Нью-Йорк. Заповедник небоскрёбов, или Теория большого яблока - Карина Чумакова

Русскоязычные эмигранты поначалу вели довольно самодостаточное существование и предпочитали жить «поближе к своим» на Брайтоне, но дети и внуки эмигрантов 70–80-х практически полностью влились в американскую жизнь, и теперь иной раз лишь славянская фамилия выдает их корни.

Для чернокожих американцев идентичность – довольно больной вопрос. Еще десять лет назад казалось, что расовый вопрос в США решен окончательно и бесповоротно, что интересы чернокожего населения учтены на всех уровнях, а белые испытывают что-то вроде исторического раскаяния за годы политики притеснений афроамериканцев. Но в свете событий, вызванных убийством чернокожего юноши белым полицейским в городе Фергюссон, штат Миссури, все стало не так однозначно. Волна протестов привлекла внимание общественности к череде аналогичных случаев, к милитаризации полиции, к политике расового «профайлинга». Нью-Йорк эти события задели напрямую: 20 декабря 2014 года в Бруклине были расстреляны двое патрульных полицейских. Убийца, по собственному признанию, мстил за смерть юноши, убитого в Фергюссоне. По иронии судьбы один из полицейских был сыном китайских эмигрантов, другой – мексиканцем по происхождению; это лишний раз подтверждает то, что в нью-йоркском контексте оппозиция «белые» и «черные» выглядит довольно надуманно; этот город не шахматная доска, а многоцветная мозаика.

Любимой метафорой для описания отношений этнических групп в США многие годы был «плавильный котел» – все, что туда попадает, теряет индивидуальные черты и превращается в сплав; метафора, кстати, когда-то отражала реальность, ведь именно по такому принципу происходила интеграция в американское общество большинства новых эмигрантов на протяжении двух веков. Сейчас большей популярностью пользуется метафора «миски с салатом» – в салате можно легко различить отдельные ингредиенты, но, соединившись в одной миске, да еще и будучи заправлены общеамериканскими ценностями, этническое и культурное многообразие дает новый характерный вкус. Идея «миски с салатом» больше соответствует нынешнему духу политкорректности и лучше отражает реалии глобализации. Она даже в чем-то напоминает идею европейского мультикультурализма за одним исключением: пользуясь кулинарными метафорами, мильтукультурализм скорее напоминает мартини а-ля Джеймс Бонд – «перемешать, но не взбалтывать». Американцы же, при всем уважении к культурному наследию различных этнических групп, ратуют за бо́льшую степень интеграции в единое американское общество.

Если вам посчастливится остаться в Нью-Йорке подольше, вы собственными глазами убедитесь в том, что горожане практикуют уважительное, а местами даже восторженное отношение к традициям и культуре своих сограждан. Лучше всего это иллюстрируют празднования, к которым ньюйоркцы с удовольствием присоединяются независимо от собственных культурных афилиаций. Может быть, дело в пуританских корнях, заставляющих ньюйоркцев искать повод для хорошего праздника, потому что праздновать без повода вроде как не очень хорошо. Что мы имеем в итоге? Мексиканцы громко, на весь город, празднуют «5 мая» – Cinco de Mayo – в память о победе мексиканской армии над французами в битве при Пуэбла, и половина города идет вместе с ними пить текилу. День Святого Патрика, который празднуют каждый года 17 марта, давно вышел за рамки сугубо ирландского и превратился в день общенародных гуляний, когда даже те, у кого в роду не было ни одного ирландца, с удовольствием облачаются в зеленый и идут смотреть парад оркестров на Пятой авеню.

Китайский новый год, отмечаемый в Чайнатауне шествием огромных кукол-драконов, с 2015 года и вовсе объявлен официальным школьным выходным днем. Кроме него, в расписание будущего года мэр де Блазио добавил еще два выходных, чтобы дать возможность мусульманам отпраздновать Ид аль-Фитр (известный в России как Ураза-байрам) и Ид аль-Атху (Курбан-байрам, соответственно). На праздники Рош Ха-шана (еврейский Новый год) и Йом Кипур (Судный день) дети тоже не ходят в школу, в связи с чем озабоченные нововведениями родители опасаются, что скоро их детям придется ходить в школу вплоть до июля месяца, дабы отучиться предписанные законом штата 180 дней.

Кроме собственно эмиграции, рост населения Нью-Йорка обеспечивает постоянный приток внутренних мигрантов. Согласно опросам, Нью-Йорк стабильно входит в десятку городов США, в которых хотели бы жить большинство американцев. Учитывая то, что американцы на редкость мобильная нация, многие из них воплощают мечту в жизнь. Сменить место жительство ради работы для них настолько же естественно, как для россиянина из глубинки поехать учиться в областной центр. К тому же каждый год сотни университетов и колледжей по всей стране выпускают тысячи молодых профессионалов, многие из которых хотят попытать счастья в столице мира. Как пчелы из ульев, студенты «вылетают» из своих кампусов на манящий аромат успеха и славы. Лишь немногие оседают в Нью-Йорке навсегда; большинство, взрослея, понимают, что можно жить и за пределами Большого яблока, причем зачастую жить подчас более комфортно: не тратя сумасшедшие деньги на съемное жилье и самое необходимое, не испытывая карьерный прессинг, не засыпая и просыпаясь под вой пожарных сирен, не толкаясь каждое утро в переполненном метро, не отказываясь от собственной машины, потому что месяц аренды парковки здесь стоит как месяц аренды квартиры во Флориде… Список этих «не» можно продолжать бесконечно. Но для тех, кто подпадает под очарование этого города и решает здесь остаться, существует только одно «не»: для них невозможно «не» жить в Нью-Йорке.

Настоящий ньюйоркец втайне уверен, что люди, которые живут в любом другом месте, должно быть, в каком-то смысле шутят.

Джон Апдайк

Если остановить на улице Нью-Йорка десять прохожих и спросить, что они думают про туристов, то как минимум пятеро из них ответят, что туристы – главный бич этого города, но при этом попутно выяснится, что оставшиеся пятеро, собственно, и есть туристы. Каким образом, спросите вы, всеобщая терпимость к иностранцам и носителям других культур, которое я расхваливаю чуть ли не в каждом абзаце, может сочетаться с таким пренебрежительным отношением к гостям города? Очень даже может. Представьте ситуацию: вы всей душой любите свою многочисленную родню, но стоило вам переехать в Нью-Йорк, как все – от троюродной тети до подруги бывшего мужа двоюродной сестры – повадились ездить к вам в гости; на смену одним приезжают другие, при этом все рассчитывают остановиться в вашей однушке. В коридоре – давка, в туалет очередь, в холодильнике все время пусто, а вы находитесь на грани помешательства. При плотности населения Манхэттена в 67 тысяч человек (!) на квадратный километр 56 миллионов гостей в год заставляют его сжиматься до размеров однокомнатной квартиры.

Видимо, поэтому многие американцы – особенно выходцы из южных штатов – искренне считают, что Нью-Йорк сплошь населен хамами и невежами. «Этот тип толкнул меня и даже не извинился! Спросил тут одну, как пройти на Таймс-сквер, – она что-то буркнула и убежала! Официанты вообще воображают себе невесть что… А пока я пытался поймать такси, у меня перед носом перехватили две машины…» – вот типичные жалобы тех, у кого с Нью-Йорком не заладилось. Местные, конечно, вежливо кивают, но про себя думают: «То, что такого растяпу, как ты, не обобрали до нитки, – само по себе чудо… Не нравится в Нью-Йорке – сиди дома в Оклахоме. Скатертью дорожка!»