Особенности национальной бюрократии. С царских времен до эпохи Путина - Алексей Щербаков

Декларируемый классовый подход — это дань времени. Дело в том, что ряды советской бюрократии, особенно средней и низшей, в первые годы советской власти пополнялись, в основном, не выходцами из рабочих и крестьян. Либо старыми чиновниками, либо другими людьми «из образованных». Более того. Мы уже видели, что в чиновничьих структурах на самом деле руководит не обязательно начальник.

Смысл чистки был в следующем. ВКП(б) декларировала себя как рабочая партия. Что, вообще-то забавно, если учесть, что первыми лицами в ней в тот период были дворянин Ленин и сын крупного коммерсанта Троцкий. Но, в конце концов, их партия была, что хотели, то и декларировали. В силу «пролетарской» специфики, рабочих в ВКП(б) после революции брали достаточно легко, а вот с выходцами из других слоев было куда сложнее. Поэтому многие желающие туда попасть шли на обман и фальсификацию. Это было просто, благодаря особенностям системы делопроизводства в первые годы советской власти. Так, можно было свободно поменять имя и фамилию без всяких причин, просто из прихоти. Потом человек «забывал» об этом факте. Помогало и то, что в различных административных документах первых лет советской власти фамилии ставились без имени и отчества. Поэтому можно было приписывать себе любые подвиги. И поди проверь. Так, к примеру, посылают запрос: участвовал ли товарищ Петров в борьбе против Колчака в Новосибирской губернии? Сами понимаете, Петровых, воевавших в бесчисленных красных партизанских отрядах, было полно. Поэтому попадались совершенно анекдотические анкеты. Вроде происхождение — из крестьян, родилась в Москве, на Арбате, образование — домашнее, знание языков — пять европейских в совершенстве.

Но это стало ясно позже. Расчет «чисток» был в том, что если человек что-то привирает, то это явно нехороший человек. Вначале процесс чистки проводился следующим образом. На человека собиралась максимальное количество информации. Потом ему предлагали рассказать свою биографию и ответить на вопросы, ежели такие возникали. Чистки некоторых высших руководителей происходили публично, присутствовать могли все желающие члены ВКП(б). Так, когда данной процедуре подвергался нарком просвещения Анатолий Луначарский, зал был набит битком, как на хорошем шоу. Стояли даже в проходах. Еще бы! Кроме того, что Луначарский был «знаковой фигурой» и яркой личностью, в его биографии имелись сомнительные с точки зрения партийной девственности факты. К примеру, увлечение так называемым «богоискательством», оккультизмом и прочими «ересями». Нарком все честно рассказал, и, разумеется, получил «отпущение грехов». Но так везло далеко не всем. В некоторых регионах цифра «вычищенных» достигала 15 %. Позже чисткам подверглись и беспартийные чиновники. «Вычищали» по трем категориям. Первая, самая страшная, когда выяснялось, что человек исказил свое социальное происхождение, была, по сути, «волчьим билетом». То есть на завод-то все равно взяли бы. Но где вы видели чиновника, который пойдет на завод?

Партийные и «беспартийные» чистки бюрократического аппарата продолжались до середины тридцатых годов. Особого положительного эффекта они не принесли. И дело даже не в том, что в этом случае шла борьба не с явлением, а… Черт его знает, с чем. Тогда считалось, что чиновник может быть «не бюрократом». Забавно, кстати, как это понималось. Все советское время в карикатурах бюрократ часто изображался в параграфах на глазах вместо очков. Предполагалось, что чиновник должен не прикрываться инструкциями, не зарываться в бумажки, а действовать исходя из интересов дела. Но в том-то и проблема, что хороший бюрократ видит интересы дела в соблюдении параграфов и служении бумажке! Иначе и быть не может. Работник канцелярии больше ничего и не может видеть на своей работе. Но тогда этого в упор не понимали. Предполагалось, что каждый горит общим энтузиазмом социалистического строительства и должен «держать в уме» общую картину. Это, конечно, было полной утопией.

Так что чистки, возможно, вывели на чистую воду какое-то количество проходимцев. (Если человек перевирает биографию, вступая в политическую партию, он проходимец по определению). Но реально ничего изменить они не могли.

Но проблема заключалась даже не в чудовищном росте бюрократии. Хуже всего что партия, особенно ее элита, стремительно превращалась черт-те во что…

* * *

Тут надо оговориться. Как известно, партия являлась основой советского общества. Соответственно, история советской бюрократии неразрывно связана с историей ВКП(б) — КПСС. Собственно партийная бюрократия — это еще далеко не все. Но все управленческие структуры находились под контролем все той же организации. Поэтому слово «партия» я буду употреблять как синонимом понятия «бюрократия». Разумеется, на самом-то деле множество коммунистов занимались и другими делами — работали на заводах, пахали и сеяли, строили, служили в армии и милиции. Но все равно жизнь-то направляли люди, сидящие в высоких кабинетах…

Так вот, в двадцатых годах с руководящей партийной прослойкой вышел полный швах. Практически все ключевые должности в административном аппарате занимали так называемые «старые большевики». То есть те, кто вступил в партию до 1917 года. Их было меньшинство, но они являлись плотно сплоченной замкнутой кастой. Разумеется, внутри ее кипели противоречия, свары и прочие взаимные разборки, но что касается людей со стороны… Тут старые большевики были едины. Не пущать!

И это бы еще ладно. Главная беда заключалась в том, что представители партийной элиты абсолютно не соответствовали месту, которое они занимали. Попросту говоря, они были профнепригодны. И это понятно. Стержнем жизни большевиков дореволюционного разлива была борьба с существовавшим общественным строем. На это дело они были нацелены всерьез и надолго. К примеру, еще в 1912 году большевики, будучи непоколебимо уверенными в правильности своих идей, тем не менее, полагали: победу социалистической революции им доведется наблюдать, в лучшем случае, в очень преклонном возрасте. А вот так уж сложились обстоятельства, что власть свалилась им на голову.

Суть проблемы в том, что человек, нацеленный на ниспровержение, на разрушение, сделавший это веселое ремесло сутью своей жизни, редко может перестроиться — и включиться в созидательную работу. Последнее требует совершенно другой психологии. Это, кстати, было заметно и в период перестройки. Куда делись диссиденты, которые за свои убеждения порой получали длинные сроки? Лично мне их взгляды глубоко противны, но мужество всегда вызывает уважение. В этом-то диссидентам не откажешь. Ну так где они оказались? Правильно — в том самом месте. И дело тут вовсе не в чьей-то злой воле. Просто люди, привыкшие разрушать, как правило, оказываются неспособными строить.

Вот и главной бедой молодого советского государства было именно в то, что разрушители засели во власти. Самыми отмороженными были сторонники товарища Троцкого, мечтавшие во что бы то ни стало замутить мировую революцию. Россия для них была всего лишь плацдармом, на котором они временно окопались. С их подачи возник Коминтерн — огромная бюрократическая структура, которая вообще непонятно чем занималась. То есть формально они должны были заниматься именно разжиганием мировой революции. Но уже примерно с 1922 года стало понятно: история идет не так, как представлял Карл Маркс и никакого мирового пожара не будет. Но кому какое дело? В Коминтерне продолжал существовать огромный аппарат, в который вбухивали немереные средства из бюджета разоренной страны. Отчитываться в их расходовании, Коминтерн не обязан был ни перед кем. Даже перед партией. Потому что подразумевалось — Коминтерн — объединение всех мировых коммунистических партий. Российская им не указ. Об этой структуре можно написать отдельную книгу. Здесь я привел этот пример для того, как руководили страной «старые большевики».