Капкан на мечту - Наталья Андреева

Как ни крути, единственным близким человеком оставался для Розалии муж. Если бы не боли, которые ее мучили! Непонятно даже, где болит. И почему болит? Ведь обезболивающие Розалия принимала каждый день, еще до того, как выпьет первую чашку утреннего чая. О, как она мечтала о том, чтобы эта раздирающая тело боль вдруг взяла и сама собой прошла! Мать, которая все время симулировала, подозревала в том же и дочь. Жаловаться Ольге Ефимовне на здоровье было бесполезно. Она обрывала такие разговоры на полуслове:

– Подумаешь! Какие пустяки! Вот у меня…

Понятно, кто самый больной в мире человек! А мужу Розалия опасалась жаловаться. Юлий наверняка мечтает о свободе. Но не о разводе, в случае которого его обдерут как липку. Все знают искусство еврейских адвокатов, а недостатка в них у матери и дочери Выдан нет. В случае развода они объединятся против изменщика и устроят тому семь кругов ада. Юлий прекрасно это понимал. Поэтому медицинскую карту жены изучал очень внимательно.

И с некоторых пор Розалия стала эту карту прятать. Равно как и результаты анализов, УЗИ и рентгеновские снимки.

До последнего момента она не теряла надежды забеременеть. Мало ли что говорят врачи? Есть еще нетрадиционная медицина, в конце концов, случается чудо. Поэтому Розалия добросовестно отстояла огромную очередь в Храм Христа Спасителя, к чудотворному поясу Богородицы, побывала у Матроны, ползла на коленях к Стене Плача со своей записочкой, пока Юлий на своей, мужской половине просил понятно чего.

И кто сильнее? Кого Господь послушает? Розалия считала, что по справедливости наградить должны ее. Хотя бы так: «На-ешь-отстань»! Потому что она буквально измучила Господа своими молитвами. Ни на кого он не потратил столько времени, сколько на Розалию Хорькову. Да нет такого храма, где бы она не побывала, нет святыни, к которой не приложилась бы!

На-ешь-отстань!

«Хочу девочку… Маленькую девочку… Жить хочу».

Вот о чем она мечтала.

Все складывалось как нельзя лучше. Вечером перезвонила Оксана, сказала, что договорилась на работе, ее отпустят пораньше.

– Понимаешь, лето, все в отпусках, – оправдывалась подруга. – Поэтому отгул мне никто не даст. Давай встретимся прямо в театре, в фойе у касс? А причешусь и подкрашусь я прямо на работе.

Ульяну такой вариант очень даже устраивал. Она ведь поедет в театр после того, как передаст Юлию пузырек с клофелином. Оксана молодец, не подвела!

Их дружба завязалась еще в институте, но тогда была без огонька, без желания делиться сокровенным, без ночных посиделок под бутылочку вина. Просто подружки, сокурсницы. Обе были молоды, влюблены, Оксана быстро выскочила замуж, Ульяна дождалась свою «выгодную партию». И обе, как выяснилось, прогадали.

На этом потом и сошлись. Их дружба подошла, как на дрожжах, на сочувствии и сопереживании. И теперь они на пару ели этот каравай, щедро смоченный слезами.

У Ульяны был муж-алкоголик, а подруга со своим развелась по причине неимоверной жадности супруга, устав выпрашивать деньги на каждую мелочь. Сначала долго молила о ребенке: скупердяй каждый раз надевал презерватив, причем самый дешевый, толстый. Кроме боли было еще разочарование, Оксане очень хотелось ребеночка. Когда же это, наконец, случилось, презерватив порвался (раз в жизни и палка стреляет!), Оксана поняла, что такое настоящий ад. Самая дешевая коляска, детская одежда только с распродажи, линючая, китайская, подозрительные игрушки, тоже с огромной скидкой, отвратительно воняющие памперсы: чего их так часто менять? Не выдержав, Оксана взяла сына и ушла на съемную квартиру.

