С мечом кровавым - Пирс Энтони

Поэтому Мима спал один — и обнаружил, что, как бы Восторг ни зависела от него, он тоже стал весьма от нее зависим. Мима привык спать рядом с любящей женщиной и в одиночестве чувствовал себя неуютно.

Собственно, он даже и уснуть-то не мог. Беспокойно повертевшись с боку на бок больше часа. Мима встал посмотреть, нет ли чего почитать. Однако книг не нашел; видно, его предшественник не был большим любителем литературы.

Мима, натянув шлепанцы и ночной халат, вышел в темный зал. Слуги уже легли спать; в замке повсюду стояла тишина. Неужели духам Чистилища нужен сон? Наверно, да, коль скоро им требовалась пища. Насколько Мима понимал, существование этих людей — бытие на Том Свете — напоминало жизнь смертных, но было как бы более расплывчатым и протяженным. Если бы они не ели, то им не грозило бы голодание — во всяком случае, в течение нескольких столетий или около того, — поскольку они не могли умереть, будучи уже мертвыми. Тем не менее это доставляло бы им определенные неудобства. Сходным образом, вероятно, обстояло дело и со сном. Так что пусть себе спят; это помогает в определении дней, все-таки довольно однообразных.

Насколько Мима понимал западную мифологию, Чистилище не является местом пытки; это исключительно состояние неопределенности, отработка долгов, накопившихся в ходе небезупречно прожитой жизни. У западных людей нет возможности путем реинкарнации исправить прегрешения; они должны все делать правильно в течение одной-единственной жизни, а затем расплачиваться за последствия на протяжении долгого путешествия по вечности. Мима не завидовал подобной системе взглядов.

Впрочем, сейчас он стал частью этой схемы. Ему следовало быть более правильным индуистом, чтобы не угодить в столь ущербную систему. На самом деле это было его личное следующее перерождение — стать воплощением Войны в чуждой области верований и быть вынужденным подчиняться ее законам. Довольно суровое наказание!

Хотя и своего рода вознаграждение, поскольку это решало проблему расторжения помолвки с Восторг и войны между их княжествами. Если бы ему не была предложена эта должность, то произошла бы катастрофа. Так что судьба обошлась с ним не слишком жестоко; напротив, она была милостива. Даже очень милостива.

К тому же, говоря по правде, Миме нравилась сложность теперешнего положения. Да, он допустил несколько ошибок в первый день, но кто не ошибается, овладевая новым делом? Теперь он куда лучше понимал, что и как нужно делать, и следующее сражение надеялся провести гораздо лучше. Новая должность давала феноменальную власть, которая могла принести много добра, если ее разумно употребить.

Мима и сам не заметил, как попал в ту часть сада, которая так очаровала Восторг. Сейчас было темно; временные периоды Чистилища отражали земные. В полумраке экзотические растения почему-то казались больше, а скульптуры живее. Это действительно было восхитительное место, где любая женщина могла бы с удовольствием проводить время. Все здесь выглядело почти естественным — словно созданным силами природы, а не руками человека.

Вдруг облака раздвинулись, листья и статуи засеребрились в лунном свете. Подул легкий ветерок, качнув верхушки деревьев. Еще сильнее пахнуло обворожительной свежестью. Тропинка запетляла среди прелестных ландшафтов, маня его дальше, вперед.

Мима остановился, чтобы получше рассмотреть одну из скульптур. Она представляла собой две фигуры, мужскую и женскую, крепко обнимавшие друг друга. Собственно, это был акт физической любви. В Индии такие изваяния не были редкостью, однако эта статуя выглядела необыкновенно реалистично. Казалось даже, будто фигуры движутся.

Да они и в самом деле двигались. Мима подумал было, что его обманывает игра лунного света, как вдруг услышал какой-то шум. Фигуры были живыми!

Невозможно. Статуи не оживают!

Тем не менее шум и шевеление становились все явственнее. Мима внимательно со всех сторон осмотрел скульптурную группу и наконец притронулся к плечу мужчины. Камень был холоден. Значит, это какая-то механическая игрушка, имитирующая человеческое соитие. Любопытно.

Мима пошел дальше. Снова подул ветерок, ероша ему волосы. Свет луны сделался ярче. Деревья стали выше и красивее, а запах свежести еще усилился. Теперь под ногами слегка пружинил дерн.

Мима оглянулся, однако замка не увидел; казалось, что он очутился в лесу. Это не беспокоило, напротив, он радовался величине и естественности сада. Неудивительно, что Восторг была так очарована!

Он приблизился к еще одной скульптуре. Это изваяние было больше, реалистичнее и откровеннее первого. Фигуры вполне можно было принять за настоящих людей. Да и их поза была весьма интересной.

Мужчина повернул голову и увидел Миму.

— А, вот и хозяин Цитадели, — проговорил он.

Ошеломленный Мима сделал шаг назад. Надо же, оно разговаривает!

Женщина высвободилась из объятий и села на пьедестал, спустив вниз длинные голые ноги. У нее были на удивление пышные бедра и полная грудь, но в остальном она была тонкой и гибкой.

— Ну иди ко мне, — пригласила она Миму, раскрывая объятия.

Наложница?

— Кто вы такие? — спросил Мима и замолчал, с удивлением сообразив, что не заикается.

— Я — Сатана, воплощение Зла, — ответил мужчина. — А это одна из моих бесчисленных жен, каждая из которых более сладострастна и покорна, чем предыдущая.

— Сатана? — переспросил Мима, снова удивившись отсутствию заикания. — Здесь, в моей Цитадели?

— Это не совсем твоя Цитадель, Марс, — сказал Сатана. — Гуляя, ты из своего сада забрел в мои угодья, где реальность гораздо интереснее. Однако пусть тебя это не беспокоит; тебе здесь рады. Я все равно собирался побеседовать с тобой.

— Не ты ли — западное олицетворение Зла? — спросил Мима. — Меня предупреждали остерегаться тебя.

— Так оно и есть, и, конечно же, тебя предостерегали, — с радостью согласился Сатана. — Меня иногда называют Нефариус [10] — и совершенно справедливо.

К такого рода речам Мима был не совсем готов. Он скорее ожидал встретить существо с копытами, хвостом и рогами, изрыгающее пламя. Незнакомец же был совершенно не таков: выглядел нормальным человеком, что подтверждалось и его занятиями с женщиной.

— Почему ты хотел встретиться со мной? — спросил Мима, снова радуясь тому, что не заикается.

— Разве не так поступают добрые соседи? — удивился Сатана. — Внезапно вступить в должность инкарнации — дело нелегкое, что обязывает всех остальных всячески помогать тебе освоиться на новом поприще.

Мима пожал плечами:

— Я весьма ценю это желание. Однако имею основания полагать, что всем остальным ты доставляешь главным образом неприятности. Ты — воплощение Зла и должен бы стараться все как можно больше осложнить для меня.