Ростов-папа - Дмитрий Николаевич Дашко

всё, сесть в поезд до Москвы и хотя бы разок обнять любимую.

Следующим по графику шло посещение выдающейся кинозвезды столетия – Игоря Бужского. Он снимал одиночный люкс этажом выше.

Я поднялся по лестнице, укрытой красной дорожкой и увидел что перед дверями артиста маячит до боли знакомая фигура одного из бойцов Мамонта – толстяка в коротком тулупе. Этого типа я уже отправлял в нокаут. Тогда он препятствовал нам с Петром попасть в подъезд дома Диночки – любовницы ограбленного колбасного короля Филькенштейна.

Судя по всему, охрана чужих дверей – основная специализация этого бандита. Ну и вряд ли толстяк отирается тут от нечего делать, наверняка, его босс наносит сейчас визит вежливости Бужскому, и что-то мне подсказывает, вряд ли по причине большой любви к высокому искусству.

– Мамонт здесь? – спросил я у толстого и, не дожидаясь ответа, повторил прошлый манёвр с вырубанием.

Поддержав тяжёлую тушу противника, посадил его спиной к стене, заботливо поправил шапку и распахнул дверь номера.

– Всем лежать! Коламбия пикчерз представляет!

Я действительно очень соскучился по Насте, и потому настроение у меня испортилось. Первому же громиле, что ни с того ни с сего кинулся на меня с ножом, я прострелил правую ступню. Он заорал и стал прыгать на здоровой ноге, обхватив руками раненую.

На Мамонта и его дружков это произвело нужное впечатление.

– Мордой в пол, – приказал я и обратился к белому как полотно мужчине с тонким слегка вытянутым лицом, которые почему-то принято называть аристократическим:

– Бужский?

Мужчина кивнул, поскольку ответить иначе он бы не смог. Подручные Мамонта привязали его к стулу, а для разнообразия заткнули рот полотенцем.

Я вытащил кляп и, указывая стволом револьвера на лежащих бандитов, спросил:

– Желаете подать на них заявление?

– Желаю! – голос у Бужского оказался почему-то слишком высоким, я бы даже сказал писклявым.

Хорошо, что кино пока снимали немое, иначе карьера звезды ему бы точно не грозила. Уж больно не вязался этот фальцет с благородной внешностью Бужского.

– Они вымогали у меня большую сумму, угрожали покалечить моё лицо, – пожаловался артист.

– Отлично! – улыбнулся я. – Мамонт и его команда, объявляю вас арестованными.

– Тебя как зовут, легавый? – спросил Мамонт, не отрывая башки от пола.

– Георгий Быстров.

– Я запомню тебя, Быстров. И да, в прошлый раз я тебя пожалел, а в этот раз жалеть больше не буду.

– По-моему, тебе зубы жмут, Мамонт, – угрожающе произнёс я.

– Это всё, что останется от тебя и твоих дружков, легавый! Только зубы… – прошипел бандит.

Глава 20

На пальбу и звуки драки примчалась толпа любопытных, включая Майю Гуревич, всех их пришлось выставить за дверь, чуть ли не угрожая оружием. Посторонние были мне не нужны.

Дождавшись наряда, который уволок Мамонта и его бригаду (сам «бригадир» у меня всё-таки допрыгался, и теперь под глазом у него начал наливаться приятным фиолетовым цветом рукотворный фонарь), я наконец-то смог приступить к беседе с нынешней звездой отечественного киноискусства.

Люди Мамонта не успели толком поработать над ним, так что физически гражданин Бужский не пострадал, а моральный ущерб собрался компенсировать приличной дозой коньяка.

Плеснув из пузатой бутылки в бокальчик, вспомнил обо мне.

– Будете?

– Я на работе, к тому же сухой закон ещё никто не отменял! – заметил я.

– Бросьте! Вы же должны понимать моё состояние. К тому же от хорошего коньяка ещё никому плохо не становилось.

– Смотря сколько выпить, – насчёт качества коньяка я тоже не был уверен, дореволюционные запасы постепенно истощились, а, как правильно заметили Ильф и Петров, вся контрабанда нынче делалась в Одессе на Малой Арнаутской.

Так что не факт, что коньяк на самом деле был хороший.

– Тоже верно, – кивнул он и сделал глоток.

Кадык его дёрнулся вверх-вниз.

– Гадость! – признался Бужский и с отвращением отставил бутылку в сторону.

– Вам полегчало?

– Самую малость. Давненько я не влипал в подобные передряги! – признался он. – Да, я должен вас отблагодарить: если бы не ваше счастливое появление в моём номере, даже не представляю чем бы всё это закончилось!

– Мамонт производит впечатление человека, который способен добиться своего, – кивнул я.

– Мерзкая скотина! Он имел наглость потребовать с меня часть гонорара. За это обещал покровительство в Ростове.

– А вы – не согласились?

– Конечно, не согласился! К несчастью, все мои связи остались в Москве, там Мамонт даже взглянуть в мою сторону бы не посмел! Но вы не подумайте ничего плохого: Ростов – тоже прекрасный город… – спохватился он.

– Тут я с вами полностью солидарен. Мы, кстати, в некотором роде земляки, я в командировке и тоже приехал сюда из Москвы.

Лицо Бужского просияло.

– То-то вы мне сразу понравились! Предлагаю отметить наше знакомство в каком-нибудь хорошем месте! Я плачу! Тем более, вы избавили меня от бандитов.

– Право слово – не стоит. Это моя работа. Вы лучше расскажите про вчерашний вечер.

– Вчерашний вечер? – удивился он. – А что именно вас интересует?

– В первую очередь, ваша встреча в ресторане с Майей Гуревич и её приятелем.

Актёр задумчиво почесал подбородок.

– Скажу честно: мне её кавалер совершенно не понравился: вёл себя… ну просто как сапожник! Надрызгался до такой степени, что несчастная Маечка потом была вынуждена отправить его домой. Боже мой, она ведь из своих денег заплатила извозчику! – покачал головой Бужский.

Похоже, алиби завхоза становилось всё более убедительным.

– Ничего странного вчера не заметили?

– Если вы говорите, про Майю и её кавалера – нет, да мы и общались всего ничего: пару минут, не больше.

Ничего ценного вытащить из него так и не удалось. Я пожал Бужскому руку, простился и поехал в угро – может, коллегам повезло больше?

И Пётр и Паша были на месте и встретили меня очередной порцией подначек:

– Жора, ёксель-моксель, если не сбавишь хода – у нас скоро в камерах свободных мест не останется.

– Нет, ну если вам не нравится – давайте Мамонта и его людей на свободу выпустим, – сходу предложил я.

– Я тебе выпущу! – шутливо замахнулся Пётр. – Ты б знал, как я его мечтал посадить…

– А чего не посадил?

Он аж заскрипел зубами:

– Никто на него заявлять не хотел, все боялись…

– А Бужский? Он-то не сдрейфил.

– Бужский – не местный и просто не понимает, с кем связался. Здешние нэпмачи при виде Мамонта бледнеют как дамочки, узнавшие о беременности, и падают в обморок. Ты ж сам колбасного короля помнишь, вроде и досталось ему по первое число, а Мамонта всё равно не заложил.

– Хрен с этим Мамонтом. Главное, что сейчас он сидит