Наглец - Елена Сокол
Шрифт:
Интервал:
Подходит к огромному, во всю стену окну, за которым шумно плещется море и огромным желтым диском светит луна. Открывает дверь и выходит. Очевидно, на балкон. А я так и остаюсь стоять посреди комнаты в растерянности и не понимании, как дальше быть. Можно смириться с тем, что придется встретиться с Вадимом. И даже попытаться получить от этого удовольствие. Это умнее, чем бежать. И интереснее. Но все равно страшно.
Оглядываю большую светлую комнату с восхищением детдомовского выпускника. Интересно, как выглядит женщина, для которой он его купил? Фигуристая, манерная, такая же изысканная, как и дизайн этого помещения. Дорогая, холеная сука. Под стать ему самому. Рядом с ней я, наверняка, смотрелась бы дешевой оборванкой или гопницей — как он меня называет.
Ну, и пусть морщится. Пусть брезгует. Пусть во всем сравнивает со своей выдрой. А я выжму максимум возможного из роли его «невесты». Поиздеваюсь над этим заносчивым выскочкой, как следует.
Открываю дверь в ванную и оказываюсь в комнате, отделанной в шоколадно-белых тонах. Помещение устлано дорогой плиткой и выложено с одной стороны высокими зеркалами. Вхожу, открываю ящичек и провожу подушечками пальцев по мягким полотенцам, сложенным аккуратной стопочкой, останавливаюсь на белом халате — с него даже ярлык не сорван. Достаю, расправляю и рассматриваю. Он явно мужской и совершенно новый. Рядом и зубная щетка имеется, даже не вскрытая.
А, может, это единственный шанс в моей жизни побыть девушкой такого роскошного мужчины? Который слишком хорош для меня, слишком красив и ухожен. Слишком идеален, чтобы не быть сказкой для грязной замарашки. Чего только стоит эта белозубая улыбка, которая, конечно же, не могла принадлежать какому-нибудь Матвей Палычу из Кущевки, но это я только сейчас понимаю, а тогда была просто ослеплена его обаянием.
И я медленно раздеваюсь, скидывая свою одежду на пол. Веду пальцами по холодной ребристой керамике стены, пытаясь представить, что это всё моё. Эта эксклюзивная дизайнерская плитка, этот новый большой особняк и этот грубиян с рельефным телом и множеством татуировок.
Каково это принадлежать такому мужчине? Быть его игрушкой или равноправной партнершей? Медленно плавиться в его объятиях или яростно гореть заживо? Как это… Чувствовать, что всё это: от кубиков загорелого пресса до кончиков мягких светлых волос достанется сегодня тебе…
Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Слишком невероятно для той, кто может, перевоплотившись, стать хоть королевой подиума, но предпочитает быть в жизни самой собой в растянутой футболке брата и мятых шортах.
Снимаю трусы, неотрывно глядя в зеркало, и отбрасываю их в сторону, к остальной одежде. Когда-то руки Вадима очень красиво смотрелись на моей белой коже. Я могла часами любоваться этим зрелищем, пока не усну.
Поворачиваюсь сначала одним боком к зеркалу, затем другим. Рассматриваю свой впалый живот, выпирающие тазовые кости и обнаженную грудь. Хм. С такими бодрыми мелкими сисечками можно даже лифчик не носить, но ведь я ужасно люблю кружево. Уверенность, что там, под старой майкой, именно оно, нежнейшее и тончайшее — она бесценна, как ни крути.
Странно, что я вообще вспоминаю про Майора, оказавшись рядом с мужчиной, который по всем параметрам превосходит его. Выше, мощнее, крепче. Что уж там, красивее и притягательнее… Но ведь и женщине не так просто забыть того, кто был у нее первым. Кто заставил поверить, подчиниться, кто приручил ее, заменив собой воздух, солнечный свет и весь мир в придачу.
А потом предал. Легко так, играючи. И даже не понял, что в этом было такого. Всего лишь секс, и ничего личного. Так ведь?
Усмехнувшись, включаю воду, наклоняюсь над раковиной и умываюсь. Рядом нет мыла и ничего похожего на средства гигиены. Приходится оглядываться. Не распакованный рулон бумаги рядом с унитазом и гель для душа на полочке в душевой. Больше ничего. Беру гель. Смываю макияж. Тот отходит неохотно, с трудом, оставляет темные разводы-панды под глазами.
Вырубаю кран и, стряхнув капли с лица, иду с этим же гелем под душ. Горячие струи сбивают с меня усталость вместе с воспоминаниями прошедшего дня. Слишком много событий, много разных эмоций. От внезапного пробуждения собственной чувственности в объятиях наглого медведя до противного липкого страха, тревожно звенящего из глубины души при одной только мысли о том, что вновь увижу того, кого так боялась и так жаждала увидеть вновь.
Подставляю под воду лицо и открываю рот, позволяя каплям пройтись по пересохшему языку.
— Почему не сказала про них?
— А-а-а! — Взвизгиваю.
Захлебываюсь водой, летящей на меня из лейки под потолком.
Сквозь мутную резь, сковавшую раздраженные зрачки, вижу его очертания. Стоит всего в метре от меня, привычно нахмурившись. Уже без пиджака и рубашки, в узких черных брюках, сидящих так низко, что край трусов виден, а еще змейка кудрявых светлых волосков, тянущаяся от пупка и прячущаяся за их резинкой, внизу.
Узкая талия, широченная грудь, сильные руки, покрытые цветными рисунками. И босые ступни, утопающие в брызгах, которые падают на них прямо с моего тела. Бог во плоти, не меньше.
— К… какого х… — Так и не договариваю, сообразив, что пора бы прикрыться.
Переминаюсь с ноги на ногу, скользя руками по мокрому телу, а он волком голодным смотрит куда-то в область моего живота. А струи горячей воды, как назло, продолжают хлестать меня по макушке, заставляя снова и снова щуриться.
— Давно ты их? — Спрашивает строго.
И вдруг руки протягивает, за локти хватает и резко меня спиной к себе разворачивает.
— Ай! — Кричу я, стыдливо перемещая руки на задницу. — Сдурел? Ты что себе позволяешь?!
— Не верещи. — Говорит спокойно.
И пальцы его сильнее на моих локтях смыкаются, не давая обернуться.
— Я… я голая, вообще-то! — Визжу, захлебываясь.
— И что?
Опускаю взгляд, чтобы вода перестала меня по лицу лупить, отплевываюсь и вижу его ступни. Достаточно большие, но аккуратные, с красивыми, ровными пальцами. Ничего настолько соблазнительного в жизни не видела, как эти голые ноги на мокром кафеле.
— Отпусти! — Прошу, дергаясь.
— Стой смирно.
Чувствую, что наклоняется ниже. Ближе придвигается ко мне. И дрожать всем телом начинаю.
— Я ж, блин, моюсь, ты, чертов извращенец… — Рычу.
Хватка ослабляется, и мне удается повернуться. Руки, соответственно, приходится тут же переместить на грудь и то, что ниже.
— Выйди! Какого хрена тебе здесь понадобилось, вообще? — Взмахиваю рукой, наплевав, что при этом мои сиськи оголяются.
Глеб продолжает стоять истуканом, бессовестно оглядывая мое тело. Его взгляд движется по моей коже неспешно и равнодушно.
— Как давно ты их сделала?
— Кого? — Морщусь, делая шаг назад.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!