Чертова дюжина ангелов - Алексей Бессонов

Зейдлиц кивнул и привычно потянулся к откинутому штурвалу. Звездный узор на экранах медленно поплыл в сторону: тяжкая махина линкора, не сбрасывая скорости, начала поворачивать, чтобы оказаться носом к противнику. Они еще не видели его. Расстояние в полмиллиарда было не слишком велико, но «глазам и ушам» корабля мешали гравитационные возмущения и плотное водородное облако, рядом с которым висел только что выжженный кем-то ортианский транспортник. Галлай догадывался, чья это была работа – здесь, на приличном удалении от имперских границ, то и дело шастали разведывательные звенья негуманоидов леггах.

– Теперь я вижу три «пульса», – напряженно произнес в интеркоме голос вахтенного офицера радарных систем. – Четыре!

Галлай нахмурился и бросил короткий недовольный взгляд на хронометр, словно бездушный механизм мог ускорить появление командира. Леггах не ходили четверками. Пульсация четырех генераторов означала, что где-то поблизости болтаются еще двое, пока не замеченные операторами «Оффенрора». Такой расклад не мог понравиться опытному асу. Три крейсера – не беда, огромный имперский охотник перемелет их без особых проблем, но вот шесть – это уже намного хуже. А если их там девять?

– Где командир?.. – раздраженно начал Галлай, но в ту же секунду смолк, вокруг его узких голубых глаз побежали тонкие лапки морщинок, сразу сделавшие его намного старше: из-за темного пятна далекого еще облака медленно, уступом выплывали тройки белых мух – одна, другая, третья… четвертая.

– Двенадцать, – обреченно сказал Зейдлиц; в красноватых сумерках пульта его побелевшее лицо выглядело землисто-серым. – Это конец.

– Конец у тебя в штанах, – скрипнул над ним голос невесть как проникшего в рубку командира. – А это называется слава или смерть… сдвинулись.

Галлай поспешно освободил место первого пилота, пересев в кресло, которое занимал Зейдлиц. Тот уселся на креслице вспомогательного оператора сбоку от пульта. Лоссберг решительно выдвинул на себя «пианино» носовой батареи и позвал:

– Сэмми, хронометраж?

– У меня все готово, – отозвался еще гундосый со сна штурман. – Кажется, сегодня нам выпала дурная карта…

– Ну нельзя же всю жизнь воевать как на параде, – усмехнулся Лоссберг, – пора и испугаться по-настоящему. Ты завещание написал?

– Да давно уже… с тобой до старости точно не дотянешь.

– Ну так чего ты психуешь? Все, пошел хронометраж. Экипаж, к атаке!

На самом деле полковника Лоссберга била крупная дрожь. Она молотила его предплечья, но распространиться на кисти он ей не позволял, сказывалась многолетняя пилотская практика. Лоссбергу случалось оказываться и в худших ситуациях, но там он был далеко не один – здесь же, в одиночку, и, главное, вдали от родных баз, он чуствовал себя не лучшим образом.

Повинуясь его руке, линкор сбросил скорость и вышел на курс, обеспечивший пятнадцатиградусное перекрытие генерального курса неприятеля – теперь «Оффенрор» готов был стрелять как носом, так и всем правым бортом одновременно. Дистанция быстро сокращалась – леггах шли в атаку, твердо уверенные в своем огневом преимуществе.

– А это не разведка, – заметил Лоссберг, – мы ухитрились нарваться на какой-то конвой… Я надеюсь, наши славные стрелки понимают, что промахиваться тут нельзя.

– Попробуем ракеты? – предложил Галлай, мучимый молчанием и неопределенностью.

– Бесполезно, – боднул головой командир. – Они их переловят. Нет, тут либо-либо: или мы накроем их первым же залпом, или сукины детки успеют нас окружить. Тогда мы уже не вырвемся.

Галлай облизнулся. В его мозгу саднила некстати подвернувшаяся мысль о том, что экипажи линкоров обычно умирают долго и мучительно: хорошо защищенный корабль горит плохо, трудно, и быстрая смерть в огненном вихре ему не светит. Нет, они будут подыхать не один час, судорожно заглатывая последние литры воздуха из аварийных патронов… кто-то будет молиться, кто-то – тупо смотреть, как медленно раскаляются вокруг них разрушенные переборки.

– Круши, – мягко, почти нежно проговорил Лоссберг.

И нос корабля, покорный его чуственным пальцам, взорвался тяжелой дробью выстрелов. Почти тотчас же по барабанным перепонкам всего экипажа ударил металлический грохот бортовых башен.

Залп длился чуть более секунды. Лоссберг, еще не видя, но уже уловив – на уровне подсознания, – что накрытие полное, что они опередили противника и все двенадцать крейсеров получили свое раньше, чем успели вцепиться в «Оффенрор» клыками своих батарей, отдал штурвал от себя, вывернул его каким-то акробатическим этюдом влево, и линкор провалился «вниз», одним рывком уйдя из прицельных визиров леггах.

– Держи перекрытие! – крикнул Лоссберг, репетуя команды на главный баллистический вычислитель.

Галлай очнулся. Не успев даже поглядеть на экраны – его глаза привычно скользнули по дисплеям навигационных систем – он перехватил свой штурвал и выдержал в «иксе» указанные кораблю пятнадцать градусов.

В бортовых башнях не дремали. Противник открылся для них одновременно с эволюцией Галлая, и комендоры обрушили ноги на педали спуска, наводя визиры уже во время стрельбы.

– Ого-го, – произнес далекий Сэмми Кришталь, глядя на свой обзорный экран.

В то же мгновение до крови прикусил язык – скоротечный бой вошел в ту фазу, когда противники, равно открытые друг для друга, в исступлении лупят из всех стволов, прекрасно понимая, что теперь в живых останется тот, у кого крепче броня. В этом единоборстве леггах шансов не имели. Линкор принял на себя шквал попаданий, его колотило, словно внутри барабана камнедробилки, но сейчас, в эти короткие секунды, он бил сразу всеми своими батареями, и каждая из них рвала белые треугольники крейсеров в клочья – тогда как его броня еще держала большинство ударов.

Лоссберг ревел, как раненый дракон, его адский, нечеловеческий рык заглушал вопли докладов по боевому интеркому, писк аварийных контроллеров пульта и, – частично – даже гул и грохот, со всех сторон окружавший рубку.

Сейчас по всему кораблю плескался такой же хриплый, надсаженный крик и мат. Обезумевшие в боевом исступлении люди ломали манипуляторы прицельных пультов, перекусывали металлические поводки микрофонов связи… теперь они были намного крепче брони, их окружавшей.

Лейтенант-полковник Галлай не понял, в какую секунду умолкли батареи.

Он посмотрел на экран, который показывал заднюю полусферу и увидел, что два уцелевших крейсера, форсируя свои поврежденные движки, удирают прочь от разверстой пламенем кормы «Оффенрора». Остальные, изуродованные до полной неподвижности, медленно уплывают назад и вбок… Галлай поймал себя на мысли, что ему никогда еще не удавалось засечь, в какой же, собственно, момент заканчивается бой; он машинально врубил отбой боевой тревоги и посмотрел на своего командира.

– Плюс десять побед экипажа!!! – сипло рявкнул Лоссберг, все еще находившийся во власти огненного безумия. – Х-ха! Сегодня кто-то заработал себе новые крестики на погон! А? Сэмми?