Освобожденный любовник - Дж. Р. Уорд

Спустя каких-то восемь этажей, лестница закончилась, и Бутч остановился перед металлической дверью. Пот стекал по его лицу, и сам он пошатывался, но лицо оставалась по-армейски стойким: он вытащит своего напарника, и ничто не встанет на его пути, даже его собственная физическая слабость.

— Я разберусь с дверью, — сказал Фьюри, встав во главе команды. Позаботившись о сигнализации, он подержал лист стали открытым для остальных. На другой стороне разветвлялся лабиринт подсобных помещений.

— Вот черт, — прошептал он. — Ну и где мы, блин?

— В подвале, — коп направился вперед. — Я хорошо знаю это место. На этом уровне морг. Провел здесь кучу времени на предыдущей работе.

Через несколько сотен ярдов Бутч завел их в узкий коридор, больше похожий на шахту, набитую системами отопления, вентиляции и кондиционирования воздуха.

И там было спасение в виде аварийного выхода.

— Эскалейд снаружи, — сказал коп Ви. — Все в ажуре.

— Спасибо… Боже, — Ви снова сжал губы, будто сдерживал рвотные позывы.

Фьюри сделал еще один шаг вперед, потом выругался. Эта система сигнализации отличалась от предыдущих, работала на более сложных схемах. Чего и следовало ожидать. Наружные двери часто были защищены лучше, чем внутренние. Проблема в том, что ментальные трюки здесь не сработают, и не похоже, что он мог взять таймаут, чтобы обезвредить ее. Ви выглядел очень плохо.

— Приготовьтесь к визгу, — предупредил Фьюри, прежде чем толкнуть ручку.

Сигнализация взревела как баньши[56].

Когда они выскочили в ночь, Фьюри осмотрелся вокруг и взглянул на другой конец больницы. Он нашел камеру наблюдения над дверью, вывел ее из строя, и не отрывал взгляда от красного мигающего глаза, пока Ви и человеческую женщину не погрузили в Эскалейд, и Рейдж не сел за руль.

Бутч занял сиденье рядом с водителем, а Фьюри запрыгнул назад к грузу. Он посмотрел на часы. Общее затраченное время с того момента, как они припарковались здесь, и до того как Голливуд нажал педаль газа — двадцать девять минут. Операция прошла относительно чисто. Все что осталось — это доставить всех в особняк, в целости и сохранности, и избавиться от номеров на Эскалейде.

Было лишь одно затруднение.

Фьюри перевел взгляд на человеческую женщину.

Одно большое, огромное, затруднение.

Джон ждал, в красочном фойе особняка, и заметно нервничал. Они с Зейдистом всегда отправлялись за час до рассвета, и, насколько ему было известно, не было никаких изменений в планах. Но Брат опаздывал почти на полчаса.

Чтобы убить еще немного времени, Джон пустился в очередной путь по мозаичному полу. Он всегда чувствовал, что ему не место среди всей этой роскоши, но все же восхищался и ценил ее по достоинству. Фойе было настолько шикарным, что казалось, будто стоишь в шкатулке с драгоценностями. Стены, украшенные золотистым узором и хрустальными канделябрами, поддерживали колонны из красного мрамора и какого-то темно-зеленого камня. Лестница была покрыта величавой гладью красного ковра, на таком кинозвезды драматично замирают на верху лестницы, а потом устремляются вниз, на официальную вечеринку. А под вашими ногами, узором расцветала яблоня, яркая весенняя листва сияла и переливалась, благодаря блестящим кусочкам цветного стекла.

Но предпочтение он отдавал потолку. На нем, тремя этажами выше, растянулись изумительные картины: перед глазами представали Воины на жеребцах, идущие в бой с черными кинжалами. Они были столь реалистичны, что казалось, можно протянуть руку и прикоснуться к ним.

Столь реалистичны, что можно было стать ими.

Он вспомнил, как впервые увидел полотна. Тор привел его на встречу с Рофом.

Джон сглотнул. Он пробыл с Тором очень мало. Какие-то месяцы. Всю жизнь, чувствуя себя бездомным, после двух десятков лет бесцельных скитаний без семьи, в качестве спасительного якоря, ему мельком показали то, о чем он всегда мечтал. Но потом одна пуля унесла и его приемную мать, и отца.

Он хотел бы стать достаточно взрослым и сказать, что рад знакомству с Тором и Велси, но это было бы ложью. Ему хотелось никогда их не встречать. Эту потерю было намного тяжелей пережить, чем аморфную боль, с которой он жил сам по себе.

Мужчина не очень-то заслуживающий уважения, да?

Зи бесшумно вышел из потайной двери под парадной лестницей, и Джон напрягся. Не мог сдержать себя. Не важно, как много раз он встречался с Братом, внешность Зейдиста заставляла его нервничать. И дело не просто в шраме на лице или в бритом черепе. Дело в смертоносной атмосфере, которая никуда не исчезла, даже после того, как он женился и готовился стать отцом.

К тому же, сегодня лицо Зи было непреклонным и жестким, а тело еще жестче.

— Готов идти?

Джон нахмурился и показал знаками: «Что происходит?»

— Ничего, о чем тебе нужно беспокоиться. Ты готов. — Не вопрос, приказ.

Когда Джон кивнул и застегнул свою парку, они вышли через парадный вход.

Ночь была красно-синего цвета, звезды скрылись под тонким сводом облаков, освещаемых с другой стороны полной луной. Согласно календарю наступала весна, но это в теории. Если же выйти на улицу: Фонтан перед главным входом в особняк оставался выключенным на зиму, пустым и ожидающим наполнения. Деревья, как черные скелеты, тянулись к небу, моля своими тощими ветками у солнца теплоты. Снег задержался на лужайках, упрямо оставаясь на промерзшей земле.

Ветер жег щеки, пока Джон и Зейдист шли направо, галька во дворе шуршала под их ногами. Охранная стена, этот двадцатифутовый оплот, окружающий собственность Братства, виднелся вдалеке.

Стена была напичкана камерами слежения и детекторами движения, как хороший солдат, обвешанный кучей боеприпасов. Но это были цветочки. Бояться следовало колючей проволоки с подключенным электричеством в 120 вольт.

Безопасность, прежде всего. Всегда.

Джон следовал за Зи по заснеженной лужайке, оставляя позади укрытые клумбы и осушенный бассейн. После небольшого склона они достигли лесной опушки. На этом месте исполинская стена резко уходила влево, к горному скату. Они не последовали по ней, а пересекли лесную границу.

Под плотными соснами и густыми ветвистыми кленами лежала подушка из старых иголок и листвы, и небольшой подшерсток. Здесь воздух пах землей и веяло холодом — комбинация, покалывающая изнутри нос.

Вел Зейдист, впрочем, как всегда. Каждую ночь они шли разными путями, выбранными наугад, неизменно оказываясь у одного и того же места — низкого водопада. Ручей, сбегающий по горному склону, падал со скалы, образовывая лужицу в девять футов шириной.