Не верь зеркалам - Антон Чижъ

Варвара мысленно сделала ставки.

– Вы… внучка Искры Крайковой?

Ее окинули взглядом от пыльных туфель до взлохмаченной прически.

– Да, – ответила девица так, будто делала большое одолжение.

Первая ставка выиграла. Оставалась вторая, самая важная.

– Уже два дня не могу дозвониться до вашей бабушки. Вы не знаете, где она?

– А вы кто?

Это еще ничего не значило. Или могло означать что угодно.

– Ванзарова, – сказал Варвара официальным тоном и добавила: – Варвара Георгиевна… Я новый завлит театра Художественной драмы. По поручению Таисии Доброниной мне надо обсудить будущий репертуар с вашей бабушкой. Не могу до нее дозвониться…

Перемена случилась внезапно. Наглая девица оторвала локоток от мрамора, выплюнула жвачку в кулачок, встала прямо, сложила ручки паинькой и заулыбалась так мило, как может это делать девушка, умеющая хитрить.

– Как приятно… Я Ляля, внучка Искры Семеновны… Поступаю на актерский… В наш институт… Бабушка уже обо всем договорилась… Буду продолжать семейную династию, стану актрисой…

В который раз Варвара убедилась: хорошенькое личико не гарантия ума.

– Куда бабушка делась? – спросила Варвара, напомнив себе Красную шапочку, которая спрашивает Серого волка. Только в этой сказке роли поменялись: Серым волком была она. Ничего, ей не привыкать.

Ляля попыталась изобразить «улыбку с намеком», но вышло не очень.

– Ба загуляла, – сказала она, понизив голос, будто сплетничает с подругой.

– Загуляла? – переспросила Варвара, ощущая, как выигрыш тает на глазах. – Это как понимать?

Внучка пошло хихикнула и сдала бабушку: дня три назад Искра Семеновна находилась в большом волнении. Она готовилась к какой-то важной встрече и сильно нервничала. Металась по квартире и не могла успокоиться. Зная бабашку, то есть просто «ба», Ляля не сомневалась, что у нее случился роман. Что для ее возраста было большой удачей. А может быть, и последней любовью. С кем у бабушки случился роман, Ляля не знала, да и не слишком интересовалась.

– Куда Искра Семеновна поехала вечером 15 июня? – спросила Варвара так, будто имела право лезть в частную жизнь.

Ляля ничего не заметила.

– Ой… Ба где-то в городе назначила свидание… В каком-то роскошном отеле… Кажется, там сняла номер люкс… Представляете, какая любовь у ба!

– Бабушка делится с вами такими подробностями?

– Я подслушала, когда ба по городскому телефону говорила.

Наивность – следствие доброты или глупости. Тут выбирать не приходилось.

– Значит, с вечера 15 июня от Искры Семеновны нет вестей, – сказала Варвара, глядя в личико, незамутненное интеллектом. Что для актрисы не всегда плохо. – Почти двое суток. Вас это не тревожит?

– Нет! – чисто и радостно ответила Ляля.

– А если с Искрой Семеновной случилось что-то нехорошее?

– Значит, квартира будет моя! – обрадовалась добрая внучка.

– Вы живете с ней?

Ляля легкомысленно взмахнула ручкой.

– Да, так удобнее. У ба – свобода. Делай что хочешь. Родители меня достали.

Сказано было искренно, а потому честно.

– Звонили бабушке за эти дни?

– Раз или два… Она не берет трубку… Я же говорю: ба загуляла. Пустилась во все тяжкие на старости лет! – Ляле это показалось смешным.

– Искра Семеновна часто так пропадала?

Вопрос заставил Лялю сморщить лобик.

– Часто? Да нет… Не могу вспомнить… Наверное… Первый раз… Ну я же говорю: у ба случилась любовь! – нашлось объяснение, и к Ляле вернулось легкое настроение.

– Почему решили, что у нее случилась любовь?

– А что же еще! – удивилась Ляля. – Платье роскошное от Доброниной получила.

– Роскошное платье? – спросила Варвара, будто удивилась не меньше. – И как выглядит?

– О, вообще супер! Платье от… – тут Ляля назвала знаменитый бренд, перепутав всего четыре буквы в двух словах. – Такие яркие, пышные цветы…

Варвара невольно вспомнила выбор, который сделала за Добронину в бутике. Проверяя себя, она достала смартфон и показала снимок продавщицы, держащей голубое платье с принтом.

– Вот это?

Ляля надула губки.

– Нет, у того крупные черные и красные цветы. Ба в нем роскошно выглядела.

– Может быть, Искра Семеновна сама купила?

Наивность завлита Лялю насмешила.

– Знаете, сколько оно стоит? У ба таких денег нет… Ей от Доброниной привезли… Я точно знаю…

Варвара тоже знала, сколько стоило платье.

– С кем могла быть встреча у Искры Семеновны? – спросила она, замечая, что разговор все более смахивает на допрос. Хорошо, что Ляля-детка ничего не замечает. Наивность иногда выручает.

Ляля только ручками развела.

– Ба секретничала.

– Имя Шляпич упоминала?

Ляля хихикнула.

– Ба его песни просто обожает. Все время крутит. Такая гадость, правда?

– Не знаю, не слушала, – ответила Варвара. – Неужели никаких идей, с кем могла загулять бабушка?

– С каким-то старичком, наверное.

Любой, кто был старше ее, Ляле казался старичком. Ничего, это скоро пройдет.

– Разве Искра Семеновна не могла увлечься молодым человеком? – спросила Варвара, чувствуя, как ей неудобно произносить такое. Но если Тульеву можно увлечься молоденькой, чем Крайкова хуже?

Ляля решительно мотнула головкой.

– Точно с каким-то старичком, – сказала она. – Я заметила: ба прихватила с собой альбом старых фотографий. Еще институтских. А кому их показывать? Тому, с кем ба может повздыхать об ушедшей молодости.

У внучки прорезались логика и ум. А ведь так успешно скрывала. Если Игнатьев не умолчал, в номере старого альбома не было. Он исчез. Не из него ли обрывок снимка?

Варвара показала черно-белое фото счастливой девушки, на которую Ляля была похожа, как отражение в зеркале. Только спустя сорок лет. Искра Крайкова передала свою красоту через поколение.

Ляля легонько охнула.

– Откуда у вас? Это один из любимых снимков ба! Она часто мне его показывала.

Радоваться пока рано. Ничего не доказано, нет ничего надежного, чтобы предъявить Игнатьеву. Все еще может повернуться другой стороной. Обрывок снимка может не иметь отношения к телу в ванной. Искра Крайкова могла отправиться в другой отель. Загулять с юным любовником. Или пожилым. Если у нее случилась поздняя любовь. Любовь – непредсказуемая пьеса. А платье? Платье – вещественное доказательство, вещдок, Игнатьев его ни за что не покажет. Может, то самое, а может, другое. Мало ли у Доброниной брендовых вещей.