Витязь. Содружество невозможных - Наталия Нестерова

— Еще и драконы? Дррраконы? Серьезно? Ну, класс, — выдохнул орк. — Достаточно? Не запечемся? Надышался своей липой, эльф?

— Достаточно. Надышался.

Вышли.

Котов порылся в аптечке, нашел мазь с пантенолом — смазал ожоги от борщевика. Бросил тюбик эльфу. Отправился в спальню и вкусно разлегся перед огромной плазмой на половину стены.

Златой воин, царапины на ногах которого полностью затянулись, также смазал покрасневшие места на светлой, словно сияющей изнутри коже. Сторожко прошел по жилью орка. Статуэтки и техника, зеркала, над кроватью зеркало, много мебели из хорошего ароматного дерева, натуральная кожа, красивые ткани. Прочесал волосы пальцами, скрутил, забросил на плечо.

Машина.

Музыка.

Сауна.

Котов косился.

— Ляжешь?

Очертил шальным взглядом место подле себя.

— Лягу. Постели мне.

Тайтингиль отлично выспался на диване в огромной гостиной, где постелил ему Котов. Но с утра пробуждение оказалось резковатым. Сперва охрана снизу — к вам гость, пропустить? Затем звонкий щелчок входной двери.

В квартиру ворвалась Ирма.

Перешагнув через ком одежды, она резко преодолела расстояние до гостиной — открытая планировка, арки, — и застыла.

Сам Котик уже примчался — полотенце вокруг бедер, даже, можно сказать, полотенечко; сладкая улыбочка.

Тайтингиль не улыбался, спокойно поднимался навстречу Ирме, прихватив с дивана тонкую простыню на манер тоги.

— Так вы… я думала, вы поубивали друг друга… вы бы хоть… — потерянно сказала Ирма. — Оба телефона не отвечали. Оба. Ну вы…

— Телефоны наши уплыли. А ты с каких пор стала заботливым мамиком? — подал голос Котов.

— Извини, — сказал Тайтингиль, глядя Ирме прямо в глаза. — Были дела. Ты можешь не тревожиться обо мне. Не нужно.

— Я сама решаю такие вещи, — выдохнула Ирма, — тревожиться мне или нет. За кого, когда, и… и…

— Ирма, — продолжил эльф, — у нас с Котовым дела не завершились. Мы оживим сейчас те-ле-фо-ны… постараемся. И начнем… охоту на паука. Отныне мне лучше реже появляться у тебя, а тебе лучше вернуться к твоим делам. Честно. Правда.

Тайтингиль подошел к окну — посмотреть, что там за мир. Распахнул створку; дождь снова сменился ярким солнцем.

Ирма смотрела на его нагую спину, засыпанную золотым каскадом.

На Котова.

— Я ничего не понимаю.

— Это к лучшему… к лучшему, — сказал Тайтингиль.

Громоздкие, неповоротливые транспорты ящеров крепко обсели йертайанский истребитель, прильнув с флангов. Мастер Войны потянул ручки управления, как узду строптивого коня, жестко и точно; вертикальные зрачки истончились в нитки. Его корабль вздыбился, уходя коброй: вверх и назад. Тотчас коротко и зло плюнули бозонные пушки, в бортах противника оплыли язвами смертельные черные провалы, из которых повалили окоченевшие в звездном вакууме чешуйчатые трупы.

— Ненавижу… животные, сдохните все, — сжались губы. — Да славится величие империи Йертайан!

Он крутнул ручки еще, еще, заводя свой корабль в штопор — очень быстро, предельно четко. Скорость решала все — кто первый, тот выжил.

Он выживал всегда.

Более того — он побеждал.

Вселяя ужас в противников империи, которой служил.

Он, не знающий сомнения, страха и боли. Мастер Войны.

Справа появились еще пять ящерских кораблей. Шли плотным клином, почти борт к борту, смертоносным кулаком.

Полыхнуло синим.

Тьма.

Он пришел в себя от настойчивой тряски.

— Очнитесь, очнитесь! — умолял встревоженный женский голос. — Господи, сколько крови! И нашатыря же нет, и перевязать нечем…

Обитаемая планета. И он понимал эту речь.

Речь его врагов — одних из множества.

Не открывая глаз, он прислушался к своим нейронам. Ранен. Серьезно. Не слишком удачное катапультирование?.. Но Мастеру Войны не было больно. Родившимся от Черных Линий не было больно никогда. Такими они ступали на землю — величайшими из убийц.

Женщина суетливо хлопотала над ним, трясла и так и эдак, путаясь в бесконечных полотнищах его одежд, не понимая, откуда кровь.

Он был ранен, да; капсула катапульты разбилась вдребезги. Сам истребитель был где-то здесь, был жив, это ощущалось по легкой пульсации пеленгатора, сжимающего запястье — там, где все прочие от народа йертайан носили браслет, символ супружеских уз.

Мастер был повенчан с войной.

Женщина не унималась, причитала и трясла, голос ее подрагивал. Она была встревожена.

Под закрытыми веками Мастера Войны неслась звездная круговерть. Контузия. Еще и контузия… открыл глаза, белые глаза с нитками вертикальных зрачков.

Он увидел склоненное над собой миловидное округлое лицо. Короткие темные волосы, темные глаза.

Женщина вздрогнула. Он увидел ее круглые зрачки. Она — его вертикальные.

Оторопела.

— Вы кто?

— Я Мастер Войны.

Горло не слушалось. Он чувствовал, как давится собственной кровью. Судорога стиснула внутри, изо рта плеснуло горячей красной слизью.

Но боли не было. Был только урон.

Женщина ахнула.

— Скорую, скорую надо вызвать! Скорую… В наш поселок они будут два часа ехать, а своего фельдшера нет. Вы кровью истекаете! Мастер… Это же ролевое движение? У вас игра неподалеку? Я шум слышала, пиротехника, да? Но я перевяжу, мы продержимся до их приезда, обязательно продержимся…

Она говорила много всяких слов — наверное, чтобы не бояться самой.

Он сплюнул.

— Это взорвалась… капсула, так называется.

Этот язык!

Женщина наклонилась совсем близко, вглядываясь. Темные глаза. Миловидное лицо. Она изучала его — тонкие, будто девичьи черты, изящно прорисованные брови, огромные совершенно белые глаза с кошачьими зрачками, длинные змеиные пряди смоляных волос…

— Это же не линзы, — каким-то обреченным голосом сказала она. — И лицо у вас такое… вроде человеческое… но нет. Нет.

Окровавленные губы презрительно покривились.

— Человеческое… Нет. Это не линзы. Я не вашей расы.

— Ага, — коротко проговорила она. — Ага.

Больше слов от нее не было.

Он очнулся от того, что «увидел» жар.