Безудержный ураган - Данта Игнис

твари изменились именно под ее влиянием. И только мы можем им противостоять, потому что сами носим ее в себе. Только в нас ее мало. Это как яд. Если принимать понемногу — привыкнешь. А сила эта хлещет в наш мир буйным потоком. Мы это чувствуем. Спросите у любого вальдара, — Бруснир встретился взглядом с сидевшим у дерева Левиром.

Левир кивнул:

— Если этот поток не остановить, наш мир, каким мы его знаем, перестанет существовать. Только мы очень сомневаемся, что процесс обратим.

— А что же маги? — поинтересовалась Элерия. — Они могли бы помочь.

— Выжившие после Волны маги сбежали первыми, — усмехнулся Бруснир. — Впрочем, правильно сделали. Они особенно уязвимы. Чужеродная энергия сводит их с ума и из них выходят самые опасные чудовища.

К костру, с большой охапкой сухих веток, подошел Шаймор. За ним Анели с кучей веток поменьше. Гулять по лесу Левир ей запрещал, но с Шаймором отпустил. У девочки была острая потребность попрощаться с каждым деревом в округе, ведь неизвестно доведется ли когда-нибудь сюда вернуться.

— Но вы-то не сбежали, — заметил Дарен, — хотя могли. Почему вы спасаете нас?

Бруснир пожал плечами:

— Здесь все просто. Это даже не вопрос выбора. Мы такие, какие есть. Это жизнь и в ней нужно участвовать, а не плыть бревном по течению. Плыть по течению не интересно, в итоге застрянешь в каком-нибудь тухлом болоте.

— Зато, какое множество болот можно повидать, если плыть против течения! — захохотал Шаймор. — Так веселее!

— Веселее, — улыбнулся Дарен. — А расскажите, как так вышло, что вальдары получили право не подчиняться приказам кого бы то ни было, кроме главнокомандующего?

Шаймор с Брусниром переглянулись.

— Думаю, теперь это не имеет смысла скрывать, — сказал Бруснир. — Нас забрали прямо с фронта и отвезли в Привол. Поселили рядом с лабораториями, держали взаперти, охраняли, словно преступников. Мы ничего не понимали, а нам ничего не говорили, только что таков приказ. Некоторые заболели. Нам стали сниться кошмары и, в конце концов, воины начали превращаться в ворлоков.

— Тогда и слова этого не было, — встрял Шаймор. — Мы их так прозвали из-за грудного клекота, что звучит как «ворлок».

— Мы все тогда были не на шутку напуганы, — продолжил Бруснир. — А больше всего пугала неизвестность. Военные стали забирать тех, кто плохо себя чувствовал. И они не возвращались. Нам это, само собой, не понравилось. До нас дошло, что над нами ставят опыты, а тех, кто заболел, просто убивают.

— И мы устроили хорошенький такой бунт, — вмешался Шаймор. — Захватили там половину лабораторий, и они ничего не смогли с нами поделать. Пытались даже нас перебить, но не тут-то было. Мы до этого пару лет отвоевали, опыта поднабрались, а теперь постепенно освоились с новой силой, которой они нас накачали. Ну и подпалили им задницы.

— Эх, веселая у вас была жизнь, — с горящими глазами заметил Дарен.

— Это из уст Шаймора все весело, — возразил Бруснир. — А нам тогда было не до веселья. Эта сила Бреши… Она норовит поглотить самую твою суть. Дашь слабину и все — ты чудовище. Плюс кругом война и те, что должны быть союзниками, пытаются нас убить.

— Да, они нападали пару раз, — согласился Шаймор. — Но ничего у них не вышло. Не будь тогда войны, они бы привели подкрепление, и для нас все могло закончиться печально. Но людей-то им и не хватало.

— И они попытались с нами договориться, — добавил Бруснир. — Мы выдвинули требования, и им пришлось их принять. Одно из требований, что отныне подчиняемся только приказам собственного главнокомандующего и являемся независимым воинским подразделением.

— А потом мы выиграли войну, и с нами пришлось считаться, — подвел итог Левир.

Криза наблюдала за всеми в сторонке и перекатывала в руке маленькую прозрачную колбочку с зельем. Разговоры слились для нее в монотонный гул, и перед внутренним взором постепенно возникла картина. Она, совсем еще молодая, проснулась утром, протянула ладонь и нащупала только пустую постель. Сладко потянулась, выбралась из кровати, укутавшись в простыню, и вдруг замерла. В груди кольнуло — что-то не так, что-то неуловимым образом изменилось. Криза обвела взглядом маленькую комнату в придорожной таверне, которую снимала несколько дней: облупившаяся штукатурка на стенах; старая, не раз чиненая, мебель и едва пробивающиеся сквозь густую крону дерева за окном лучи Таноса. Тревога на красивом лице усилилась. Тонкая рука взметнулась вверх, собрала рыжие волосы со лба и, отодвинув на затылок, замерла там. На низком шатающемся столике в углу возле двери лежала записка. Простыня упала на пол, а Криза бросилась к столу. Пальцы дрожали, когда она читала письмо. Если эти пару строк можно назвать письмом.

«Я хочу все забыть и жить дальше, — говорилось в записке. — Я больше не хочу бороться и пытаться что-то менять. Хочу прожить обычную человеческую жизнь и… Гори оно все в бездонной пропасти Гэрта. А ты… Я любил тебя… Но ты напоминаешь мне о самых страшных страницах моей жизни. Прости меня, если сможешь. С любовью, Стайн».

Пожилая травница мотнула головой, отгоняя тяжелые воспоминания.

Дарена разбудил шум проснувшегося лагеря. Он вздохнул, выбрался из-под одеяла. Холодный рассвет едва развеял сумерки. Сырой ветерок вызывал легкую дрожь. Воздух прорезали холодные ослепительно-яркие лучи. Безоблачное небо наполнялось синевой.

Тихое утро почти мгновенно унес вдруг взвихрившийся порывистый ветер. Он нагнал черные тучи, завыл, набирая силу. Деревья гнулись к земле, теряя листья. Тьма сгустилась, словно вернулась ночь. Яростные раскаты грома заглушили все другие звуки. Крупные капли дождя, пока еще редкие, гулко застучали по земле.

Люди суетились и что-то кричали, указывая на холм. Там, в полуметре над землей, парило существо в развевающихся одеждах. Темно-коричневая полусгнившая кожа частично сползла с черепа, обнажив челюсть. Черные немигающие глаза, величиной с куриное яйцо, уставились на человечков внизу.

Дарен видел, как Левир бросился к командиру. Плотник быстро подошел к ним поближе и услышал.

— Такая тварь положила весь отряд Вильгета в Азироне, — говорил Левир. — Это маги после катастрофы превратились в этих уродов. Он перебьет нас всех.

Бруснир не был склонен опускать руки раньше времени:

— Собери воинов. Лечь и помереть всегда успеешь.

Неведомо откуда вынырнувшая Анели взяла Дарена за руку. Дождь лил вовсю.

— Кажется, опять ерунда какая-то начинается, — спокойно протянула девочка.

— Вижу мы с тобой начинаем к этому привыкать, — ответил Дарен.

Однако за видимым спокойствием обоих крылся все тот же иссушающий душу страх, что преследовал с первого дня Волны. Страх, который объединил их и сделал почти родными.

Зашипела змеистая молния и глубоко рассекла землю неподалеку. Трещину тут же заполнили потоки мутной дождевой