Модель и кутюрье - Джулия Тиммон

Вивьен и Лина подходили для работы моделью, но не более того. Ничего особенного он не мог о них сказать. Весьма посредственными были не только их внешние и артистические данные, но и умственные способности. Организовать аферу с подсыпанием в воду какой-то гадости или наведением порчи они вряд ли сумели бы.

Кетлин Дикинсон… Вспомнив о Кетлин, Вассон почему-то нахмурился. Не то чтобы в ее поведении было что-то напрямую указывающее на причастность к произошедшему с Софи, но нечто настораживающее, это точно. Во-первых, Кетлин всегда завидовала чужому успеху. Во-вторых, была насквозь фальшивой. В-третьих, невзлюбила Софи с первой секунды знакомства. Филип сразу заметил это, хотя не придал большого значения…

Его команда во главе с Джейн вернулась в Лондон через три дня, в субботу. Джейн сразу позвонила ему и рассказала, чем закончилась Неделя моды в Милане.

— А у тебя как дела? — осторожно поинтересовалась она.

— Неважно, — ответил Филип. — Софи как сквозь землю провалилась. Дома ее нет, на звонки не отвечает, в «Элит премьер», как мне сообщили, временно не работает. А у тебя есть какие-нибудь новости?

— С Софи я тоже больше не разговаривала. Ключа к разгадке ее странной тайны пока, к сожалению, не нашла.

— А я настроен решительно, — сказал Вассон. — Хочу присмотреться к девочкам, может, что-нибудь сумею выяснить. Ни о чем другом думать пока не могу. Основную часть работы придется нагло перевалить на твои хрупкие плечи. Ты не возражаешь?

— Догадайся с трех раз, — ответила Джейн, и по ее тону Филип понял, что она ничуть не возражает.

— Джейн, я перед тобой в неоплатном долгу… — начал он.

— Только давай без слез благодарности! — прервала его Джейн, усмехнувшись.

— Понимаешь, я просто-напросто не в состоянии заниматься сейчас делами. Меня не вдохновение наполняет, а чудовищное опустошение, — принялся объяснять свое поведение Вассон. — Если ты чувствуешь, что не в силах взять бразды правления в свои руки, давай продадим этот Дом к чертям собачьим!

— Ты в своем уме? — с присущей ей грубоватой прямолинейностью спросила Джейн. — Я ведь уже согласилась, хватит об этом!

— Вот и прекрасно. — Филип почувствовал некоторое облегчение и провел по лбу рукой, будто освобождаясь от одной из многочисленных проблем. — Эскизы для следующей коллекции почти готовы. В понедельник я передам тебе большинство из них, и приступайте к раскрою.

— Большинство? — спросила Джейн непонимающе.

— Видишь ли… — Он резко замолчал.

— А, кажется, я догадалась! — воскликнула Джейн. — Лучшие из моделей ты предназначал для Софи. Правильно?

— Да, — глухо ответил Филип.

— Все непременно так и будет! — бодро, полным непоколебимой уверенности голосом произнесла Джейн. — Если не сейчас, то чуть позднее!

Он вышел на работу в понедельник. Передал Джейн дела, рассказал, на что следует обратить особое внимание, и отправился к себе в кабинет, намереваясь привести в порядок кое-какие старые бумаги и еще раз обо всем поразмыслить.

Кетлин не шла у него из головы. В памяти всплывало все больше и больше наводящих на подозрения подробностей.

Зачем она пришла тогда в Нью-Йорке на показ? — думал Филип. Почему не улетела домой, как только узнала, что свободна? Здесь она могла заняться какими-нибудь делами, заработать денег, в конце концов! Нет, она предпочла болтаться без толку. Из чистого желания «поболеть» за нас. Странно…

Ему вспоминалось, как Кетлин выручила их тогда, как сочувствовала Софи, как позднее, в ресторане, пыталась оправдать ее, защитить. Но теперь, при более пристрастном рассмотрении, он находил, что и интонации, с которыми Кетлин произносила слова, и все ее жесты отдавали ненатуральностью, были несколько неестественны.

Может, я сгущаю краски? Выдумываю то, чего в действительности не было? — размышлял Филип, весь во власти догадок, но не имея ни одного серьезного факта. В любом случае обвинения, основанного только на предположениях, никому не предъявишь. Черт возьми! Я должен докопаться до истины, обязан. Ради Софи. Ради спасения ее таланта…

В течение последующих двух недель он появлялся в Доме лишь в те дни, когда устраивались нечастые в этот период съемки. И, присутствуя на них, осторожно наблюдал за манекенщицами. Это не принесло никаких результатов. Кетлин пуще прежнего строила ему глазки, а в остальном была такой же, как всегда.

Его подозрения в ее причастности к неудачам Софи подтвердились в самый неожиданный момент. Когда им уже начало овладевать отчаяние, когда от разлуки с Софи, так до сих пор и не появившейся ни дома, ни в «Элит премьер», его сердце начало истекать кровью.

Произошло это однажды вечером. Он задержался в Доме моды допоздна, погрузившись в безрадостные думы, не испытывая ни малейшего желания ехать куда бы то ни было. В раскроечных и примерочных суетились уборщики, залы для съемок и гримерные медленно погружались в ночную дремоту.

Филип медленно шел по длинному коридору, с болью в душе вспоминая, как еще совсем недавно по этому же самому полу ступали восхитительные ножки Софи. Услышав приглушенные женские голоса, он резко остановился. Разговаривали в небольшой гримерной, очевидно манекенщицы, принимавшие участие в самых поздних съемках. Дверь была приоткрыта.

— Софи теперь нет, — донесся до Вассона довольный голос Кетлин. — А это значит, место его фаворитки должна занять одна из нас.

Не ты ли? — мрачно подумал Филип.

— Что ты несешь, Кет? — ответила собеседница Кетлин, и он мгновенно узнал певучий голос Айрин. — Зачем ты так? Вассон восхищался Софи и понятно почему.

— Да брось выдумывать! — грубо произнесла Кетлин. С Вассоном она никогда в жизни не разговаривала таким тоном.

— Послушай, ты, кажется, рада, что с Софи приключилась такая беда? — спросила Айрин.

— А ты, можно подумать, огорчена! — усмехнулась Кетлин. — Уверена, что ты дружила с ней только потому, что искала выгоды!

— Замолчи! — отрезала Айрин. — Не желаю с тобой больше разговаривать!

На этом разговор, естественно, прекратился.

Несколько секунд Вассон стоял неподвижно, охваченный желанием войти в гримерную, схватить Кетлин за плечи и вытрясти из нее правду. Но рассудок подсказал ему поступить умнее — хитрее и осторожнее.

Тихо повернувшись, он быстрыми, почти беззвучными шагами направился к лестнице и успел исчезнуть из коридора до появления в нем манекенщиц.

Только приехав домой и выпив кофе, он сумел усмирить разыгравшийся в нем гнев.

— Это она, она, черт бы ее побрал! Она все подстроила! Но как именно? — скрежетал он зубами, меряя шагами гостиную и напряженно прикидывая, что может предпринять. — Собственными руками придушил бы! Змея! Мерзавка! Гадина! Разрушила наше счастье, разлучила нас!

В три ночи, выпив еще чашек шесть кофе и несчетное количество раз обойдя гостиную, он наконец придумал, как поступить.