Нормандская лазурь - Наталия Полянская

Что-то тревожило ее в прочитанной фразе, но она никак не могла понять, что именно. «Вспомни, из чего ковались мечи...»

– Жень, а перевод этой фразы дословный? Там именно «ковались»? Не «делались», не «были сделаны»?

– Тут как раз дословно. Я помню, как смотрел это слово в онлайн-словаре. В оригинале «forger» – «ковать».

– Ну, значит, имеется в виду материал...

– Думаешь? – Никита с сомнением посмотрел на монумент. – Ох, по-моему, мы идем не тем путем... Каменных мечей не бывает.

– А из чего их делали?

– Ну, сначала из бронзы, – поведал Женька. – Затем из стали. Тут уже пошли различия, в разных регионах по-разному. Но основной материал для изготовления мечей – это сталь, конечно.

– И что это нам дает?

Несколько туристов подошли осмотреть монумент, и пришлось уступить им место.

– Идем обратно, – сказал Никита. – Тут искать нечего. Вряд ли сокровища лежат в пещере или старом немецком доте, здесь все давно перекопано и облагорожено. Признаюсь, что мы зашли в тупик. Может, ну их, эти сокровища Левассёра, и махнем в Мон-Сен-Мишель, а, Оль?

Они медленно брели по дорожке вдоль моря, отгороженной от обрыва хлипким заборчиком: белые столбики, проволока между ними... Снизу недовольно шумели волны, чайки купались в потоках воздуха. Глядя на птиц, Ольга вспомнила неприличную нормандскую пословицу и улыбнулась.

– Тупик – значит тупик. Но в Мон-Сен-Мишель мы не поедем. Вдруг на дороге туда тебя озарит, и придется возвращаться. Один раз уже обратно ездили, а бронь я везде предусмотрительно отменила. Свобода действий!

– В тот раз мы вернулись, потому что Женька повадился по ночам читать чужие письма.

– Вот, теперь я во всем виноват, – меланхолично заметил Ильясов, снимавший монумент издалека.

– А ты как думал...

День уже перевалил за середину, утро выдалось суматошным, и настроение было философское.

– Значит, поедем на Суорд?

– Оль, я не знаю. – Малиновский нацепил солнечные очки и выглядел теперь как американский рейнджер – один из тех, что много лет назад штурмовали этот мыс. – Имеет ли смысл? Указание слишком туманное. Не думаю, что нам стоит перекапывать весь пляж в поисках клада.

– А как же теория о кладбище?

– Я могу ошибаться. И кладбищ там много. Объезжать все? Я и так вас с Женькой замучил своими военными реликвиями.

– Нас греет мысль о том, что в конце пути сияет сокровище. Правда, Жень?

– Ага, – сказал Ильясов, лег на пузо и нацелил «телевик» на поросший травой холмик, откуда выглядывали остатки укрепления. – Я бы объектив прикупил новый.

– Мечты мельчают. Час назад это была дача на Рублевке...

– Готов удовлетвориться более скромным результатом.

Они возвратились на стоянку; Никита спросил, не хочет ли кто в музей, но Ольга и Женя отказались. Все сели в машину, развернули карту и печально на нее уставились.

– Если ехать обратно к Суорду, то это займет больше часа, а то и все два. – Никита разгладил карту. – Можно вернуться на N13, тогда, конечно, быстрее. Но все равно – больше семидесяти километров. И мне почему-то кажется, что вам не захочется снова проезжать Кан.

– Аббатства, музей «Мемориал», – ехидно напомнил Женька.

– Та девушка на ресепшн в отеле наверняка по тебе соскучилась, – поддакнула Ольга.

– Кстати, об отеле! – вспомнил Никита. – Оттуда так и не позвонили.

– Наверное, потому, что никто не заявлял о потере, – вздохнула Ольга. – Придется поверить в версию с убийством племянника... И лежит его хладный труп в придорожной канаве...

– Ладно, похоже, сокровища нам не дались, – сказал Малиновский. – Что делаем дальше? До Мон-Сен-Мишеля путь тоже неблизкий, часа два – два с половиной. Можно возвратиться в Шербур и погулять там, мы же не осмотрели его толком.

– И гостиница там неплохая, – кивнула Ольга.

– Только давайте прежде заедем в какой-нибудь городок поблизости, – предложил Женька. – Шербур, конечно, тоже хорош, но в рыбацких деревнях, где туристов поменьше, в ресторанах подают морепродукты получше...

Ближайшим поселением, единогласно одобренным, оказался Гранкан-Мези в пяти километрах от Пуэнт дю Ок, куда и доехали за четверть часа. Никита сразу по указателям порулил в порт, припарковался на набережной и велел выглядывать ресторан. Ольга высмотрела нечто в белом домике с синими козырьками и деревцами в больших деревянных ящиках вдоль застекленной террасы. Вывеска «Restaurant La Mare€e» обнадеживала в плане морепродуктов. Судьба благоволила путешественникам, даже свободный столик на террасе нашелся. Чтобы как-то сгладить неудачу с разгадкой следующей шарады на пути к сокровищам, заказали, как прожженные аристократы, устриц, фуа-гра, закуску из морепродуктов и горячие блюда. Ольга с сомнением смотрела на список десертов, гадая, влезет ли. Женька предложил выпить по бокалу вина, и Никита заказал бутылку белого, заявив, что сам сделает только глоток-другой.

– Празднуем неудачу? – улыбнулась Ольга, когда официант разлил вино по бокалам и удалился.

– А неудачу тоже стоит праздновать, – ответил Малиновский. – Во-первых, это опыт. Во-вторых, несмотря на то, что сокровища мы не нашли, у нас было приключение.

– Сейчас много говорят о том, что следует мыслить позитивно. Потому я тебя полностью поддерживаю. – Ольга приподняла свой бокал. – За неудачу и приключения, мальчики!

– За неудачу и приключения!

Вино оказалось превосходным, закуски тоже. Устрицы лежали в своих уродливых бугристых раковинах, и за них было страшно взяться.

– Никогда еще не ела устриц, – пожаловалась Ольга. – Они правда живые?

– Эти – уже почти нет, – обнадежил ее Никита. – Рискнешь?

– Кто не рискует, тот, как известно, не пьет. Как их есть-то?

– Поливаешь лимонным соком и – прямо из раковины. – Никита проглотил устрицу, прожевал, взял следующую раковину и протянул Ольге. – Давай. Хоть узнаешь, нравятся они тебе или нет.

Устрицы по вкусу оказались не похожими ни на один морской деликатес, который Ольга пробовала раньше. Имелась в них особенная пряность и некий привкус, делавший это блюдо... пикантным. Ольга прожевала устричное мясо и потянулась за следующей раковиной.

– Хм...

– Поздравляю, ты подсела, – засмеялся Никита. – Люди делятся на две категории: те, кому устрицы решительно не нравятся, и те, кто подсаживается на них с первого раза. Равнодушных я еще не встречал, только не пробовавших.