Дай мне шанс - Дженнифер Доусон

– «Томмиз», – ответила Мэри Бет Кроули с легким южным акцентом, оставшимся с времен ее жизни в Каролине.

– Как моя любимая девочка сегодня утром? – спросил Митч, как всегда, немного заигрывая с ней.

Мэри Бет было тридцать пять. Эта крошечная блондинка железной рукой правила гигантом Томми и половиной города. Она являлась главой Молодежной Лиги и членом всех известных комитетов, и такую женщину было опасно иметь в качестве врага.

– Не заговаривай мне зубы, Митч Райли! Тебе следовало бы стыдиться своего поведения! Воспользовался бедой несчастной невесты, сбежавшей со свадьбы!

В ушах звучало мерное хлюпанье жевательной резинки «Джуси фрут», которую вечно жевала Мэри Бет.

– Да, но я…

– Да еще в подвенечном платье! – восклицала Мэри Бет. – Неужели у тебя совсем нет стыда?!

Очевидно, никакого, когда речь шла о Мадди.

– Знаешь, весь город говорит об этом, – продолжила Мэри Бет.

Митч молча пил кофе, опираясь на стойку. Когда же Мэри Бет наконец выдохлась, он сказал:

– Ты абсолютно права, дорогая. Томми у себя?

Снова послышалось чавканье жвачкой, сопровождаемое выдуванием пузыря, если судить по звукам. Терпение Митча уже лопалось, Мэри Бет со вздохом ответила:

– Подожди, солнышко.

Через минуту трубку взял Томми.

– Эй, Митч, хорошие новости! Ей повезло. Всего лишь генератор переменного тока сдох. Я позвонил в Шривпорт, у них есть запасная часть. Я могу послать за ней Люка, и к концу дня исправлю малышку.

«Хорошие новости» казались скорее ударом в живот. Митч поморщился и отставил кружку с кофе. Интересно, как поступит Мадди, потеряв предлог оставаться здесь?

– Ты слушаешь? – спросил Томми.

Митч вздохнул и пробормотал:

– Да, конечно.

– Замечательно. Так вот… – Томми зашелестел бумагами, очевидно, лежавшими у него на столе.

Неужели Мадди уедет? Да, очень может быть. Ведь когда машина будет отремонтирована, у нее не останется причин задерживаться здесь. Так же легко она могла бы найти себя и в соседнем городке.

Черт, что происходит? Митч знал ее менее двух дней, а так на все это реагировал. Почему?

Все происходило слишком быстро, молниеносно. И, возможно, уже сегодня или на следующей неделе Мадди уедет. И если она действительно задержится еще на неделю… Тогда после ее отъезда и его ждет настоящий ад!

Он откашлялся и проговорил:

– Итак, сколько это будет стоить?

– От трех до четырех сотен.

У Митча перехватило дыхание. Он помассировал грудь и тупо уставился на старый кухонный стол. Когда-то он часами играл на нем в «джин рамми» и пил домашний лимонад бабушки – то были прекрасные времена, совершенно не похожие на скучные вечера в огромном родительском доме, шикарном, но холодном.

А здесь, у бабушки, дед часто брал его на рыбалку, с которой Митч возвращался усталый, загорелый и счастливый. Даже сестра, когда сюда приезжала, становилась другой. Здесь волосы Сесилии вскоре растрепывались, и она частенько висела на веревке, привязанной к ветке дерева. А затем вопила, как банши, плюхаясь в реку.

Ривайвл, дом, река за домом – все это так приятно вспомнить…

– Эй, Митч!..

Голос Томми вернул его к реальности, и он проговорил:

– Заплачу две тысячи сверху, если не будешь спешить.

Ошеломленный словами Митча, Томми с минуту молчал. Наконец пробормотал:

– Ты… Что ты сказал?

– Я заплачу тебе две тысячи сверху, если протянешь с ремонтом, – повторил Митч, игнорируя тихий внутренний голос, твердивший, что он неправ. Что ж, будь у него другой выход, поступил бы иначе. Но другого выхода он не видел.

– И как долго я должен с этим тянуть?

Митч прикинул, сколько времени можно валять дурака, не вызвав подозрений Мадди. В маленьком городке слухи разносятся быстро, так что все это продлится недолго.

– Можешь подождать до конца недели?

Если он протянет до пятницы, то, возможно, сумеет уговорить Мадди остаться на выходные. В итоге получается… примерно неделя. Да, одна неделя, а потом видно будет.

– Эй, Митч!..

– Да-да, слушаю…

– Значит, ты намерен заплатить мне две тысячи за то, что машина простоит в мастерской неделю? Я правильно понял?

– Плюс стоимость ремонта, – добавил Митч. – Я приведу Мадди к тебе, и ты скажешь, что стоимость – от трех до четырех сотен, но исправить сможешь только к пятнице. И я плачу тебе две тысячи.

– А ты всерьез повелся на эту девчонку! – рассмеялся Томми. – Я прав?

– Не важно, – буркнул Митч. – Только… Ради всего святого, не говори жене! – Он намеренно намекнул на то, что бедняга Томми находится под жениным каблуком.

– Тогда это обойдется тебе немного дороже… – в задумчивости протянул Томми.

– Хочешь сказать, что тебе двух тысяч недостаточно? – процедил Митч.

– Мне-то – вполне достаточно. Но молчание Мэри Бет будет стоит чуть больше, понимаешь?

А, черт! Его просто обчистят, и он ничего не может сделать!

– Не говори ей, тогда и проблемы не будет.

Томми неодобрительно хмыкнул, и Митчу показалось, что он увидел перед собой светловолосого гиганта, бывшего капитана футбольной команды, раскачивавшегося в кресле перед своим столом.

– Сам знаешь, не могу. Хороший брак держится на честности.

Митч мысленно выругался и проворчал:

– Тебе плевать, что жена носит твои яйца в своей сумочке, верно?

Томми усмехнулся.

– Не такая уж большая цена за брачное блаженство и спокойствие.

Митч попытался придумать выход, но ничего не получалось. Сказывались бессонная ночь… и недостаток кровообращения.

– И даже поторговаться не можем?

– У меня запросы скромные, – смиренно заметил Томми. – Но ты же знаешь Мэри Бет. Она очень любит посплетничать.

Было ясно: все в городе уже к полудню узнают о его замысле. А Мадди… Вряд ли она захочет всю неделю сидеть в четырех стенах.

– Хорошо, – проскрипел Митч. – Я посмотрю дело твоего племянника. Но ничего не обещаю.

Тинейджер Люк, племянник Мэри Бет, связался с дурной компанией и попал в неприятности. Томми с женой попросили Митча защищать мальчишку, но он отказался, несмотря на их настойчивые просьбы. Не мог заставить себя заниматься тем, что оставил в прошлом. Томми и Мэри Бет знали его историю – как и весь город, хотя никто при нем об этом не говорил. Митч никак не мог понять, почему они хотели его в качестве защитника, но супруги были крайне настойчивы.