Родинка на груди - Стелла Сахарова

смогла спасти тебя, ты же ее любил? — прервала его Стелла.

— Кларэ, — произнес он ее имя и опустил длинные ресницы, я называл ее этим именем. Да, я ее хотел любить, но корона, возложенная на голову Гордыней, не дала любви защитить меня. Я видел, как из сердца моей Кларэ пробивается робкий лучик света, но он был таким неярким и тусклым, что едва был различим в темном пространстве. Смерть торжествовала, она смеялась и кричала:

— Где? Где твоя любовь, способная защитить от меня Сына Света! Ты променяла ее на золотую корону! И я завладею вашими душами! Этьен! Ты мой! Это уже вторая женщина, которая не смогла подарить тебе свою любовь. Скажи, а ты помнишь свою первую любовь? Ты помнишь ее имя? Я его не могу забыть! Как бы я этого не хотела!

Она постепенно забирала мою жизнь, целуя меня и кружась в неистовой пляске. Старуха на моих глазах убила Клавдию, а с последним поцелуем Смерти я превратился в экспонат ее коллекции.

— Стелла, ты понимаешь, женщины разучились любить! Они хотят только власти и могущества! — почти выкрикнул последние слова мужчина.

Он замолчал, по его щекам текли слезы, а небесно- голубые глаза стали темно-синими. Стелла смотрела на него и не знала, что сказать, она впервые в жизни видела плачущую душу умершего человека. Она и предположить не могла, что после смерти человеческие души могут страдать и плакать. В пространстве комнаты было тихо, все находилось на своих местах: зеркало, покрытое слоем пыли, книга, парящая в воздухе, портал перемещения в пространстве был по-прежнему пустым.

— Ты знаешь, что это за книга? — робко спросила Стелла.

— Это книга всех живых и умерших на Земле людей, — вытирая слезы, сказал Этьен. — Один из помощников Смерти, я не помню его имени, каждый день записывает туда имя родившегося человека, точное место и время появления на свет, а потом напротив его имени пишет дату и точное время его кончины.

Стелла удивленно вскинула на него свои зеленые глаза, а он, угадав ее вопрос, быстро ответил:

— В мире должен быть порядок: рождение и смерть — это две даты, которые мы не можем не изменить, не подкорректировать, а для бессмертной души это очень важно, потому что, — он не договорил, увидев, что Стелла подошла к книге и хотела ее открыть.

— Не делай этого! — крикнул Этьен. — Нельзя!

Дочь Света остановилась и испуганно посмотрела на мужчину.

— Это не простая книга, каких у вас в мире очень много! Ее могут брать только те, кто вписывают имена и даты. А человек, открыв эту книгу, увидит дату своего рождения и, возможно, дату смерти. Ты бы хотела знать, когда ты умрешь?

Стелла подумала несколько секунд, а потом уверенно сказала:

— Нет! Не хочу!

— Тогда отойди подальше, чтобы не было соблазна заглянуть в нее.

— А в прошлый раз тут была другая книга? — робким голосом спросила она.

— Да, я знаю! Смерть хотела, чтобы ты открыла ей эту книгу!

— Но, я, я, — Стелла начала запинаться и подыскивать нужные слова, но Этьен пришел ей на помощь.

— Ты написала ее, когда твоя душа жила в другом теле!

Стелла удивленно захлопала накрашенными ресницами и прошептала:

— Я тебя тогда знала?

Мужчина взял ее горячую руку и поднес к своим губам. Холодный поцелуй был не очень приятен, но Стелла уже не вздрагивала от прикосновения к его холодному телу.

— Скажем так, я знал тебя в первородном теле. Твоя внешность не меняется и имя тоже сохраняется. Больше пока я ничего не могу тебе сказать.

— Это было давно? Сколько лет назад? — не унималась Стелла. — Пожалуйста ответь мне!

— Тринадцать человеческих поколений назад! — грустно произнес Этьен и опустил голову.

Русые кудри мужчины красивыми завитками опустились на плечи, широкая грудь была неподвижна.

— Ого, — сорвался возглас удивления с губ Дочери Света.

Стелла подошла к Этьену и, глядя на его обнаженный торс, спросила:

— А почему ты не одеваешь свою рубашку?

— Зачем? — почти отмахнулся он. — Белые одежды мне нужны, чтобы моя душа попала в Лучший мир, а я навсегда останусь тут, поэтому мне все равно.

— Одень ее, сделай это для меня, пожалуйста, — ласково попросила Стелла, — ты же помнишь меня, значит, должен знать, что я упрямая.

— Это твое качество я помню очень хорошо! — улыбнувшись, сказал мужчина.

Этьен нехотя поднял брошенную на пол белую рубашку и, не спеша, натянул ее на себя, спрятав под тканью свой роскошный торс с огненной надписью. Стелла подошла к нему, взяла его за руку и тихо спросила:

— Теперь ты готов, Этьен, отправиться в Лучший мир?

Старое зеркало вспыхнуло ярким светом, озарив все пространство и заполнив все его жгучими и веселыми солнечными лучами. Он удивленно посмотрел на женщину, которая стояла рядом с ним и держала его за руку. Стелла была неотразима: белые одежды, золотая диадема в виде расходящихся лучей солнца и блестящие зеленые глаза — живые и добрые.

— Да! — почти шепотом ответил он.

— Я, Валькирия, Дочь Света и я готова провести тебя Лучший мир!

Этьен двумя руками вцепился в руку Валькирии и, не сдерживая своей радости, произнес:

— Я готов! Я так долго этого ждал.

Стелла повернулась лицом к зеркалу и уверенно сказала:

— Тебе туда!

— Ты можешь меня позвать! И явлюсь к тебе и буду твоим верным слугой, другом, Воином Света! Ты только позови меня! — быстро проговорил Этьен, немного помолчал и потом шепотом добавил, — пожалуйста, я буду скучать без тебя!

Этьен подошел к светящемуся зеркалу, протянул руки вперед и растворился в сияющих лучах, магическое стекло еще раз вспыхнуло и разлетелось на сотни мелких кусочков.

Глава 8. Вила.

Стелла очнулась от своих воспоминаний, за окном автомобиля мелькали сугробы и верстовые столбы, на душе было спокойно и легко.

— Теперь я знаю, как спасти Сына Света, — улыбаясь, сказала она сама себе.

Она проехала уже не одну сотню километров, а мысли ее возвращались к Денису:

— Только бы мне успеть! Только бы он не уснул в сугробе! Теперь я не отпущу его!

Вдруг на обочине Стелла увидела знакомый «мерседес», притормозила и выскочила из «камри». Дениса нигде не было.

— Что же случилось? — мучилась она в догадках. — Наверное, что-то с машиной и его забрал кто-нибудь! Да, но пока я ехала, не увидела ни одной машины, ни навстречу, ни за мной. Он пошел пешком.

Ужас охватил ее, кровь прихлынула к вискам, а сердце больно сжалось в груди.

— Только бы он не уснул в дороге и не сел отдыхать, а то замерзнет.

Она