Пуля нашла героя - Андрей Курков

— Недалеко, — подтвердил Вася. — Я туда ездил на экскурсию от нашего «Сокола». Часа четыре езды…

— Поеду, — прошептал Марк. — Надо ехать… Не знаешь, когда автобусы есть?

— С утра, наверно. С Судакской автостанции.

— Вася, — Марк подошел к сидевшему у плиты старичку. — Послушай, ты посиди здесь за меня денек! Завтра. А?

Ванеев поднял взгляд на Марка, посмотрел на его затуманенные, неизвестно куда смотрящие глаза.

— У меня же лодочная… Я ж там должен до семи быть.

— А ты Нину свою попроси! Она пусть на лодочной подежурит, а ты здесь! Прошу тебя! Я ж поеду, скажу им, что живой! Может, они что сделают? Может, Кузьму вернут, и я тут по санаториям выступать буду… А? И ты с нами ездить будешь? Подежурь, а?

— Ну… я… так не знаю… — замялся Ванеев. — Надо с Ниной поговорить, я так не знаю…

— Ну так сходи, пожалуйста, поговори! — просил, стоя над Ванеевым, Марк.

— Когда, сейчас? — Вася испуганно оглянулся на мокрое окошко.

— Да, сходи сейчас, а я пока суп разолью по тарелкам.

И Нину позови, вместе поедим… А, Вася?

Ванеев поднялся с табурета. Снял со спинки кровати свой мокрый ватник; ватник был насквозь промокший, и надевать его никак не хотелось, особенно после того, как погрелся он у газовой плиты.

— Надень мой плащ, — говорил Марк, показывая рукой на висевший на гвоздике черный плащ. — Он сухой, я сегодня никуда не выходил!

Вася вздохнул, надел плащ, открыл дверь, сначала выглянул в проем. Обернулся. Сказал: «Ну счас вернусь!» и побежал под дождем к пятиэтажному дому, в котором жил вместе со своей «новобрачной», такой же старухой Ниной.

Марк, забыв о супе, снова сел за стол и смотрел на фотографического чернобелого Кузьму. В глазах стояли слезы, но не из-за напряжения в этот раз, а из-за воспоминаний, нахлынувших куда сильнее, чем этот майский дождь, монотонно шелестящий за окном.

— Завтра увижу… — бормотал Марк. — Завтра его увижу… Поднялся, прихрамывая подошел к двери, выглянул наружу в надежде увидеть бегущего назад Васю Ванеева, но на дворе было тихо, и только дождь монотонил тоскливо. Вернулся к столу. Запершило в горле. Прокашлялся, и тут же старая рана напомнила о себе — закололо в груди, в легком.

Снова закашлялся, но теперь уже с хрипом. Привычный звук сотряс будкусторожку.

Когда Вася Ванеев, договорившись обо всем с Ниной, прибежал назад, чтобы обрадовать приятеля-сторожа, Марк лежал на полу лицом вверх.

Толстые линзы очков увеличивали уставший тусклый взгляд остановившихся глаз. Лицо было бледным и поразительно худым. Одна рука неуклюже лежала на тонкой «лебединой» шее, вторая была откинута в сторону.

Постояв над телом несколько минут, Вася пришел в себя. Присел на табурет, подумал о смерти, до которой не так уж долго осталось и ему. Потом выключил суп. Приподнял газовый баллон, проверяя, много ли еще там газа осталось. Показалось, что много.

«Чего пропадать?» — подумал он и выкрутил вентиль шланга, соединявшего баллон с плитой.

Нести этот довольно тяжелый баллон ему не хотелось, но и оставлять его было грех. Поразмыслив немного, решил Ванеев сначала отнести домой кастрюлю супа, а потом уже вдвоем с Ниной вернуться за баллоном.

Нашел зеленую эмалированную крышку от кастрюли, не от суповой кастрюли, ну да все равно, лишь бы подходила. Взял с крючка над плитой две тряпки, схватил ими горячие ручки кастрюли и, отпихнув ногой дверь, поспешил под дождь.

Дело двигалось к Новому году. Все больше приходило старику Эква-Пырисю поздравительных открыток и телеграмм, посылок и бандеролей, и все меньше серьезных писем.

Банов был этому рад. Не то чтобы не нравилось ему читать эти письма. Просто знал он, что отвечать на них придется Кларе, а Клара, бывшая уже на каком-то месяце беременности, быстро уставала. Хотя надо сказать, что беременность сделала Клару удивительно красивой — обычно худое скуластое лицо округлилось, и что-то доброе и мягко-женское появилось в нем: то ли выражение мольбы или же просто какого-то не очень важного вопроса ко всему окружающему миру, а может быть, было это выражением ожидания ребенка, что тоже само по себе не могло не быть — причиной внутренней и внешней мягкости и доброты, Погода была отменная. Снег искрился под солнечными лучами, снегири красногрудыми комками перелетали с елки на елку или вдруг опускались на простынно-белый снег и шумели себе там, что-то под этим снегом выискивая. Иногда пробегала по снегу от одного дерева к другому рыжая белка.

Кремлевский Мечтатель, казалось, получал в эти дни больше удовольствия от наблюдения природной красоты, чем от распаковки бандеролей и посылок. Хотя пару дней назад три одинаковые по форме, довольно длинные посылки вызвали у старика взрыв удивления и радости. Сразу три лыжные фабрики прислали Кремлевскому Мечтателю по паре добротных лыж в подарок к Новому году. Одна пара лыж пришла от Мукачевской лыжной фабрики, и назывались эти лыжи «Елочка», вторая пара — «Турист» — пришла с Урала, а третья пара вообще из-за границы, и назывались эти лыжи по-иностранному, так что понять, откуда их прислали, ни старик, ни Банов не смогли.

Но зато тут же придумал Кремлевский Мечтатель лыжный праздник, и вот пару дней спустя они втроем, вместе с беременной Кларой пошли на лыжную прогулку.

Шли, не спешили. Первым прокладывал неглубокую лыжню Банов, за ним шла на лыжах Клара, а уж позади всех не спеша Кремлевский Мечтатель.

Гуляли они часа два и проложили неплохую прогулочную лыжню по Подкремлевским лугам с подъемами и спусками с холмов и приятными проходами между близко растущими елочками.

— Теперь будем через день прогуливаться! — сказал, отдышавшись, покрасневший и румяный от мороза старик.

Отогрелись у костра, поставили лыжи возле его, Эква-Пырися, шалашика. И стали солдата ждать с обедом.

Потом обедали с аппетитом, и, конечно, из-за скудности разделенного на три части обеда, все трое остались немножко голодными.

— Надо что-то придумать, — сказал старик и посмотрел на ожидавшего окончания обеда Васю.

— Ничего нельзя, — развел руками Вася. — Я ж говорил, повар-азербайджанец, он лишнюю котлету никому не даст, выбросит, а не даст!

— Да? — сказал задумчиво старик. — Но тут дело серьезное. Вот товарищ Клара скоро матерью станет, а будущая мать должна быть сытой и здоровой, иначе придет на смену нам слабое, хилое поколение, так ведь, товарищ Банов?

— Ага, — сказал Банов.

— Может, рапорт написать? — предложила Клара, решив, что не дело это, когда в общем-то ее проблема решается без ее участия.

— Рапорт? — переспросил старик. Подумал пару минут.

Потом, обернувшись к ней, сказал: — Не рапорт, а заявление! Именно заявление под моей подписью… на имя коменданта Кремля… Как сейчас коменданта Кремля звать? — обернулся старик к солдату.