Сотканная из тумана - Лена Обухова

Нина покачала головой, шагая взад-вперед. Ей всего-то двадцать три, а мышцы все равно затекли.

– Еще немного осталось, но, кажется, я сейчас усну, если продолжу, – соврала она.

Незачем показывать, что в ней плещет азарт. Она еще посмотрит, говорить ли о своей находке коллегам! Пусть идут по ложному пути, она сама раскроет это дело и принесет им разгадку на блюдечке. И тогда еще посмотрим, кто тут дитя горькое!

О том, что идти по ложному следу может она сама, Нина старалась не думать.

– Тогда, может быть, выпьем чаю? – предложила Любовь Дмитриевна. – У меня и печенье домашнее есть.

Нина почувствовала, что за горстку печенья готова поступиться своими принципами и вновь из вегана стать вегетарианкой. Ведь в нем наверняка есть и молоко, и масло, и яйца, но сейчас ей было все равно. Никого же не убили ради этого несчастного печенья, и хорошо.

Любовь Дмитриевна вынесла из-за ширмы старый электрический чайник, две чашки, коробку с сахаром и пакетик с печеньем. Не дожидаясь, пока остынет чай, Нина уже закинула одно печенье в рот.

– Вкусно? – с какой-то материнской любовью поинтересовалась библиотекарь, глядя на Нину с улыбкой и почему-то сочувствием.

– Божественно, – кивнула та с набитым ртом.

Печенье таяло во рту, крошилось на зубах маковыми крупинкам и было до безобразия сладким, но Нине казалось, что ничего вкуснее она в жизни не ела. Остывший чай дополнил картину, и она была готова работать дальше. Вот только чай допьет – и сразу за работу.

– У вас красивая библиотека, – сказала она, просто чтобы порадовать отзывчивого библиотекаря.

И та действительно расцвела.

– Спасибо. Стараюсь, поддерживаю порядок. С одной библиотекой Краснокамска связь поддерживаю, они книги в дар принимают, иногда и нам что-то перепадает. Это весной, летом и осенью работы в деревне много, а зимой долгими темными вечерами многие захаживают. Телевизор у нас плохо тянет, несколько каналов всего, вот и читают. Предыдущий библиотекарь, Иван Семенович, упокой господь его душу, тоже следил. Мне хорошее наследство оставил. Он еще до войны здесь заведовал, потом с фронта сюда же вернулся.

– Так она старая? – искренне удивилась Нина.

– Ну да, до войны еще вместе со школой построили. Книги старые есть. На чердаке еще много всего валяется, может, если покопаться, и дореволюционные сокровища найдутся.

Нина закусила губу, стараясь не выдать радостного возбуждения.

– Так, может, на чердаке и газеты старые найдутся? Эти я уже почти все посмотрела, самые новые остались.

– Возможно, – библиотекарь кивнула. – Кажется, я даже видела там что-то такое, но давно. У меня ноги больные, на чердак мне не залезть.

– А мне можно посмотреть?

Любовь Дмитриевна немного замялась, но все же согласилась.

– Попробуйте. Туда, правда, мальчишки-сорванцы периодически залезают, если все не растащили еще, может, что и найдете.

Любовь Дмитриевна завела ее за ширму, где на высоких стеллажах действительно стояли сотни и тысячи книг, как потрепанных, так и довольно хорошо сохранившихся. В самом углу находилась железная лестница, а в потолке виднелся простой квадратный люк.

– Вы его в сторону отодвиньте просто, – посоветовала ей библиотекарь. – Держите фонарь.

Нина взяла фонарь, поднялась по шаткой лесенке к самому потолку и неожиданно легко отодвинула люк, оказавшийся обычным куском фанеры, в сторону. Сверху на нее посыпались пыль и опилки, пришлось на несколько секунд зажмуриться, а затем остервенело тереть глаза, пока из них не ушел весь мусор. Хорошо, что она ресницы не накрасила.

– Там пройдете чуть вперед, увидите большие коробки. Если я правильно помню, газеты в них, – напутствовала снизу Любовь Дмитриевна.

Нина кивнула, забросила наверх фонарь, подтянулась на локтях и с трудом забралась на чердак. Здесь было совсем темно и отчего-то очень сухо, хотя, на ее взгляд, все как раз должно было быть наоборот. Сквозь щели в крыше пробивался тусклый свет, и в его лучах кружились миллионы пылинок.

Чердак оказался очень большим, что не удивительно, если учесть, что протянулся он над всей школой. Света фонаря не хватало, чтобы осветить его весь. Слева Нина заметила несколько сдувшихся мячей и старые маты. Должно быть, там находился спортзал. Она перехватила фонарь покрепче и медленно двинулась вперед, перед каждым шагом проверяя прочность перекрытий. Наконец нашла и коробки, о которых говорила Любовь Дмитриевна. Самые нижние давно развалились, высыпав на пол содержимое: уже нечитаемые книги, обложки отдельно от блока, разорванные листы, некоторые из которых превратились в труху.

Закрепив фонарь между стропил так, чтобы он светил на коробки, Нина открыла первую. В ней оказались книги, поэтому ее пришлось снять и отставить в сторону. Нина никогда не отличалась мышечной массой, но сегодня ей пришлось поработать. Зато она прекрасно согрелась, даже вспотела к тому времени, как отыскала газеты. И удача снова улыбнулась ей: газеты были старше тех, что хранились внизу, ей удалось найти даже несколько довоенных экземпляров. И помимо всего прочего встречалась в них нужная ей информация.

Нина всегда была наблюдательной девушкой, умела подмечать важные детали и делать правильные выводы. Вот и сейчас она обратила внимание, что еще до революции в этих местах объявилось «гиблое место». Писали, в болотах утонули несколько человек и ходить в ту сторону опасно. В более старых газетах эти заметки упоминались чаще, со временем – все реже, пока не исчезли совсем. Но Айя, которая, как выяснилось, была частым лесным гостем, не упоминала никаких болот в тех местах. Более того, рассказывала совсем противоположные вещи. Это насторожило Нину. Она тщательно записывала все имена, встречающиеся в старых газетах, когда про «гиблое место» еще говорили, пока наконец не увидела знакомое: Аксинья Переверзева. Теперь уже дряхлая старуха жила в одном из домов у реки и могла рассказать что-нибудь интересное о тех временах.

Ну, Владимир Петрович, удачи вам! Еще посмотрим, кто кого!

Ближе к полудню Дементьев зашел к охотнику Андрею, чтобы выяснить, когда тот сможет отвести их в лес, и внезапно застал его за упаковкой вещей.

– Вы куда? – не понял он.

Андрей лишь бросил на него быстрый взгляд и принялся заворачивать в газету посуду еще тщательней, как будто ему было совестно даже смотреть на собеседника.

– Мы уезжаем, – коротко бросил Андрей.

– Куда?

– Пока в Бережное, у меня там сестра живет, она нас приютит на некоторое время. А потом посмотрим. В Краснокамск или еще куда подальше.

Дементьев сложил руки на груди и привалился плечом к стене, некоторое время наблюдая за Андреем. Тот то запаковывал посуду, то бросал ее и принимался неаккуратно складывать в большой потрепанный чемодан одежду из шкафа, то вообще брал ружье и ставил его обратно.