Тихий омут – индивидуальные черти - Надежда Ивановна Арусева

как могла, старалась говорить бодрым голосом, даже шутила. Кое-как сумела убедить маму, что это всё ерунда и следователь интересуется ею, как свидетелем. А у Димы последнее время странное чувство юмора. В общем, задурила голову родной матери, отключила телефон и разревелась громко, размазывая слезы по лицу.

Егор вернулся на кухню где-то в середине этой душераздирающей сцены и испугался. Женя плакала, шмыгала покрасневшим носом, некрасиво кривила рот и морщила лоб. Между тем она решила, что ее пребывание в гостях затянулось. Она обошла вокруг стола, направляясь к выходу из кухни. Полы большого, широкого мужского халата путались у нее в ногах, она то и дело поправляла длинные рукава, высвобождая кисти рук. Егор решил бы, что все это выглядит очень комично, но почему-то его накрыло волной острой жалости. Конечно, он не раз видел женскую истерику. Например, истерика случилась с его главбухом два года назад, когда он выявил недостачу. Пожилая дама горько плакала, молящее поглядывая на него и чутко следя за реакцией. Истерика случилась с одной его близкой знакомой, ожиданий которой он не оправдал. Она плакала красиво, одними глазами и не забывала ловкими движениями поправлять текущую тушь. Но вот такую натуральную истерику он видел впервые. Набравшись смелости, он шагнул к Жене и крепко-крепко прижал к себе, едва ощущая ее маленькое тело в большом махровом халате. Она слабо попыталась отстраниться, а потом затихла, уткнувшись лицом ему в грудь, только плечи подрагивали. Как только рыдания прекратились, он отвел ее в ванную, где щедро окатил водой. Затем жёстко вытер лицо полотенцем и строго сказал:

– Поревела? Достаточно. Сейчас ты успокаиваешься и все мне рассказываешь.

Потом пригляделся к ее несчастному, румяному от жесткого полотенца лицу и немного мягче добавил:

– Все будет хорошо. Разберемся.

Разберемся… Вот что было так необходимо Жене сейчас: почувствовать, что ты не одна, что можно просто взять и переложить на мужчину все свои проблемы одним махом. Все ему рассказать, а потом вздыхать, печалиться и жаловаться на злую судьбу. А он будет разгребать завалы, защищать от страшных врагов, решать головоломки и отвечать за все. Егор так и будет делать. Откуда взялась эта уверенность? Просто знала и все!

В детстве она всегда могла положиться на отца. В их доме жил один мальчик, который писал на стенах в подъезде. Писал не матерные слова, а всё, что вздумается. Он рисовал цветы, звездочки и имя «Женя» карандашами, ручками, ковырял гвоздиком. Может быть, так выражалась его влюбленность. Но между делом он давал соседям свидетельские показания, что стены портит…Женя. Вот такая она самовлюбленная девица, нравится ей собственное имя. И тогда соседи, в основном милые старушки, на нее ополчились. Она не могла спокойно зайти в подъезд, когда возвращалась из школы. Каждая соседка пенсионного возраста считала своим долгом объяснить ей, как плохо она себя ведет, что она стала на скользкий путь, такие как она сначала на стенах пишут, а потом проституцией занимаются. Не надо оправдываться! Как это не писала на стенах? А кто писал? Врать старшим нехорошо! И ошибки нужно иметь смелость признавать! В конце концов, Женя, которая жаловаться не привыкла, стала ждать возвращения кого-то из родителей в переулке и только потом идти домой. Почему-то бабули с папой и мамой объясняться не хотели. А когда обо всем узнал отец, он вышел на улицу и отчитал соседок с их «нквдэшными» замашками, укорил осведомленностью о древнейшей профессии, а потом оттаскал мальчишку-клеветника за уши на глазах у всего двора, говоря, что распишет его самого цветочками и звездочками, если ещё хоть одно слово на стенах появится. Больше на Женю ни один человек во дворе косо взглянуть не смел, а мальчишка весь подъезд вымыл. Кстати, бабушки оказались правы, он вырос и стал заниматься сутенерством в своем родном районе.

Да, отец всегда готов был помочь, разобраться в ситуации, справедливо наказать виновных, оправдать невинных. Если же за Женей была какая-то вина, она честно отвечала за свои поступки.

А сейчас она интуитивно чувствовала полную, совершенно беспринципную, безоговорочную защиту и поддержку. Не будет суда совести, Егору все равно виновата Женя или нет. Он – стена, за которую можно спрятаться от любых невзгод.

– Только рассказываешь все как на духу, без этих женских штучек: «мне стыдно, я бы никогда не подумала, он не мог так поступить…» – вернул Женю к действительности Егор.

Они снова уселись за стол и Женя рассказала историю брошенной женщины не смягчая красок.

Егор слушал, не комментируя и не выражая никаких эмоций. Только теперь всё, что на Танькиной кухне казалось таким разумным и по-бабьи правильным выглядело ужасно глупо. Женя опять разозлилась на Егора, красная, как рак упрямо доказывала свою правоту:

– Ты этого не поймешь! Я решила, что он мне подходит. Он мне действительно идеально подходит. Мы друг друга понимаем с полуслова. У нас общие интересы. Мы за пять лет ни разу не поссорились. И вообще, мне уже тридцать три! Мы с Танькой посоветовались, она говорит, если он тебе нужен, то прости и борись за него. Все мужики когда-то налево ходят, а женщины их прощают.

Тут Женя некстати подумала, что будь ее мужем Егор, она за измену ему глаза выцарапала бы. С ним миндальничать она бы ни за что не стала. И ссориться с ним все время хочется! Женя удивилась своей агрессивности и странным мыслям.

– Это та Танька, что меня маньяком окрестила?

– Она сгоряча! Она же за меня волнуется. Слушай дальше. Вот я эту Любу нашла и хотела с ней поговорить.

– Выследила, что ли?

Женя пропустила неприятный вопрос мимо ушей.

– Я с ней вежливо разговаривала, рассказала, что мы с Димой уже почти семья. А она! – вспоминая Женя начала горячиться. – Чуть меня не убила, кричала как торговка базарная, что-то в меня швырнула. В общем, я ушла, а ее кто-то отравил в этот вечер.

– Да-а… история, – Егор смотрел удивленно. – А ты оказывается настоящая мегера.

– Меня камера видеонаблюдения сняла, когда я заходила и выходила и соседи слышали, как мы обе кричали. В общем, мне очень стыдно об этом говорить, я выгляжу полной дурой, мне это неприятно, а тебя совершенно не касается и… мне пора домой. Спасибо за гостеприимство, – с вызовом выдала Женя, медленно вставая, чтобы он успел ее остановить.

– Согласен – дура, и меня это действительно не касается, – согласился Егор, – но, знаешь, как-то я втянулся в твои приключения… Все это очень интересно.

– Я рада, что развлекла тебя, – обиделась