Враг мой - друг мой - Сергей Самаров

– С полковых складов мотопехоты... Это они просили Байсарова расстрелять машины и уничтожить продовольствие, которого там и трети положенного не было... Байсаров его местным отдал, пожалел... Думал людям помочь... А оказалось... И все из-за «кладовщиков»...

– А вот об этом мы подробнее поговорим, – заметил Макаров и переглянулся с тем офицером, что взял Умара в плен. – Вернемся и поговорим...

Умар улыбался. Он хотя бы так отомстил ненавистному племени «кладовщиков»... Эти «кладовщики» – тоже из офицеров Российской армии. Значит, он и армии тоже отомстил...

* * *

Идти решили нижним путем. Верхний сложнее, да и о минном поле забывать не следует...

– Кто может мне дать гарантию, что вот он, например, – майор Макаров кивнул в сторону Умара, не захочет наступить на мину и всех нас взорвать к чертовой матери... Пусть он и был когда-то другом моего отца, пусть он был когда-то вашим другом, товарищ полковник... А я ему не верю... Только нижним путем... И к дороге сразу выйдем... Машины вызовем уже туда... Это получится немного дальше, но безопаснее. За своих солдат только я отвечаю...

– А это я могу... – заулыбался старший Атагиев. – Мне мины очень нравятся...

Умару, кажется, было приятно, что от него ждут неприятностей, и он слегка бравировал. И даже идущий рядом с отцом Астамир улыбнулся. Но Астамир лучше других знал, что отец в самом деле способен на такой поступок, если только посчитает его целесообразным. Сейчас, правда, такой необходимости не было, и отец больше страха на федералов нагонял, чем готовился к чему-то подобному. Если бы он действительно готовился, то уж промолчал бы, чтобы никто не воспрепятствовал.

Полковник Раскатов держался рядом с Умаром, но выглядел сумрачным и смотрел больше себе под ноги, чем на своего недавнего спасителя, которому, в свою очередь, он спасителем стать не смог. Астамир все чаще на полковника сам посматривал. Отец так хорошо об этом человеке отзывался, что хотелось бы встретить подтверждение этому, но пока Раскатов казался просто отстранившимся от событий и не желающим принимать в них участия. Правда, отобрать свою трубку у Астамира он не забыл. Ничего, конечно, не сказал, только головой покачал с осуждением.

Спускались спокойно, неторопливо. Около первого, ближнего к пещерке поста Умар чуть задержался и заглянул в амбразуру. И только «цыкнул», когда встретил вопрошающий взгляд сына. Но Астамир все же не удержался:

– Почему часовые не стреляли, отец?

– У снайперов винтовки с ночными прицелами... Пуля попала Хамзату в глаз... Потому и прошли... Шли сразу сверху и снизу... Кто-то нас предал...

– Никто не предал вас, Умар... – сказал полковник Раскатов. – Просто ваши времена кончились... Для всех боевиков кончились хорошие времена...

– А что такое случилось, что времена наши вдруг взяли и кончились? – поинтересовался Умар.

– Ты помнишь, кто такой Че Гевара? – спросил вдруг полковник.

– При чем здесь Че Гевара? – не понял старший Атагиев.

– Значит, помнишь... Пламенный революционер... А не знаешь, как его убили?

– Как?

– С него и началась вся эта история... Первая жертва спутниковой разведки – Че Гевара... Его отряд выследили со спутника... Окружили и перебили... Точно так же, как ваш джамаат... Спутник показал и всех вас, и все ваши посты... От него даже под землей не скрыться...

– Откуда у России такие спутники... – не веря, сказал Астамир.

Разговор все пленники слушали, поскольку касался он их напрямую.

– Есть теперь и такие... Многих уже поймали с помощью спутников, и вас тоже... И всех других поймают... Времена партизанских войн ушли в историю... Даже если бы вы не напали на машины, вас все равно вскоре нашли бы и обезвредили... А вы поторопили события... Сверху видно все... И перспективы у вас никакой не было... Ваш эмир чувствовал что-то и улизнул, бросил вас...

– Это едва ли... – не согласился Умар. – Пусть он и был ментом, но он не самый плохой человек... Он чеченец, а чеченец не бросает своих...

– Не буду спорить, – ответил Раскатов. – Я не знаю его... Но если он попался или попадется сегодня «кадыровцам», спорить уже будет не о чем...

– Это – да... – заметил Умар. – Это не лучшая доля... До прокуратуры его не довезут живым...

Спуск благополучно закончился. Отряд выстроился двумя колоннами, в середину запустили колонну из шести пленников. И двинулись вдоль ручья быстрым маршем. Вот здесь Умар и другие пленники ощутили, что такое подготовка спецназа ГРУ, о которой слышать приходилось много. Солдаты вроде бы и не бежали, но и ходьбой это нельзя было назвать. И никто из них не задыхался от такого марша. И даже полковник Раскатов, тоже идущий рядом с пленниками, не задыхался. А из боевиков этот темп мог поддерживать только один Умар, несмотря на свою больную спину. Даже его сын, человек молодой и сильный, и тот скривил рот и дышал часто и хрипло. Все быстро взмокли, но словом не обмолвились о своей усталости. Боевикам было стыдно признать себя слабыми перед этими молодыми парнями, против которых они воевали. И только когда силы некоторых были уже на исходе, прозвучала насмешливая команда Макарова:

– Если хотим довести пленных до прокуратуры живыми, привал...

Умар нахмурился. Он не любил, когда над ним насмехались, когда насмехались над его качествами мужчины и воина...

* * *

Второй участок пути был чуть короче, но пройден был в том же высоком темпе. Умар не видел за плечами кого-то из спецназовцев рюкзака с рацией и не заметил, что кто-то связывался с командованием. Тем не менее три машины уже стояли у дороги и дожидались отряд. По машинам рассаживались быстро. Пленных разделили по парам – пара в каждую машину. Умар хотел сесть в одну машину с сыном, но их разделили.

«Мера безопасности», – понял Умар. Ни отец без сына не захочет бежать, ни сын без отца – разумно и безболезненно, если учесть, что везут их все равно в одно место.

Повезли их на базу, которую устроил себе отряд спецназа на территории, принадлежащей батальону мотопехоты. Это Умар понял по направлению. Умар трижды был в этом батальоне. Ездил вместе с Мовсаром на встречу в «кладовщиками» на машине жителя одного из местных сел. И дорогу хорошо помнил.

Почему не отправили сразу в районную прокуратуру – это вот было непонятно. Но еще до того, как машины тронулись с места, Макаров разговаривал с кем-то по сотовому телефону, взятому у Раскатова – своей «мобилы» майор, кажется, не имел. И в разговоре несколько раз прозвучало слово «прокуратура». И видно было, что майор во время разговора сердился и с кем-то спорил. Но разговор велся довольно тихо, и услышать что-то еще Умару не удалось. А он старался услышать и увидеть все, что можно. Не зря же он когда-то командовал разведротой. Помнил еще, как должен вести себя настоящий разведчик, даже оказавшись в плену. Умар даже то заметил, что трубка «мобилы» после разговора не вернулась назад к Раскатову, а устроилась в кармане майора. Но и этому нашлось объяснение. Умар же сразу предположил и сыну даже сказал о том, что Раскатов нападет на кого-то из местных жителей, чтобы завладеть трубкой и связаться со своими. Значит, он отдал майору Макарову чужую трубку, поскольку свою у Астамира уже забрал. Подтверждением этому послужило и то, что у полковника еще две трубки в кармане оказались. И их он другим офицерам спецназа раздал. Щедрый... Чужого не жалко, если себе не надо...