📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаНюрнбергский дневник - Густав Марк Гилберт

Нюрнбергский дневник - Густав Марк Гилберт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 175
Перейти на страницу:

— Да, шок был внушительный. Я вылетел в Англию, будучи твердо убежден в том, что войну мы выиграем, — задумчиво произнес Гесс, но было видно, что это его уже не трогает.

— Но Гитлеру следовало рассчитывать на вмешательство американцев даже еще до нападения на Польшу.

— С какой стати? Ввязываться в войну из-за какого-то там Данцига?

— Нет, в качестве необходимого шага для того, чтобы остановить оккупацию всей Европы. В конце концов, мир не мог сидеть и пассивно взирать на то, как Гитлер проглатывает одну страну за другой. Сначала мы пытались апеллировать к договорам, короче говоря, к мирным средствам, но не военным. Ему следовало также знать, что не со всеми ему удастся так быстро и беспрепятственно покончить, как с Австрией и Чехией. Вы утверждаете, что желали мира. А его вы переубедить не пытались?

После паузы Гесс медленно произнес:

— Не хотелось бы сейчас рассуждать об этом.

Вскоре после этого у него снова случился припадок судорог. Гесс некоторое время ничего не говорил, лишь постанывал от боли, потом припадок миновал. Придя в себя, Гесс поинтересовался, читал ли я отклики в прессе относительно мотивации его вылета в Англию. Я сказал, что нет, но заверил его, что непременно дам ему знать, если прочту.

Камера Шахта. Шахт пребывал в своем обычном приподнятом настроении и рассматривал свое пребывание в тюрьме как факт, который по мере сил и возможностей следовало воспринимать с юмором, всячески делая вид, что данный процесс не имеет к нему ни малейшего отношения.

— Я хотя бы пытался притормозить Гитлера, узнав о его намерениях… Геринга я считаю прирожденным преступником. Я даже видеть его не могу. Знаете, воровство иногда бывает хуже убийства. Оно свидетельствует о характере человека. Можно представить себе преступление из ревности, но воровать — это ведь такая низость!

Лицо Шахта исказила гримаса презрения.

— Расхищать ценности, захваченные на оккупированных территориях! О-о-о! Это же отвратительно. Я никогда не мог с ним общаться, мы с ним совершенно разные люди. Мне известно, что это за человек. Штрейхер, тот просто дурак. О нем и говорить не стоит. Кейтель — живое орудие в чужих руках. Поделом ему! Взять Фрича. Это был человек! И он готов был помериться силами с Гитлером по вопросу ведения захватнической войны! То, что его отправили в отставку три месяца спустя после их знаменитого спора 5 ноября 1937 года, — документальный факт.[10]

— Вы думаете, его гибель на поле боя была подстроена?

— Ни к какому другому выводу я прийти не могу, — ответил Шахт.

Далее мы говорили о торговле и Версальском договоре.

— Не забывайте, что ничего дурного в попытках, предпринятых нами вначале, не было. В конце концов, речь шла о создании основ для нашего выживания. Займы в действительности не могли служить решением наших проблем. Ради галочки вашим банкирам. Даже аншлюс Австрии был скорее финансовым бременем, а не облегчением. Они не располагали государственными средствами. Другое дело Чехия и Норвегия. Но мне только и требовалось, что торгового соглашения! Этого было вполне достаточно. Все, что мы имели в избытке, пошло бы на обмен, каждому была бы обеспечена часть выгоды. Меня всегда обвиняли в том, что я хватался за отжившую свой век меновую торговлю. А чего они, собственно, ожидали? Америка складирует свой золотой запас где-то в Кентукки. Вот что есть истинная бессмыслица! Никому от этого выгоды нет, даже правительство уже ни в чем подобном не заинтересовано.

— Мне кажется, что в накапливании золотого запаса все же есть смысл, — возразил я.

— В военное время, вероятно, есть. Но если накапливать и накапливать его в мирное время, это совершеннейшая бессмыслица. Мы ведь все равно не могли осуществлять торговлю на основе золота как платежного средства. И займы, предоставляемые нам тогда, мы все равно не были в состоянии оплатить, как, впрочем, и те, которые вы предоставляете нам сейчас. Только Моргану работа. А что до займов в рамках плана Дэйвса и Янга, такте были еще хуже. Они предоставлялись нам Бейкером, Диллон-Ридом, Ли Хиггинсоном и некоторыми другими нью-йоркскими банкирами. Это были просто никуда не годные займы, которые нам были ни к чему и которые мы йотом не могли вернуть. И для вас теперь самое главное, чтобы банкиры получали галочку, а наши политики — очередную игрушку.

Шахт выразил озабоченность своим будущим после освобождения из тюрьмы, в котором он не сомневался, ибо вся его собственность сразу же после его ареста считалась собственностью военного преступника и была разворована немцами. Он сомневался, что теперь Германии вообще понадобятся банкиры.

— И все же, как бы то ни было, — на оптимистичной ноте добавил он, — мне всего-то осталось на этом свете двенадцать лет. Я ведь умру в возрасте 81 года.

— То есть? — Я не смог скрыть удивления, поскольку готов был начисто отрицать, что Шахт — человек суеверный.

— Мы же вырожденцы. Мой дед умер в возрасте 85 лет, отец — в 83 года, мне предстоит умереть в 81 год, а моему сыну — в 79.

28 декабря. Принцип фюрерства

Камера Розенберга.

Дискутируя на тему принципа фюрерства, Розенберг привел еще один пример из своей типично розенбергской теории. Принцип фюрерства, как это уже не раз случалось в истории, как и другие великие идеи прошлого, был извращен.

— Французская революция основывалась на идеях братства, но осуществить ее пришлось, только прибегнув к кровавой резне — но сегодня-то об этом никто не вспоминает. Католическая церковь провозглашала идеи мирового братства и доброй воли. Но вспомните, скольких отправила на костер инквизиция. Лютер желал просвещенной реформации, но следует вспомнить кровавую Тридцатилетнюю войну, в которой столкнулись насмерть католики с протестантами. И что же теперь, обвинять Лютера в развязывании этой войны? У вас нет права обвинять нас в имевших место позорных деяниях. Они — не первоначальная идея. Признаю, признаю, на нас лежит ответственность за создание партии, что было явно неудачной попыткой, и партии этой не должно быть места. Но вина, виновность, в смысле ответственности за уголовно наказуемые проступки — заговоры и так далее… В крайнем случае, Гитлер, Гиммлер, Борман и, вероятно, Геббельс. Но они — мертвы. На нас вины нет! Гиммлер — тот действительно виновен. Он воспользовался законами военного времени для того, чтобы распространить свою власть на все, руководствуясь мотивами сохранения безопасности, и слишком далеко в этом зашел.

— А как вообще Гитлер пришел к вопросу о расе?

— О, к этому его подтолкнул личный опыт, история и, как мне кажется, в некоторой степени и мистицизм. Сомневаюсь в его верном видении данной проблемы. Наша главнейшая ошибка: мы предоставили слишком много полномочий главе полиции! Тем самым исказили принцип фюрерства. Он задумывался для тех примерно 200 тысяч, кто отвечал в стране за политику, но никак не для всей нации, численностью в 80 миллионов. И народ не удержался от того, чтобы не сделать из Гитлера идола, которому можно было бы слепо поклоняться. Не это было первоначальным замыслом. Я неоднократно упоминал в своих речах о том, что сосредоточение власти в одних руках продиктовано исключительно военной необходимостью. Но это не означает, что принцип фюрерства должен пониматься превратно.

1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 175
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?