Полночный злодей - Элейн Барбьери

Она не ответила. Казалось, она уже не дышит. У Рогана дрогнуло сердце.

— Мадемуазель…

Легкое трепетание век.

— Габриэль…

Едва слышный стон. Тут же подсев к своей трогательной узнице, он молча осмотрел ее. Потрогав рукой лоб, Роган обнаружил небольшой жар, затем он прикоснулся к ее щекам, рукам, дабы убедиться, что этот жар не распространился по всему телу. Несколько успокоившись от мысли, что если это и начало лихорадки, то не опасной, Роган мягко спросил:

— Что с вами, Габриэль? Вы заболели?

Опять чуть затрепетали веки, затем поднялись, и Роган прочитал в ее глазах, как она несчастна. В этот момент корабль поднялся на гребень волны, чтобы тут же рухнуть вниз. Габриэль Дюбэй стала похожа на зеленую тень, и ее вид объяснил ему все лучше любых слов. Морская болезнь… Он не видел еще человека, который страдал бы от нее сильнее.

Габриэль попыталась стереть со лба холодный пот, но рука бессильно упала рядом с ней на матрас. Он услышал, как она едва слышно выдохнула:

— Я умираю…

— Что-о?

Не заметив, что он произнес это вслух, Роган увидел, как чуть блеснули глаза, а затем услышал ее дрожащий голос:

— Я говорю вам, что я умираю.

— Вы не умираете. Вы просто еще не привыкли к морской качке. Вам нужно что-нибудь поесть и…

— Поесть? — Габриэль еще больше позеленела. — Гнусная скотина…

Роган стиснул зубы.

— Сядьте, мадемуазель.

Едва заметно она покачала головой.

— Я сказал, сядьте!

Ответа не последовало. Роган поднял ослабевшее тело Габриэль и, поддерживая ее рукой, посадил. Он впервые заметил, насколько велик для ее изящной фигурки матросский костюм — она буквально потерялась в складках рубахи.

Не отпуская ее, он продолжал давать указания:

— Держитесь! Вам станет лучше на свежем воздухе!

— Нет… — глаза оставались закрытыми.

— Откройте глаза.

Ответа не последовало; и он настойчиво повторил:

— Откройте глаза!

Прекрасные серые глаза открылись, чтобы тут же бессильно закрыться. Роган прорычал:

— Встаньте!

— Нет… не могу.

— Нет, можете. Встаньте!

Подвинув Габриэль к краю койки, он опустил ее ноги на пол и помог подняться.

Гигантские штаны тут же упали до колен. Дрожащей рукой поддернув их обратно вверх, Роган пробормотал какое-то ругательство и поискал глазами вокруг. Затем он снял свой ремень и крепко обвязал вокруг ее талии. С облегчением вздохнув, когда была обеспечена безопасность, и не обращая внимания на протесты девушки, он поднял ее на руки.

Тяжелые ресницы вновь задрожали:

— Что… что-о вы делаете?

— Вам надо выйти на верхнюю палубу, глотнуть немного свежего воздуха. Тогда вам станет легче.

— Не поможет… — И голова строптивой мадемуазель бессильно упала ему на грудь. — Умираю…

Роган двинулся к двери. Минутой позже, нетвердо ступая под встречным ветром, Роган наткнулся на внимательно глядевшего Бертрана: — Давайте помогу поставить ее на ноги.

Роган покачал головой.

— Нет. Иди вниз, поешь. Если будет нужно, я сразу тебя позову.

Покрепче обхватив свою способную сопротивляться ношу, Роган направился к борту. Прислонив ее спиной к перилам борта и поддерживая собственным телом, он поставил Габриэль на ноги. Ее трясло от слабости, а он настойчиво требовал:

— Хорошо. Сделайте глубокий вдох.

— Не могу.

Ее распущенные волосы, в которых сверкало заходящее солнце, огненными прядями рассыпались по лицу Рогана. Издалека быстро набегали черные тучи. Она уткнулась лицом в его грудь и прошептала:

— Пожалуйста…

Что-то заныло у Рогана внутри. Она доверчиво прижалась к нему. Тепло, исходившее от нее, было невероятно приятным. И он очень мягко проговорил:

— Послушайте меня, Габриэль. Ночь уже близко, а на горизонте собираются тучи, предвещающие шторм. Если вы не возьмете себя в руки, то вам станет намного хуже, чем сейчас.

— Не могу…

— Можете. Откройте глаза, Габриэль. Ну, давайте!

Глаза медленно открылись. Роган постарался поймать ее взгляд и прошептал:

— Вы будете опять здоровы.

Последовало продолжительное молчание, пока Габриэль смотрела ему в глаза, а он старался влить в нее свою силу. В нем зашевелилась надежда — она стала постепенно выпрямляться и наконец сделала глубокий вдох…

— Еще один… вдохните поглубже.

Габриэль прижалась к нему так сильно, что Роган почувствовал, как наполняются воздухом ее легкие, как одновременно вливается в нее сила… и вдруг неожиданный спазм.

— Нет, не сдавайтесь. Вы уже чувствуете себя лучше… сильнее… Вы в состоянии контролировать это. А теперь вы пройдетесь вместе со мной по палубе.

— Нет… пожалуйста… еще нет.

Габриэль склонилась к нему, и у Рогана дрогнуло плечо. Ее голова прижалась к его шее, грудь касалась тела, а дрожащие ноги искали поддержки в его ногах. В отчаянной попытке удержать его она схватила Рогана за руку. Обхватив ее, чтобы она могла черпать энергию в его силе, он ощутил вдруг состояние неведомого ранее комфорта.

Не очень представляя, как долго пребывали они в таком положении, Роган почувствовал, что желание прижать ее к себе еще сильнее стало овладевать им. Одернув себя, он наконец произнес срывающимся голосом:

— Вы уже достаточно отдохнули. Вы должны пройтись по палубе.

О, эти глаза… эти бесподобные светлые очи глянули прямо па пет, прежде чем Габриэль позволила ему отстраниться. Она попыталась шагнуть, по покачнулась. Он обнял ее одной рукой, чтобы она не упала. С его помощью Габриэль сделала шаг, потом другой. Рогану поневоле пришло в голову, что выглядела она довольно комично: в мешковатых штанах и рубахе на несколько размеров больше ее собственного; перетянутая посередине ремнем, удерживавшим спадающую одежду; из штанин выглядывали маленькие босые ножки… Он понял, что может не беспокоиться о нравственном облике команды — ни один мужчина, бросив первый взгляд, больше не захочет на нее смотреть. К числу этих мужчин не относился только он сам.

В этот момент налетел шквал, обрушившийся на корабль с невиданной силой и чуть не сбивший Рогана с ног. Он еще крепче прижал к себе Габриэль. Метнув панический взгляд, она неожиданно рванулась у него из рук и ринулась к борту. Стоя прямо за ней, Роган оглядел горизонт, быстро покрывающийся штормовыми тучами. Он выждал момент, когда у Габриэль пройдет спазм, поднял ее на руки и спустился вниз.

Движение за дверью спальни Кларисы становилось все более оживленным. Смех, покашливание, звуки шагов снующих туда-сюда людей… Клариса закрыла глаза и попыталась уснуть. Она вдруг подумала, что прежде просто не замечала того, какая чудесная у нее комната, потому что постоянно была занята на поприще любви.