Любовь, или Кошка на окошке - Алина Кускова

И полез целоваться почему-то к Жене! Как в плохом кино, Евгений успел вставить в пространство между их лицами свою ладонь, которую сосед со звоном чмокнул. А с другой стороны в нее уткнулась Женина щека. Щека. Приятно, что не губы.

— Спокойно, — сказал Евгений. — Мы забыли вызвать спасателей!

И пошел звонить, с тяжелым сердцем оставляя Гаврилу наедине с Женей.

Апофеозом этой сцены должны были стать бравые молодцы с дрелью, или перфоратором, или чем они там открывают входные двери. Но когда в дверь позвонили и Евгений ее открыл, на пороге стояла Эмма Павловна с пододеяльником в пухлых руках.

— Вот, — торжественно сказала она, — нашла! Постирала. Посушила. Совершенно чистое изделие. Извольте вручить хозяину.

— Изволяю, — хмыкнул Евгений и, сделав шаг назад, пропустил Эмму Павловну. — Хозяин ждет не дождется, — добавил он с ехидцей.

Застигнутый врасплох Гаврила сначала не понял всего драматизма происходящего — и потому мгновенно оказался заключенным в пылкие, но сострадательные объятия трепетной дамы.

— Бедняжка, — приговаривала она, — столько тут натерпелся!

— Она его поломает, — шептала стоявшая рядом с Евгением Женя.

— Ничего, — довольно ответил он, — зато постельная принадлежность нашлась.

Вскоре нашлась и спасательная бригада. Трое парней в спецкостюмах глубокого серого цвета с яркими рыжими вставками немного поглумились над хозяином двери с английским замком и открыли ее за пять секунд. Евгению пришлось с ними расплатиться, потому что одуревший от радости сосед ни о чем другом, кроме как забраться в постель и забыться в глубоком сне, больше не думал.

Парни спасли его от домогательств знойной женщины, которая увязалась за ними, требуя и ей показать фокус — открыть дверь за пять секунд.

— Нимфоманка, — проворчал Гавриил, — устраиваясь калачиком под одеялом. — Ребята, извините, перенервничал.

— Может, тогда лучше водочки? — Евгений щелкнул себе по горлу двумя пальцами.

— Как ты можешь?! — возмутилась Женя. — Человек устал!

— Не употребляю, — вздохнул уставший человек и закрыл глаза.

Женя подошла к Гавриилу и поправила одеяло. После этого заботливого жеста Евгений поймал себя на мысли, что был готов придушить Гаврилу. Да что ж с ним творится?!

Они вернулись в свою квартиру. Набравшись духу, Евгений спросил Женьку про музей. Актуален ли еще поход? После всего, что случилось, расставаться не хотелось.

Женя уже собралась ему что-то ответить, но они оба в это время вошли в кухню.

На столе, среди чашек и печенья, валялась Матильда, весело постукивая пушистым хвостом.

— А ну-ка, брысь! — возмутилась Женя. — Что за манеры? Вроде бы приличная кошка, с хорошей родословной! Брысь! Брысь, я сказала.

И замахала на кошку руками. Матильда обиделась, соскочила со стола и убежала в коридор.

— Первый раз такое вижу, — признался Евгений. — Она у нас на столе никогда… никогда…

— Да это просто хамство какое-то. А если у нее блохи?!

— У Матильды не бывает блох, — поморщился Евгений. — Что-то случилось, раз она так поступила.

— Конечно, случилось. — Женя кинулась убирать со стола. — Вы ее избаловали!

— Мы? Кто это?

— Ты и Ольга Геральдовна!

— Ах, значит, мы плохие?

— Я не говорю, что вы плохие. Я говорю, что кошка сильно избалована.

— Не кричи на мою кошку!

— На мне такая же ответственность за нее, как и на тебе!

— Женя! — прервал ход ссоры Евгений.

— Да?

— Женя! — повторил Евгений уже увереннее. — Стоп. Мы не ссоримся. Мы идем гулять в парк или, хочешь, можем в музей?

— Хочу.

Честный и решительный ответ Евгению понравился. Он подождал, пока Женечка переоденется. Ходил по коридору и прислушивался к шептанию за стеной.

— Нечего надеть, — бормотала Женя, по всей вероятности, стоя перед гардеробом.

И где их только всем этим женским штучкам учат?! Манипулированию этому. Наверняка учат — потому что сразу после услышанной команды «нечего надеть» у Евгения возникло желание повести Женю в магазин и купить бедняжке новое платье.

Но когда Женя вышла, Евгений понял, что она и в старом безумно хороша! Как он раньше не замечал, какие у нее красивые глаза и губы. Нет, губы он заметил давно, вот потому и поставил перед наглым целовальником Гаврилой ладонь. И ноги у нее такие длинные, как у моделей. Не слишком ли короткое платье? С другой стороны — Евгения Жукова выходит в свет с мужчиной, так что от приставаний других она будет избавлена. Но почему босая?

— Сейчас обую туфли, — улыбнулась Женя и присела на пуфик.

Евгений увидел ее туфельки — черные, неброские, но очень изящные. Он захотел ей помочь, но что-то его сдержало. Женя сама сунула ногу в туфлю и закричала:

— Вода!

Евгений сразу не понял, в чем дело. Но когда взбешенная Женя вскочила и вылила из туфли вонючую жидкость, догадался. Матильда отомстила. А он ведь предупреждал. Или нет? Матильдочка не прощает ничего…

— Это невоспитанная, избалованная кошка! — кричала Женя, держа туфлю двумя пальчиками. — Где она?! Ее нужно ткнуть в туфлю мордой, чтобы она такого больше не вытворяла! Где она?!

— Только попробуй тронуть мою кошку! — нахмурился Евгений.

— Мою?! — рявкнула Женя. — Совсем недавно она была нашей!

— Наше — это уже прошлое, — сам не понимая зачем, ляпнул Евгений. И, конечно, пожалел об этом. Но поздно…

— Ах, прошлое?!

Что не так в этой жизни?! Почему любой разговор у них заканчивается ссорой?! Они разные люди? Не подходят друг другу? Да, конечно же! Они совершенно не подходят друг другу!!!

Череда рабочих дней сгладила напряженную домашнюю атмосферу. Женька старалась меньше появляться на кухне утром, обедала на работе, а вечером сокращала пребывание на совместной площади до минимума. Евгений, по всей видимости, тоже решил сделать паузу в их непростых отношениях. И когда через несколько дней Женьку на работе спросили: «Уж не заболела ли ты?», она решила, что хватит страдать. Страдала ли она? Конечно! Любая неопределенность — это ад! Пусть уж лучше ей откажут в комнате из-за того, что она рассердилась на всеобщую любимицу. Конечно, Мотька не виновата, просто у нее такая привычка — в случае своей неправоты портить вредным людям обувь. Да, Женька бывает временами вредная. Но ведь она добрая и понимающая! Должна же была когда-нибудь понять, что требовать от кошки человеческого поведения невозможно. Поняла. Но и к ней не нужно предъявлять претензии. Она вспылила — и не более того.