Сияние алчных глаз - Марина Серова

Когда автомобиль свернул в лес, Балчугин неожиданно проснулся и тронул Тишкова за плечо.

— Останови здесь, — хрипло сказал он и полез во внутренний карман.

«Нива» затормозила. Тишков выключил мотор, фары погасли, и нас окружила знакомая кромешная тьма хвойной чащи. В руках у Балчугина засветился экранчик мобильного телефона. Он, сопя, набрал номер и негромко сказал:

— Алло! Башкир? Ты меня слушаешь?

Эти слова я выслушала с удовлетворением — значит, компания все-таки потихоньку собирается. Чем больше языков, тем больше информации. Идеально было бы, если бы собрались все, кто в этом городе причастен к беззаконию, но нельзя требовать от людей невозможного.

— Можешь выезжать, — сказал между тем Балчугин. — Мы уже на финишной прямой. Девчонка у нас.

Он замолчал, и в абсолютной тишине я услышала, как далекий голос Башкира прожужжал в трубке:

— Ты нашел у нее кассету? Камеру нашел?

Балчугин шевельнулся в темноте, видимо, покосился на меня и виновато сказал:

— Слушай, у нее ничего нет!

Голос Башкира все жужжал рассерженным шмелем:

— Ты, что, идиот?! Она отнесла копию в прокуратуру! Ты знаешь это?

— Ну, откуда же я могу это знать! — прогудел Балчугин с обидой.

— Вот теперь знай! Ты ее обыскивал?

— В смысле, саму? Нет еще… Но в номере у нее ничего нет!

— Немедленно обыщи ее, идиот! Эта кассета может быть небольших размеров. Осмотри ее всю, с головы до пят, слышишь! И жди меня, я сейчас буду!

Балчугин в сердцах сложил трубку телефона и рявкнул на Тишкова:

— Поехали!

Снова лучи фар выхватили из темноты бесконечные стволы, и мы помчались по лесной дороге. Балчугин угрюмо молчал, наверное, переваривая заслуженного «идиота». Как оперативник он действительно сплоховал. Но я-то знала, что личный досмотр ничего не даст, а раздеваться в грязном холодном подвале мне вовсе не хотелось, эксгибиционизмом я никогда не страдала. Поэтому и решила попробовать избежать этой процедуры, а заодно заставить относиться к себе чуть-чуть серьезнее. Некоторые соображения по этому поводу у меня уже имелись.

Мы подъехали к воротам базы. В спешке или по забывчивости их оставили открытыми, и «Нива» на полном ходу вылетела на площадку, покрытую укатанным снегом. Тишков затормозил. Туша Балчугина качнулась по инерции вперед-назад — и в этот момент я нанесла ему резкий удар локтем в шею — точно в то место, где проходит сосудисто-нервный пучок. Он коротко захрипел и отключился.

Я сунула руку в карман его куртки и выхватила взведенный пистолет. Силуэт Тишкова встревоженно дернулся. Я, не колеблясь, нажала на спуск.

От грохота выстрела заложило уши. Салон наполнился пороховой гарью. С головы Тишкова слетела шапка, сорванная пулей. Голова его инстинктивно дернулась, и он тут же замер, с ужасом глядя на меня.

— Вот из машины! — приказала я негромко. — И встань так, чтобы на тебя падал свет фар. Руки держи на затылке. Если попытаешься валять дурака, пристрелю как собаку!

Едва он выбрался наружу, я перепрыгнула на переднее сиденье и последовала за ним. Держа Тишкова на мушке, быстро окинула взглядом площадку. Кажется, никого, кроме нас, здесь не нет.

Тишков, положив руки на голову, понуро стоял перед капотом «Нивы» и щурился от света фар. Обойдя его и остановившись в темноте, я скомандовала:

— Вытащи этого борова из машины. Быстро!

Тишков неуверенно шагнул в сторону, настороженно косясь в темноту.

— Двигайся, двигайся! — подбодрила его я. — Не волнуйся, я держу тебя на прицеле!

Он подошел к правой дверце и открыл ее настежь. Я напряженно всматривалась в его смутный силуэт, опасаясь, как бы он не выкинул какой-нибудь номер. Но, похоже, Тишков находился еще в состоянии шока и боялся даже шевелиться.

Он откинул переднее сиденье и, подхватив сползшее вперед тело Балчугина, осторожно произнес:

— Васильич! Слышь, Васильич! Ты как, в порядке?

Балчугин замычал что-то нечленораздельное и заворочался. Кажется, он начинал приходить в себя.

— Васильич! — продолжал уговаривать его Тишков. — Очнись, слышишь? Мне тебя ведь не вытащить!

— А? Что? — хрипло спросил Балчугин, как человек, приходящий в себя после похмельного сна. — Что случилось? Кто это? Тишков?

— Да я это, Васильич! — взмолился Тишков. — Ты выйти можешь?

Балчугин с трудом вывалился из «Нивы». Тишков поддерживал его за то место, которое у нормальных людей называется талией.

— Где девка? — вдруг испугано заявил Балчугин, озираясь по сторонам. Видимо, кровообращение в его мозгу восстановилось.

— Ты, Васильич, не сердись, — виновато произнес Тишков. — Она сзади стоит…

— Чего она там делает? — напряженно прохрипел Балчугин.

— Она… это… целится в нас, — объяснил Тишков, — из твоего пистолета.

— Что за фигня? — раздраженно выкрикнул Балчугин, отталкивая его и делая шаг в сторону. Его силуэт ясно нарисовался передо мной.

Я выстрелила, взяв чуть повыше его головы, и сказала:

— Оба руки на затылок! И выйти на свет! Шевелитесь!

Балчугин вздрогнул и поднял руки. Грузно ступая, он вышел на освещенное место и замер. Тишков присоединился к нему.

— А теперь ложитесь! — приказала я. — Лицом в снег и руки на затылок!

— Ну, это уже наглость! — пробасил Балчугин. — Ты вообще понимаешь, что делаешь? Нападение на представителей власти… С применением оружия… Знаешь, чем это пахнет?

Вместо ответа я выстрелила в его сторону. Услышав свист пули над ухом, Балчугин предпочел замолчать.

— Давай ляжем, Васильич! — сказал покладистый Тишков. — Она бешеная.

— Это тебе дорого обойдется! — с ненавистью пообещал мне Балчугин. Однако тут же медленно опустился на колени и с кряхтеньем перешел в положение лежа. Рядом улегся Тишков.

Они неподвижно лежали в желтой полосе света, скрестив пальцы на затылках, и терпеливо ждали. Вокруг тревожно гудел сосновый лес. Иногда из темной чащи доносился скрип соприкасающихся стволов, похожий на пронзительный крик раненого животного.

— И долго прикажете так лежать? — наконец подал голос Балчугин. — Не май месяц, девушка!

— Потерпите еще немного, — сказала я сочувственно. — Наверное, ваш друг уже скоро подъедет.

Мобильный телефон Башкирова опять зазвонил. Он нахмурился и прижал трубку к уху. Голос Старицкой вызвал у него приступ еле сдерживаемой досады.

— Я жду тебя уже целый час, — с упреком сказала она. — Куда ты пропал?

— У меня дела, — раздраженно ответил он.