Адмиралъ из будущего. Царьград наш! - Вячеслав Коротин

– А вот про ужин забудьте, Валериан Станиславович, – хмуро ответил старший офицер. – Во всяком случае, до Севастополя считайте, что кают-кампании на корабле нет.

– А в чем дело?

– Опрокинулась банка с медом. Вероятно, при резком изменении курса. Подогрелась грелками парового отопления… Запах пренеприятнейший. Да и мебель на этой смазке вальсирует по всему помещению, размазывая мед по палубе… Несколько часов отдраивать придется, а сейчас совсем не до этого. Так что придется удовлетвориться сухим пайком с чаем. И то, когда колбасники позволят…

– «Дерзкий» открыл огонь! – Крик сигнальщика слился с долетевшим звуком выстрела.

– Ну что же, начнем и мы, – посуровел Черкасов. – Господа, прошу разойтись по своим местам. Начинайте, Валериан Станиславович. И, пожалуй, накиньте с пяток кабельтовых относительно показаний дальномера.

– Есть!

Через полминуты промычал ревун, и носовое орудие эсминца рявкнуло выстрелом.

Офицеры на мостике вскинули к глазам бинокли.

– Все равно недолет.

Теоретически стодвухмиллиметровое орудие било более чем на восемьдесят кабельтовых, но на практике, да еще с постоянно «кивающего» носа корабля на таких дистанциях рассеивание снарядов было огромным, так что ни о какой прицельной стрельбе речи идти не могло, надеяться можно было только на удачу.

Сзади один за другим грохнули своими пушками «Беспокойный» и «Пронзительный». Тоже безрезультатно.

В дальнейшем эсминцы не торопились со стрельбой, открывая огонь строго по очереди, после падения снаряда своего собрата по дивизиону. Прошло четверть часа, но ни одного попадания так и не наблюдалось. А «Бреслау» открыл ответный огонь всем бортом. Тоже безуспешно, но всплески его снарядов, во-первых, действовали на нервы русских моряков, а во-вторых, несколько осложняли наводку.

– Давайте уже бить просто на максимальную дистанцию, – обратился Черкасов к артиллеристу. – Глядишь, хоть трубу или мачту зацепим. И дайте очередь из трех выстрелов, а там уже посмотрим на результаты.

Орудие дало три выстрела с интервалом в десять секунд.

– Есть, господа! Есть!!! – не сдержал своего ликования Черкасов, когда на третьей трубе крейсера блеснуло огнем разрыва. – Лейтенант! Еще серию!

Приказ был выполнен, баковая исправно послала еще три снаряда в сторону неприятеля, но на этот раз безрезультатно.

Ничего удивительного: на таких дистанциях ведется фактически стрельба по площадям, ни о каком прицельном огне из такой «скромной» пушки, как те, что имелись на эсминцах, речи быть не может. И снаряды не идеально одинаковы, и пороховые заряды в гильзах хоть чуть-чуть да отличаются по массе, корабль, а значит, и ствол орудия, пусть и немного, но валяет с борта на борт и пошатывает с носа на корму. При расстоянии до цели более чем в шесть с половиной миль это вызывает такое рассеивание… Не говоря уже о том, что бой ведется не на параллельных курсах, а на сходящихся под достаточно острым углом.

Но пушки дивизиона продолжали исправно стучать выстрелами вслед германскому крейсеру, и вскоре было замечено еще одно попадание в его корму.

Правда, и «Бреслау» отметился близким разрывом у борта «Гневного». В результате русский эскадренный миноносец получил несколько осколочных пробоин в борту и ранило матроса, стоявшего на подаче снарядов у носовой пушки.

Но это был единственный успех немецких комендоров – лучи заходящего солнца били в глаза, что никак не способствовало точности их стрельбы.

– Сколько до захода солнца? – снова спросил у штурмана Черкасов.

– Чуть больше часа.

– Зараза!.. Дальномер!

– Шестьдесят три с половиной кабельтова.

– Василий Нилович! – обратился к командиру Политковский. – С кормового плутонга передают, что скоро могут открыть огонь.

– Добро! Пусть начинают без команды, как только посчитают возможным… И вот еще: передайте в погреба баковой – пусть готовят зажигательные. Где-то через полчаса начнем стрелять ими. Кровь из носа нужно подпалить эту германскую лоханку до темноты, иначе потеряем и вряд ли ночью отыщем.

– Зажигательными можно стрелять не более чем на тридцать кабельтовых, – возразил артиллерист. – Вряд ли мы успеем за оставшееся время подобраться так близко.

– И тем не менее. Если вдруг повезет – потом локти себе изгрызем, что вовремя не подсуетились…

С кормы ударило выстрелами. Значит, еще две артустановки присоединились к обстрелу, не опасаясь зацепить снарядами конструкции собственного корабля или контузить оные дульными газами. Через минуту «Дерзкий» также заработал по цели всей своей артиллерией. Еще через три и «Беспокойный» последовал примеру впереди идущих собратьев по строю. Результаты не замедлили сказаться: сначала блеснуло огнем на борту «Бреслау», а потом наблюдался явный разрыв в районе кормовой надстройки. Но все это были лишь комариные укусы для крейсера – хода он не убавил и продолжал интенсивно огрызаться огнем.

Однако плотность огня русских миноносцев увеличилась в два с половиной раза, что не могло не сказаться на результатах: рвануло на первой трубе, затем в районе баковых орудий, под кормой…

– Молодец Нечипоренко! – азартно выкрикнул сигнальный кондуктор прямо под ухом командира «Гневного». – Так их! Бей в самую говядину!!

Черкасов только усмехнулся в усы и не стал одергивать азартного сверхсрочника. К тому же кавторанг и сам почти не сомневался, что граду попаданий в «Бреслау» дивизион обязан именно наводчику второго орудия его эсминца.

Если человека, представляющего одно целое с лошадью, можно назвать кентавром, то как назвать комендора, слившегося со своей пушкой? А Остап Нечипоренко являлся, казалось, именно таким существом. Из своей четырехдюймовки он лупил в цель так же точно, как сибирский охотник из ружья…

– Кажется, наш визави слегка сбавляет ход, – неуверенно произнес старший офицер «Гневного».

– Сплюньте, Сергей Николаевич! – Черкасов боялся поверить в удачу раньше времени.

– До крейсера пятьдесят восемь кабельтовых, – донеслось с дальномера в ответ на сомнения командира.

– «Беспокойный»!!!

Все, кто находился на мостике, немедленно оглянулись на следующий в строю корабль.

А тот, сильно паря, отворачивал в сторону с генерального курса. Можно было не сомневаться – перебит паропровод. Это и подтвердил через минуту сигнал с поврежденного эсминца. «Беспокойный» вывалился из погони, на его помощь рассчитывать уже не приходилось.

– Все-таки картонные у нас кораблики, господа, – с горечью произнес Черкасов, – одно попадание, и…

– Всегда приходится чем-то жертвовать, Василий Нилович, – отозвался старший офицер. – В том числе и за нашу рекордную скорость. Да и просто повезло колбасникам с попаданием.

– Да понимаю я, Сергей Николаевич. Бывает… Помните, сам Нахимов сказал: «Не каждая пуля в лоб…» И тут же был убит именно пулей в лоб…