Маска резидента - Андрей Ильин

Второй пункт программы — изоляция нескольких десятков собирающихся лететь этим рейсом пассажиров — был много сложнее. Как их изъять из нормальной жизни и при этом избежать протестов, скандалов, опасного сопротивления, вмешательства властей? Как нейтрализовать родственников пропавших? Как убрать случайных свидетелей? Как транспортировать их на тот самый остров?

Выход был простой и элегантный — позволить пассажирам сесть в самолет, в который они сесть хотят! Тогда не надо их запугивать, тащить, отстреливаться от встрянувшей милиции, отмазываться от свидетелей. Они придут туда, куда надо, по собственной воле, собственными ногами. Они предъявят билеты, рассядутся по местам и в это мгновение будут изъяты вместе с самолетом. Товар принят согласно описи, надежно упакован и в полной целости и сохранности едет, точнее летит, в пункт назначения. Дело за малым — за самолетом.

Резидент приказал доставить ему пилота, подвизавшегося у местной мафии на левых полетах на левом же самолете в дальние стойбища для обмена водки на мясо, шкуры и песцовый мех.

Пилота притащили через двадцать минут в состоянии жесточайшего алкогольного похмелья. Он еле двигал руками, ногами и совсем не двигал языком. Он был в переходном от живого человека к трупу состоянии.

— Я даю час на его поправку, — приказал Резидент, — делайте что хотите, хоть перелейте ему всю кровь, хоть жарьте на огне. Его дальнейшее здоровье меня не интересует. Мне он нужен только на один день. Через час доложите результат. Если он умрет в процессе лечения, я с вас не спрошу. Если он будет жив, но не сможет держать штурвал самолета, полетите вы. Все!

Через час пилот, бледный как смерть, слегка покачиваясь на ногах, но в здравом уме и памяти стоял перед Резидентом.

— Этому — кофе и рюмку коньяка. На сбор — четыре минуты.

В это время неизвестный, проникший на взлетное поле злоумышленник свинтил несколько очень важных гаек с мотора уже готового к полету «Ана». Диспетчер срочно вызвал бригаду ремонтников. Рейс был отложен на десять часов.

В это же время несколько мужчин за бешеные деньги перекупили у многодетной мамаши, древней старушки и старика посадочные билеты, проведя их как положено: одни сдали — другие приобрели, через кассу. Свободных мест в самолете не оставалось.

За пять минут до отправки была проведена подмена пилотов. Вел переговоры, принимал машину, запрашивал взлет один экипаж, а взлетал уже другой. Резидент хотел быть уверенным, что самолет полетит туда, куда нужно. Ему надоели непредвиденные случайности.

Внешне все выглядело досадным недоразумением на летном поле: в нарушение инструкции, а чего только не может случиться во второстепенном аэропорту, возле уже загруженного пассажирами «Ана» проезжал бензозаправщик. И бывает же такое, заглох возле самой кабины, заслонив ее от диспетчерской. Пока водитель демонстративно крутил ручку, пытаясь запустить заглохший мотор, два притаившихся в ближайшей лесопосадке снайпера двумя одновременными выстрелами сняли сидевших на своих местах пилотов. Никто ничего не заметил, только на стеклах кабины объявились две аккуратные, с недалеко разбежавшимися в стороны трещинами, дырки. Под прикрытием бензовоза по специальным складным приставным лестницам в кабину, предварительно продавив стекла, влезли дублеры. Так они и летели дальше усиленным — двое живых, двое мертвых пилотов — экипажем. И все дальнейшие действия летчиков, их сопротивление и разговоры с угонщиками были не более чем инсценировкой, заранее выстроенной актерской игрой. Их никто никуда не угонял!

Они летели сами.

Силы милиции, диспетчеров и вспомогательного технического персонала аэропорта, способные помешать реализации задуманного плана, в этот момент были отвлечены жестокой дракой, неожиданно возникшей в здании вокзала.

Чуть не десяток человек с ножами и даже одним (впоследствии оказавшимся стартовым) пистолетом гонялись друг за другом по залам ожидания и служебным — «Посторонним вход запрещен!» — помещениям, грозя врагам и случайным защитникам самыми страшными смертями. Кое-как усмиренные, они раскисли, долго извинялись, вдвое заплатили за причиненный материальный ущерб и, в заключение, не без участия персонала, распили мировую, отказавшись писать друг на друга какие-либо заявления. В общем-то, они оказались неплохими ребятами.

За подробностями ужасной погони, за подсчетом изломанной мебели, выбитых стекол и нанесенных синяков никто не заметил другого, менее шумного события: похищения рейсового, бортовой номер 2119, самолета. Сам разыгранный перед и для пассажиров, а до того многократно отрепетированный угон самолета прошел без сучка и задоринки. Загрузкой в условленном аэропорту лжеинкассаторов, у которых мешки были плотно набиты не деньгами, а старыми газетами, аргументировалась причина угона. В просто захват Контролер вряд ли поверил бы. А здесь преступникам было во имя чего рисковать. Куш был солидный.

Обезвредив инкассаторов, бандиты вынужденно вступили в единоборство с отчаянными, не испугавшимися огнестрельного оружия пассажирами, впрочем, чуть не на треть такими же заговорщиками, как и они сами. Конечно, все можно было сделать тише, без «убийств» и кровавых драк, но кто бы поверил в бескровный угон. Пока кровь не заструится, пока перед глазами случайных свидетелей не выскочит чужая жизнь из разбитого тела, все происходящее будет казаться игрой понарошку. По-настоящему впечатляет только смерть. Это слишком серьезно, чтобы быть мистификацией.

Кроме задач правдоподобия, Резидент, расписывая сценарий угона, преследовал еще одну стратегическую цель — ему было важно лишить людей воли к сопротивлению. Он не мог допустить импровизированной, которая могла кончиться неизвестно чем, драки и потому организовал запрограммированную. Он шел впереди событий. Он выпустил пар, который еще даже не угрожал котлу взрывом, но который в потенциале мог его вызвать.

Тот так понравившийся своим героическим поведением нефтяник отлично сыграл свою роль. Неудивительно, ведь был он не нефтяник, а профессиональный и вовсе не бездарный, но спившийся, постепенно опустившийся и впоследствии посаженный на иглу актер. Его привлекали, когда разыгрываемая роль требовала ведения длительных диалогов и монологов, когда надо было верить тому, что говоришь. Простые боевики на таких прокалывались уже после десятой минуты. Они довольно убедительно умели молчать, умели бросать отдельные, вроде «Господа, обед подан», реплики, но терялись, когда монолог требовал импровизации или превышал две страницы машинописного текста. Для этого требовался талант и опыт. И тем, и другим актер обладал.

Роль ведущего за собой людей, оказывающего сопротивление похитителям народных ценностей лидера он играл с удовольствием. В этом было что-то эпическое, шекспировское: вместо сцены — парящий в небе самолет, массовка — вооруженные бандиты и испуганные Пассажиры, антураж — деньги, набитые в мешки, и плюс к тому его, почти премьерная, героическая роль.

Актер не задумывался, кому была нужна его роль и в каком спектакле Он призван играть. Он уже очень давно не задумывался ни над чем. Он жил мгновением: вначале мгновением игры и потом другим, еще более сладким, мгновением получения очередной заработанной дозы. Он не был опустившимся наркоманом: такой никому был бы не нужен. Его старались держать в форме и даже периодически лечили. Но он был зависим и тем совершенно подчинен своим хозяевам.