Теперь Оксана одна воспитывала ребенка. Парень уже был взрослым, шестнадцать лет, и все подростковые проблемы обрушились на бедную женщину именно в тот момент, когда начались и проблемы с работой. Вместо того чтобы быть рядом с сыном, приходилось соглашаться на сверхурочные, на работу по выходным и командировки, лишь бы удержаться на хорошем месте. Пришел новый начальник со своей командой, и началась «охота на старых ведьм». Смазливые молоденькие ведьмочки из нового помета плотоядно облизывались и уже делили должности. Все они были наглые, беспринципные, готовые ради денег на все. Оксане приходилось молчать и терпеть. Вопрос был риторический:

– А жить на что?

Отец-скупердяй заявлял такую зарплату, что это были не алименты – слезы. Само собой, врал, но жадность не менее изобретательна, чем любовь или ненависть.

Оксана к подруге тянулась. На работе ей не с кем было поговорить о своих проблемах, да и некогда. Стоило только заикнуться, и ее тут же поймали бы за язык. Ах, тебе надо быть с сыном? Какие проблемы? Вот дверь, вот порог.

А лишний раз поговорить об Олежке, посоветоваться с умной женщиной, воспитавшей сына-отличника, никогда не помешает.

– Вот что ты такого с ним делала? – не унималась Оксана. – Почему он тянется к учебе? Моего за учебники не засадишь.

– Ничего не делала.

– Небось с уроками помогала? Репетитора нанимала? Заставляла своего Гришку английский зубрить?

– Нет, мы просто общались. Он сам учился.

– Везет же тебе! – с завистью говорила подруга. – А вот мой…

Ульяна терпеливо слушала. Неизвестно, что хуже, сын-двоечник дома или сын-отличник за океаном? «Тебе бы мои проблемы», – грустно думала она, кивая в ответ головой: да, да, да, понимаю… «А меня кто поймет?» Свидания по скайпу, огромная разница во времени. Там день, здесь ночь, непонятно: когда звонить? Когда у сына есть время?

Сегодня Гриша позвонил сам. Ульяна была дома одна, обрадованный Жорик, которому не понадобилось идти в налоговую инспекцию, понесся в магазин, затариваться перед завтрашней поездкой на дачу. Утром ведь не продают. А Схованский не намерен был ждать, пока заветные полки со спиртным окажутся в свободном доступе.

Они могли поговорить без помех, мать и сын. Гриша сразу понял, что с мамой что-то происходит.

– Жаль, что ты не со мной, – грустно сказал он. – Ни разу не приехала. Отец денег не дает, да?

– Что ты, сынок! – как всегда, решила не расстраивать его Ульяна. – Я сама не хочу ехать. Как я могу оставить отца одного? Он напьется и забудет снять кастрюлю с плиты. Или выключить утюг. Спалит квартиру. Да и за бизнесом надо присмотреть. Отец ведь забудет платежки заполнить. Он такой… Неделовой. Мое присутствие здесь просто необходимо. Я сама не хочу ехать. Точнее, не могу.

– Я все понимаю, мама, – внимательно посмотрел на нее Гриша. – Он просто пьет. Я стал неплохо зарабатывать. Ты могла бы приехать. Хочешь – насовсем. А этому все оставь. Все его мойки. Квартиру, дачу. Проживем как-нибудь.

– Где ты стал зарабатывать? – сразу насторожилась она.

– В автосервисе. Хозяин меня хвалит. Как-никак, я сын своего отца, – усмехнулся Гриша. – Видимо, это у меня в генах: разбираться в машинах. Мне сказали, что, если я буду работать постоянно, полную неделю, зарплату прибавят, плюс соцпакет. Я подумываю оставить учебу. Университет – это напряжно. Правильно сказал? – улыбнулся вдруг сын. – Стал забывать жаргонизмы. Мой русский делается каким-то академическим, что ли.