Аллигат - Жанна Штиль

— Ничего нет и в помине, — констатировала она, тяжело дыша и выползая из-под секретера. Или плохой из неё сыщик.

Ольга бросила взгляд на остальную мебель.

Гарнитур из часов и парных фарфоровых ваз на каминной полке понравился ей ещё при первом беглом осмотре. Теперь она могла рассмотреть всё подробнее. Заглянув в высокие расписные вазы, вытащила из одной свёрнутый в трубочку лист рисовальной бумаги с несколькими набросками круглой вазы с мягкими обтекаемыми формами. Простенько и со вкусом. Здесь же были эскизы незамысловатого настольного письменного прибора.

Корпус часов на массивной подставке обрамляла скульптурная композиция из библейской мифологии. Ольга узнала героев Троянского цикла Ахилла и Гектора. Полюбовалась тонкой и точной работой мастера, изобразившего их поединок. Она не отказала себе в удовольствии погладить фигурки, патинированные бронзой, и чисто случайно, будто её дёрнул за руку чёрт, подцепила пальцами за выступ нижнюю часть подставки под часами. Потянула на себя и, тут же ахнув, округлила глаза. Бесшумно и плавно выехавший лоток оказался довольно широким, глубоким и… пустым. В него без труда могла поместиться книга средних размеров. «Виконтесса» лёгким толчком задвинула его назад и перешла к осмотру содержимого комода.

В нём, с множеством ящиков, кроме тонкого нижнего белья — коротких сорочек, панталон и чулок — она нащупала… корсеты? Бездумно разгладила шнуровку первого попавшегося под руку изделия, расправила на лифе узкую синюю атласную ленту. Длинный ряд металлических застёжек, струящихся по планке на груди, холодил пальцы. Застегнув корсет на несколько нижних крючков, Ольга растянула его, выставив перед собой. Удивилась: разве можно влезть в такой узкий? Как бы худощаво не было донорское тело, но эта вещь способна застегнуться только на ребёнке. Неужели Шэйла когда-то была ещё худее? Зачем хранить старые вещи? «Виконтесса» с силой задвинула тяжёлый скрипучий ящик.

Веера… Они лежали отдельно, вызвав чувство, что куплены к каждому конкретному наряду. Их разнообразие поразило. Ольга не предполагала, что бывает столько моделей, не похожих друг на друга: большие и маленькие, различных цветов, с остовом из перламутра или кости; кружевные ручной работы, шёлковые, из перьев; расписанные цветочными букетами и сюжетами из праздной жизни аристократов. К петлям-дужкам из серебра или золота крепилась лента или тесьма с кистью. Все они свидетельствовали о богатстве и высоком социальном положении владелицы.

Ольга стала перед зеркалом и раскрыла кружевной веер. Обмахиваясь им, кокетливо подняла глаза к потолку и сделала томный вид, представив, как это могла делать Шэйла. Получилось убедительно. Снова память тела? Ольга довольно улыбнулась.

Между окнами на стене, обшитой деревянными панелями, разместилась серия небольших красивых хромолитографий. Ольга максимально приблизилась к ним, всматриваясь в цветные изображения птиц и растений. Анна Пратт, — прочитала она имя автора на работах. Увы, не слышала о такой, да и иллюстраторами никогда не интересовалась.

За изящными рамками литографий тайников найдено не было. Как и в столе-матрёшке, и в столике для рукоделия.

Ольга стояла перед распахнутым шкафом. Несколько рядов разномастных шляпных коробок на верхней полке интереса не вызвали. Взгляд остановился на полке со сложенными палантинами, шалями, платками, шарфами, поясами и опустился на нижний ярус. Там выстроилась шеренга различной обуви: на шнуровке, пуговицах, застёжках. Не испытав большого желания примерить что-либо, «виконтесса» взяла первый попавшийся туфель. Осмотрела средней высоты устойчивый каблук-рюмочку. Почесала за ухом — мода есть мода.

В таком состоянии и застала её Мадди.

