не помешало немного удачи.

— Только если я буду тем, кто нанесет ее на тебя, — говорю я. Она смотрит на меня, чтобы понять, шучу ли я. Я не шучу. Если кому и удастся нанести чернила на эту нетронутую кожу, так это мне. Воздух между нами заряжен напряжением, и когда она втягивает нижнюю губу в рот, я прижимаю большой палец к ее подбородку, пока она не отпускает ее. На шее у нее бьется пульс, грудь вздымается.

Нахрен.

Я сжимаю ее подбородок, и ее глаза закрываются прямо перед тем, как я притягиваю ее к себе. Я облизываю ее губы, и она мгновенно приоткрывает их для меня. Мой язык проскальзывает внутрь, скользя по ее языку. Я встаю, не отрывая своих губ от ее, и углубляю поцелуй. Моя рука, обхватывающая ее подбородок, скользит по волосам на затылке, в то время как другая моя рука обвивается вокруг ее талии.

Я поднимаю ее, ее ноги автоматически обхватывают мою талию, и она стонет, когда чувствует мою твердость через джинсы в центре своего тела. Я подкрадываюсь к стене и грубо прижимаю ее к ней, пока наши неистовые руки борются, чтобы снять слои одежды между нами, наконец поддаваясь искушению. Ло срывает с меня толстовку, забирая вместе с ней и футболку. Я засовываю руки под ее фланель, отчаянно желая почувствовать ее кожу, пока она возится с пуговицами. Расправив ладони, я провожу ими вверх по ее животу и ребрам, задирая на ходу ее рубашку.

— Мы не должны это делать, — выдыхает она, бросая свою рубашку на пол.

— Определенно не стоит это делать, — соглашаюсь я, стягивая мягкую, тонкую, черную ткань ее лифчика, чтобы обнажить ее соски, твердые и розовые. Я провожу большими пальцами по вершинкам, и она выгибается навстречу моим прикосновениям, теперь только ее плечи касаются стены.

— Мы должны остановиться.

Мои руки приостанавливают свое исследование, и я откидываюсь назад, чтобы встретиться с ней взглядом, ожидая ее сигнала. Ло притягивает меня обратно, запускает руки в мои волосы, теребя короткие пряди, и прикусывает мою нижнюю губу зубами. Я стону, хватая ее за задницу, и поворачиваю ее кругом. Я укладываю ее на диван, просовывая свое бедро между ее ног.

Ло трется об меня и тянется к пуговице