Мясная муха - Патрисия Корнуэлл

— Сорок четыре доллара сорок центов, — говорит он. — Я отнесу канистры в лодку и присмотрю за ними. Вижу, ты взяла с собой маленького друга? — Он имеет в виду пистолет. — Собираешься оставить его в лодке? Я бы на твоем месте так его не бросал. Смотри, поосторожнее с этой штуковиной. Если стрелять из нее в аллигаторов, они только свирепеют.

Бев поверить не может, что чуть было не уехала, оставив пистолет в лодке. Что-то с ней сегодня происходит. Да еще колено болит.

— И еще одно, Джек, — добавляет она, наблюдая, как он спускается в ее лодку, — наполни трюм льдом.

— Сколько надо? — Джек приносит пистолет и осторожно кладет его на заднее сиденье джипа.

— Думаю, сто фунтов хватит.

— Видимо, собираешься хорошенько затариться сегодня, — он запихивает тряпку в задний карман старых засаленных джинсов.

— Продукты здесь быстро портятся.

— Значит, еще двадцать баксов. Три я тебе скинул.

Бев протягивает ему две десятки, даже не поблагодарив за скидку.

— В девять я ухожу, так что если опоздаешь...

— Не опоздаю, — говорит Бев, разворачивая машину.

Она никогда не опаздывает, ей не нужны напоминания.

На одной из передних дверей нет стеклоподъемника и ручки.

— Я мог бы тебе все починить, если оставишь ключи, — предлагает Джек.

Бев бросает взгляд на дверь.

— Неважно, — говорит она. — Все равно никто, кроме меня, на этой развалюхе не ездит.

В северном крыле дома находится комната для гостей, окна которой выходят на океан. Напротив окна стоит большой стол Скарпетты, обычный дешевый компьютерный стол, ничего особенного.

Вдоль стен — сплошь книжные шкафы, которые стоят настолько тесно, что до некоторых выключателей почти невозможно дотянуться, приходится использовать переходники. Светлая мебель с кленовым шпоном контрастирует с великолепными антикварными предметами интерьера — восточными коврами, стеклом, фарфором — которые Скарпетта коллекционировала на протяжении всей своей карьеры. Однако основная часть антиквариата и почти вся утварь находятся на хранении на складе ценной посуды в Коннектикуте. С этим хламом Скарпетта заперла там и свое прошлое.

С тех пор как два года назад Люси перевезла ее вещи на склад недалеко от Нью-Йорка, где жила и работала, Скарпетта больше их не видела. Скучает ли она по своей старой мебели? Нет, да и какой в этом смысл? Непонятно почему, но даже мысль об этом ее угнетает.

Конечно, кабинет Скарпетты в этом доме тоже весьма удобный, но его не сравнить с просторным и изысканно обставленным кабинетом в Ричмонде, где было много места для работы, горы аккуратно уложенных папок с файлами, массивный стол из вишневого дерева. Дом Скарпетты в Ричмонде был построен в модном итальянском стиле, стены оштукатурены под старину, отделаны западноевропейским эвкалиптом. Если он не выглядел красивым раньше, то стал просто великолепным после того, как Скарпетта его переделала, пытаясь избавиться от прошлого, от мыслей о Бентоне и Жан-Батисте. Но не помогло. Призраки прошлого не отпускали ее.

Ей снилось, что Бентон жив, что Жан-Батист снова пришел убить ее, каждую ночь она просыпалась в холодном поту. Любой скрип в доме или свист ветра за окном заставляли сердце бешено колотиться. Каждый раз рука сама тянулась за пистолетом. Однажды она вышла из своего великолепного дома и больше не вернулась, даже для того, чтобы забрать вещи. Об этом позаботилась Люси.

Скарпетта переезжала из одного отеля в другой, словно путник, у которого нет цели, она отгородила себя глухой стеной от боли, от несправедливого мира, лишь изредка принимая предложения выступить частным консультантом. Очень скоро она столкнулась с горькой реальностью: некомпетентностью следователей, безразличием полиции и судмедэкспертов. В конце концов ей пришлось поселиться в другом доме, просто потому что где-то надо было поселиться. Она больше не могла изучать дела, сидя на кровати в гостинице.

— Уезжай на юг, подальше, — заботливо сказала ей однажды Люси. Это было в Гринвиче, Коннектикут. Скарпетта жила там в маленькой гостинице, прячась от всего мира. — Ты еще не готова к Нью-Йорку, и ты точно еще не готова работать на меня.

— Я никогда не буду работать на тебя, — серьезно сказала Скарпетта, избегая смотреть в глаза племяннице.

— Это ниже твоего достоинства, да? — Люси тоже была уязвлена.

Через минуту они уже ругались.

— Я тебя вырастила, — кричала Скарпетта. Она сидела на кровати, выпрямившись, в явном возбуждении. — Моя чертова сестра, которой все так восхищаются, хваленая писательница детских книжек, а сама понятия не имела, как вырастить собственного ребенка. Подбросила меня на твой порог... То есть, наоборот.

— Ага, оговорка по Фрейду! Я была нужна тебе больше, чем ты мне!

— Ну уж нет. Ты была маленьким монстром. Когда ты, десятилетняя, ворвалась в мою жизнь, словно Троянский конь, я имела глупость впустить тебя. И что потом? Что потом? — рыдала Скарпетта, всегда логичная, сильный начальник, доктор, адвокат. — Тебе надо было обязательно стать гением, да? Несносный ребенок... — голос Скарпетты задрожал. — А я не могла тебя бросить, неблагодарный ребенок, — слезы мешали ей говорить. — Если бы Дороти захотела тебя вернуть, я бы судилась с этой дрянью и доказала бы, что она никудышная мать.

— Она была никудышной матерью и осталась ею, — Люси тоже начала плакать. — Ты называешь ее дрянью? Это все равно, что обвинять преступника в совершении преступления. Распад личности. Господи, почему твоя сестра сумасшедшая? — рыдает Люси.

Они сидят на кровати плечом к плечу.

— Она словно сказочный дракон, с которым ты борешься всю свою жизнь, — сказала Скарпетта. — Ты правда борешься с ней. Для меня она просто маленький кролик, путающийся под ногами. Я не трачу силы на кроликов, потому что у меня нет времени.

— Пожалуйста, уезжай на юг, — попросила Люси, вытирая глаза. — Ненадолго. Пожалуйста. Уезжай туда, где родилась, и начни все сначала.

— Я уже не в том возрасте, чтобы начинать все сначала.

— Что за ерунда! — засмеялась Люси. — Тебе всего сорок шесть, на тебя заглядываются на улице, а ты даже не замечаешь. Ты еще та кошечка!

Скарпетту называли кошечкой единственный раз, когда она подвергалась большой опасности и ей необходима была охрана. Общаясь по рациям, охранники называли ее кошечкой. Скарпетта не знала, что они имеют в виду.

Она переехала на юг, в Дэлрей-Бич. Теперь она жила недалеко от своей матери и сестры, но все же на безопасном расстоянии от них.

Кабинет Скарпетты завален бумагами, документами, слайдами, половина этого громоздилось на полу, можно запросто споткнуться, пробираясь к столу. Вот почему, входя в кабинет, Скарпетте, любящей порядок во всем, было трудно сохранить самообладание. Книжные полки забиты книгами, некоторые медицинские и правовые тома стоят в два ряда. Редкие же экземпляры, хорошо защищенные от солнца и влаги, хранятся в маленькой соседней комнате, видимо, спроектированной под детскую.