— Хотите одеться, миледи? — спросила она, робко присев в приветствии. — Ваше любимое лиловое платье… Пятно от крови не отстиралось… Простите, — краснея, запнулась горничная, спеша исправить свою неловкость: — Какое вам приготовить?

Кровь? Какая кровь? Ах, да… Ольга бросила взгляд на сложенные платья. Перебирая пальцами ткань, прислушалась к тактильным ощущениям и остановила свой выбор на тёмно-сером — мягком и тёплом — в тонкую синюю полоску.

Мадди достала его. Поправив стопку и исподтишка косясь на молчаливую миледи, ушла с ним в туалетную комнату. Быстро вернулась, держа в руках расправленное платье и одёжную щётку:

— Корсет?

Ольга в немом вскрике: «Боже упаси!» глянула на шагнувшую к комоду служанку. Молчаливого красноречивого отказа оказалось достаточно, чтобы та её поняла.

«Виконтесса» безропотно принимала заботу Мадди, наблюдая за её быстрыми и ловкими, отработанными до автоматизма, движениями. Как она одевает её, расчёсывает и укладывает волосы, закрепляя крупными роговыми шпильками и гребнем с длинными зубьями. Мягко массирует руки, втирая в кожу нежный розовый крем.

Горничная, закрыв несессер, открыла ларец с драгоценностями и Ольга, чуть подумав, выбрала некрупные серьги с одиночными сапфирами, такое же кольцо. В раздумье покрутив пальцем над колье и золотыми цепями с подвесками, захлопнула ларчик. На строгое плотное шерстяное платье с воротником-стойкой не просилось никаких ювелирных изделий.

— Брошь не желаете? — предложила Мадди, на что миледи отрицательно качнула головой. Странно. К этому платью хозяйка раньше выбирала другие украшения: крупные и тяжёлые.

Духи Шэйлы с ярко выраженной сладостью карамели и стойким ванильным шлейфом Ольге не понравились. Они немного напомнили ей назойливый запах писем вдовствующей маркизы.

— Отобедаете здесь, миледи, или спуститесь в обеденную залу?

Мадди с опущенными уголками губ и грустным задумчивым взглядом казалась растерянной и расстроенной.

— В обеденную залу, — встала Ольга, осматривая преобразившуюся себя в зеркале на створке шкафа. Высоковата, худовата, бледновата.

Результатом пришлось удовлетвориться. Она мысленно махнула рукой на свою новую внешность: «Дарёному коню в зубы не смотрят». А затворницей быть хватит. Пора посмотреть дом и познакомиться с его обитателями. Вот и начнём с места приёма пищи элиты общества.

Коридор встретил оглушительной тишиной. Ольга шла по однотонной широкой ковровой дорожке цвета зелёного мха. Со стороны лестничной площадки в высокие арочные окна проникал дневной свет. Праздничную воздушность коридору придавали высокий белый потолок и кремовые буазери на стенах. С великолепных офортов ручной акварельной раскраски на Ольгу смотрели героини пьес Уильяма Шекспира.

Закрытые двери однотипного строгого дизайна вели в покои, заглянуть в которые желания не возникало. За ними таилась чужая жизнь, до которой «виконтессе» нет дела.

Спустившись на первый этаж, Ольга свернула в коридор и оказалась в большой торжественно нарядной зале, по всей вероятности салоне. Застыла в нерешительности — пол устилал огромный светлый ковёр необыкновенной красоты, на который страшно было ступить.

Распахнутые портьеры, прихваченные шнурами с парными кистями, открывали окна, за которыми крупными хлопьями падал снег. Особый уют создавали панели тёмного дерева с фигурным рельефом и золочёными «рогатыми» настенными канделябрами. С высокого потолка свисала хрустальная люстра со свечами — куда же без них? — величаво отражаясь в зеркале над камином с монументальным порталом и консолями. Ольга никак не могла вспомнить, когда появилось электричество? Что в девятнадцатом веке — это точно.