Разрушенный дворец - Эрин Уатт

Вэл усмехается.

– Ты же понимаешь, что это кабриолет и я просто могу вылезти?

– Никуда ты не полезешь, – я сердито смотрю на нее, – пока не расскажешь мне, что происходит.

– Ничего не происходит. – В голосе появляется раздражение. – Уэйд… это Уэйд. Мы больше не вместе.

– А ты этого хочешь? – не унимаюсь я.

Она с досадой вздыхает.

– Да, хочу.

Я прищуриваюсь.

– Правда?

– Да… нет… может быть. Я не знаю, ясно?

Я тоже вздыхаю.

– Ты злишься на него, потому что он переспал с другой?

– Да! – взрывается Вэл. – И это так глупо! Мы же даже не встречались по-настоящему! Просто пару раз занялись сексом в школьном туалете. Но… мне снова было весело, понимаешь? Я перестала постоянно думать о Тэме.

Я сочувствую ей всем сердцем. Вэл очень тяжело восприняла разрыв со своим бывшим парнем, Тэмом. И я была очень рада, когда она наконец пришла в себя.

– И как-то в выходные Уэйд спросил меня, могу ли я потусоваться с ним, – продолжает Вэл, – но я была занята, и мы решили: ну ладно, в другой раз. А потом в понедельник я прихожу в школу и узнаю, что в воскресенье он лизался с Самантой Кент в гольф-клубе! Это так подло!

Ее лицо вновь мрачнеет.

– Я сразу вспомнила, как Тэм мне изменял, и… – Подруга умолкает.

Я протягиваю руку и ласково сжимаю ее ладонь.

– Я все понимаю. Ты уже обожглась один раз и не хочешь, чтобы это снова повторилось. Ты была чересчур хороша для Тэма. И для Уэйда – тоже. – Я нерешительно умолкаю. – Но если уж на то пошло, Уэйд, кажется, тоже очень сильно переживает.

– Мне плевать. Я уже говорила ему, что если между нами что-то будет, то никаких отношений на стороне. Если он со мной, пусть даже это несерьезно, то он только со мной. – Вэл гордо выпячивает подбородок. – Но он нарушил правила.

– Значит, я так понимаю, на сегодняшнюю игру ты не пойдешь?

– Нет. Останусь дома и сделаю депиляцию на ногах.

Я смеюсь.

– Может, придешь в гости? – спрашивает подруга. – Устроим вечер спа.

– Не могу, – угрюмо отвечаю я. – В отличие от тебя, у меня нет выбора. Вчера вечером Каллум сказал, что мы идем всей семьей, без исключений. Типа демонстрация силы.

Губы Вэл кривятся в усмешке.

– Не знала, что мы на войне.

– Все может быть. – Я убираю с глаз прядь волос. – Ты же знаешь про все эти слухи, которые бродят по школе. Народ говорит про Рида самые ужасные вещи, и, наверное, в совете директоров «Атлантик Эвиэйшн» тоже есть те, кто недоволен Каллумом.

– Репортеры еще не разбили лагерь перед особняком?

– Удивительно, но нет. Наверное, Каллум использовал свои связи, потому что в другом похожем случае пресса стояла бы на ушах. – Я откидываюсь на спинку водительского кресла. – Адвокат Рида хочет, чтобы мы вели себя как ни в чем не бывало и держались как одна семья, и все в таком духе.

Только мне лучше держаться от Рида подальше. Рид сам мне этого не говорил, но Каллум отвел меня в сторону и попросил воздержаться от выражения своих чувств на публике.

Вэл закатывает глаза.

– И то, что вы пойдете на футбольный матч, мигом убедит всех в невиновности Рида?

– Кто знает, – я пожимаю плечами. – К тому же Каллум считает, что для Стива это лучший момент, чтобы снова появиться на людях. Он надеется, что это наделает достаточно шума, чтобы отвлечь внимание от Рида.

Вэл пристально смотрит мне в лицо.

– Ну а как вы? Я про тебя и Стива.

Я издаю протяжный стон.

– Не особо. Он не оставляет попыток проводить со мной больше времени.

Она изображает удивление:

– И как он только смеет?!

Я не могу сдержаться и гогочу.

– Да, сама понимаю, как безумно это звучит. Но ситуация такая странная, понимаешь? Он для меня настоящий незнакомец.

– Да, но так оно и будет, пока ты не перестанешь избегать его. – Вэл морщит нос. – А ты сама-то хочешь узнать его поближе? Он же все-таки твой отец.

– Знаю. – Я закусываю нижнюю губу. – Когда в понедельник он заявился в школу, чтобы мы вместе провели целый день, я постаралась быть непредвзятой, но он только и делал, что говорил о себе, часами, как будто даже не замечал меня.

– Наверное, он перенервничал, – предполагает подруга. – Готова поспорить, что для него все это тоже непросто. Он вернулся из мертвых, а тут выясняется, что у него есть дочь! В такой ситуации никому не позавидуешь.

– Наверное. – Я рзблокировала двери. – Ладно, ну а сейчас можете оставить меня, миледи. Мне нужно ехать домой и собираться на игру, – устало говорю я.

Вэл фыркает.

– Осторожнее, подружка. Ты так полна энтузиазма, что я сейчас начну крутить сальто прямо до своей двери.

Она открывает дверь и вылезает из машины, а потом стучит по раме окна и ухмыляется мне.

– Удачи вечером!

– Спасибо, – отвечаю я.

У меня такое ощущение, что она мне понадобится.

* * *

Мы словно затеряны посреди океана: вокруг нас никого.

Я всю неделю слышала, как в школе перешептывались про Рида, но даже не думала, что эти слухи каким-то образом заденут и Каллума. Каллум Ройал всегда казался мне неуязвимым: уверенный в себе, авторитетный, эдакий хозяин мира, перед которым все ходят на задних лапках. Когда он приходил на игру в прошлый раз, все так и лебезили перед ним. Каждую секунду кто-нибудь из родителей учеников останавливался, чтобы перекинуться с ним парой фраз.

Но сегодня Каллуму объявили бойкот. Да всем нам: мне, Стиву и близнецам. Мы сидим на трибуне, в ряду прямо над скамейкой запасных домашней команды, а все остальные лишь поглядывают на нас. Я затылком чувствую их укоризненные взгляды.

Мне-то неприятно, а Риду, должно быть, в миллион раз хуже. Сегодня он не может играть из-за швов, которые ему наложили на рану: на Рида напали с ножом по наводке Дэниела Делакорта. Ему придется просидеть на скамье запасных еще неделю, но он все равно должен стоять на боковой линии.

Я хотела бы, чтобы он сидел на трибуне рядом с нами. Мне тяжело смотреть на то, каким одиноким он выглядит. И я ненавижу всех, кто продолжает шептаться и показывать на него пальцем.

– Вот этот Ройал, – шипит какая-то женщина, но достаточно громко, чтобы мы ее слышали. – Поверить не могу, что они разрешили ему выйти на поле.

– Это безобразие, – соглашается еще кто-то из мамаш. – Я не хочу видеть его рядом со своим Брэдли!

– Кому-то надо поговорить об этом с Берингером, – вмешивается грозный мужской голос.