Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара - Дмитрий Анатольевич Стешин

class="p1">Сейчас в больнице жизнь несколько наладилась. По-прежнему раздают воду, только теперь она не желто-коричневая, а прозрачная. На ступеньках приемного покоя мы встретили ополченца с исполосованной осколками головой. Угостили сигаретой, закурили. Леша, еще на обезболивающих, эмоционально рассказывал:

— Все, сдвинули их к железнодорожному вокзалу, это самый центр, меня там ранило. Прикинь, орет нам из окна, падла: «Рус! Сдавайся!»

— А вы чего?

— Мы ему на голос аж из шести «шмелей» задули, такая злоба нас взяла.

— Ты чего не перевязан? Нормально себя чувствуешь?

Вопрос был дурацкий. Поэтому мы подхватили Лешу под руки и повели лечить. В больнице уже появились волонтеры в таких белых «противочумных костюмах». Они и забрали нашего собеседника.

Никакой мэрии мы в больнице не нашли, не нашли ее и на станции переливания крови. Административные структуры Мариуполя еще не родились. И мы поехали туда, где ранили Лешу. В том направлении — СБУ, Драмтеатр.

БАБУШКА И ГОЛУБИ

На блокпосте нас уже знали и даже припасли нам «интересненькое» — полицейский броневик на спущенных колесах, спрятанный у шиномонтажа. Традиционно, что там дальше, впереди по улице, толком никто не знал. Поэтому мы не ехали, а пробирались, причем старались это делать быстро: наша машина дико виляла, объезжая срезанные осколками провода. Такой провод спокойно пробивает голову или высаживает лобовое стекло. Мы чуть-чуть не доехали до проспекта Мира, я заорал «Стой!» и вывалился из машины. Водитель лишь успел мне заметить, что стоять здесь не стоит… Впереди уже были видны блоки, перегородившие улицу, и солдаты сидят за ними на корточках, крепко прижавшись к бетону. Ситуация была понятна и хорошо слышна. Но я знал, зачем рисковал.

Для меня этот снимок — второй зримый символ войны на Донбассе. После Виктории Д., «Мариупольской мадонны» (так ее назвали в народе, я писал о ней). Вокруг все гремит, просвистывает, как здесь говорят — «летит шальняк», шальные пули. А на лавочке греется на солнце мариупольская бабушка.

Проспект Металлургов — два десятка наших мобилизованных укрылись в здании, танк ВСУ сложил подъезд. Завал начали разбирать сразу же после освобождения города

 Пришла в любимый сквер, намерзлась в подвалах. Надела на себя все, что было. Я спросил: «Бабушка, вы в порядке?» — и услышал ответ:

— Жива, жива, не буди, сынок…

У ног дремлющей на солнышке старушки валялся неуставной кевларовый шлем. Я подхватил эту каску: месяц бегал под обстрелами в шерстяной шапочке и лишь недавно заполучил напрокат чужой шлем, который было бы неплохо вернуть рано или поздно.

Как выяснилось из подписи на ремешке, шлем этот принадлежал «азовцу» с позывным «Бабай». Шлем очень крутой и дорогой, сделан в Германии в 2014 году. К сожалению, «Бабай» этот был микроцефалом, мне его каска налезла только на колено… Или это был подросток из «азовюгенда», поэтому такой крошечный размер? Загадка.

За искалеченным «смерчами» сквером с бабушкой чудом уцелела скульптурная композиция — «голуби Мира», такие идиотские угловатые птицы, надетые на железные палки. Идиотские на фоне творящегося вокруг. Причем на голубях этих ни следа от осколочков, хотя вокруг все размотано и посечено. Сразу за проспектом Мира идет бой, такая злая ирония!

ПАРТИЗАНЩИНА И ВЕЛОСИПЕДЫ

Один из бойцов, укрывавшихся за бетонными блоками, перебежал к нам поболтать и стрельнуть неизбежную сигарету. Мы спросили: почему, судя по месту боя, линия фронта сдвинулась назад? Наши отступили?

— Да нет, наоборот, к порту подходим. Нацики что удумали, — рассказывал боец, жадно затягиваясь цигаркой. — Днем мы решаем, что квартал зачистили, все. А они находят местных в подвалах и собирают у них ключи от квартир. Говорили, что прямо целую наволочку собрали, все ключи подписывают, чтобы не путаться. Выбирают квартиры с хорошей дверью — все же двери ломать просто офигеешь! Потом в этих квартирах днем гасятся, а ночью выползают и начинают тут шастать, типа партизаны городские. Местные не захотели им ключи сдавать, так они в подвал гранату газовую кинули — женщина-астматичка задохнулась.

К нам подошел мужчина с велосипедом, он приехал навестить дочь с другого конца города. Велосипедистов в Мариуполе теперь, как в Ханое в лучшие годы. Для примера: сходить за гуманитаркой — это часа два-три пешком. После месяца сидения в подвалах не каждый и дойдет. Велосипедист оказался инженером с «Азовста-ли» и подтвердил, что продукты завозили на завод грузовиками еще с 2016 года. Сам он живет недалеко от главной проходной, рядом с зоопарком. И в зоопарке остались звери — он слышал, как они жутко выли во время обстрелов. Сейчас боев в районе нет, линия фронта проходит уже за проспектом Металлургов, то есть по границе завода. Мы поворачиваем назад, в противоположный конец Мариуполя.

ВРЕМЯ — МОСКОВСКОЕ!

В районе зоопарка было действительно тихо. То есть никто не рубился и не прилетало. В ворота положили 120-миллиметровую мину, очень точно. Зачем — непонятно. Нам открыл директор Савелий Вашура:

— У меня много зверей погибло. Погибли верблюды все, леопарда-девочку порвало, страусов, 5 штук, тоже нет. Ламы все погибли. Но вот хищники практически все на месте.

Спрашиваем самое логичное:

— Помощь с кормом нужна?

И тут директор нас удивляет. Никаких проблем нет — завезли и из Донецка, из России. Звучит странно — люди голодают, а у зверей все в порядке! Первая мысль была, что это какая-то девиация, типа двадцати кошек в однокомнатной квартире. Но, поразмыслив, пришел к выводу: милосердие. Звери ни в чем не виноваты. Каждого из нас можно обвинить в произошедшем. Вот я, например, писал недостаточно огненные заметки про Донбасс, недоработал и допустил косвенно вот этот кошмар. И только невиновность зверей да и детей, пожалуй, — это чистый абсолют, неоспоримый.

Обошли зоопарк. Звери либо спокойно нас рассматривали, либо, как мишка, хотели общения. Медведь просовывал кожаный нос между прутьями решетки, сопел и не уходил. Не рычал, когти не показывал. Я поговорил с ним. Сказал, что все закончилось, почти. Медведь был само внимание. Я видел такое: лютых сторожевых псов, брошенных хозяевами под обстрелами. Псы эти рвали цепи и ошейники и шли к людям. И жили с ними по-доброму.

На обратном пути наткнулись на отголосок старой, но очень громкой провокации. У обочины стоит брошенный и побитый бронированный джип ОБСЕ. В середине февраля миссия ОБСЕ покинула Донецк, что вызвало зловещую панику в городе. Как оказалось, через Россию они заехали обратно на Украину и осели в Мариуполе. Там «Азов» быстро отнял у европейцев их бронированные джипы для военных целей. После чего наблюдатели сбежали и из Мариуполя.