Святые и порочные - Збигнев Войцеховский

Неизвестный доселе никому юродивый, ходивший с тремя клюками и едва прикрытый жалким рубищем, очень скоро сделался известен всем жителям города. Здесь тоже нашлись те, кто оскорблял, бил и всячески унижал его. Однако Прокопий решил остаться. Представляясь безумным и юродствуя днем на улицах города, он ночами обходил все церкви устюжские, входил в открытые паперти, припадал на колени и молился. Когда же изнуренное постом и бдением тело его отказывалось служить, он ложился там, где застала его усталость – в постройках без крыш, на голой земле или камнях, даже на куче навоза. И после очень краткого отдыха бодрствовал снова. Питался лишь милостыней, и то лишь от людей, подающих из сострадания. От богатых не брал ничего, считая их добро нажитым неправедно. После многих скитаний Прокопий избрал для себя в качестве места для жительства угол паперти Успенского собора. И не пропускал ни одной службы в этом храме.

И как Прокопий возлюбил Бога всей душой, оставил богатство и прежнюю жизнь, обрек себя на мучения, скорбь и лишения, так и Бог возлюбил его и даровал дар предвидения и пророчества.

Беседуя с людьми благочестивыми, Прокопий не юродствовал, а наставлял и предостерегал. Но и когда юродствовал, внимательные свидетели могли узреть в действиях его пророчества. Много всяких предсказаний и чудес показал Прокопий, но самым значительным стало спасение Устюга. Было это за тринадцать лет до кончины святого. Во время воскресной службы в Успенском соборе юродивый вдруг обратился к собравшимся в храме горожанам с призывом каяться, поститься и молиться, ибо иначе погибнет весь город «от града огненного». Но никто не прислушался к нему. И даже те, кто прислушался, не поверили Прокопию. Всю неделю юродивый взывал к жителям, чтобы молились они, дабы не погубил Бог город их как Содом и Гоморру. Но и эта проповедь его не была услышана. И лишь один Прокопий молился за спасение. В следующее воскресенье горожане увидели на небе черное облако, которое приближалось и росло все более – пока день не стал чернее ночи. Сверкали молнии, гремели раскаты грома – и только теперь устюжане вспомнили слова юродивого и поверили ему. Все бросились в храмы и молились о спасении. Молился и Прокопий, не поднимая головы от пола и орошая его своими слезами. И вдруг все переменилось – отступил удушливый зной, утихли молнии и громы, рассеялись тучи. И только горелый лес напоминал, что они все едва не погибли. Вскоре стало известно, что в 20 верстах от города прошел предсказанный Прокопием «огненный град», раскаленные камни сыпались с неба. Но гнев Божий пощадил устюжан. Некоторые усмотрели в своем чудесном спасении заслугу Прокопия, но он приписал это милосердию и заступничеству Божией Матери и по-прежнему продолжал свой подвиг и юродством скрывал от людей обильную благодать, в нем обитавшую. Утешением для Прокопия была благочестивая чета – Иоанн Буга, принявший православие ханский баскак, и жена его Мария. Другом и собеседником его был святой Киприан, основавший в Устюге Свято-Михайловский монастырь.

В последний год жизни Прокопия настала зима суровая настолько, что не помнили ничего подобного даже самые седые старики. Птицы падали, замерзая на лету, погибло много скота. Немало народу замерзло насмерть и в Устюге, и в окрестностях. Каково же было Прокопию, который даже в суровые морозы коротал дни и ночи на холодной паперти, не имея ни горячей еды, ни теплой одежды, ни даже подобия постели. В дни вьюги он пытался выйти в поисках более теплого угла, но нестерпимый холод загонял его обратно. Лишь когда вьюга утихла, Прокопий смог покинуть паперть и пришел к клирику Симеону, которого отличал среди прочих. Изумился Симеон при виде его, поскольку был уверен, что Прокопий не мог пережить двухнедельную вьюгу. Юродивый поведал ему, как во время стужи не нашел он убежища ни у людей, ни даже у бродячих собак и вернулся на паперть, дрожа от лютого холода и ожидая смерти. И тут явился ему небесный посланник с райской ветвью, который принес ему «неувядаемую жизнь». Рассказав ему об этом чуде, Прокопий поспешно выбежал обратно на мороз.

Наступило лето 1303 года. В ночь на 8 июля в Устюге внезапно пошел снег, покрыв землю толстым слоем. Горожане в ужасе ожидали, что их посевы погибнут, но взошло жаркое солнце, и снег быстро растаял, не нанеся вреда. И только тогда священнослужители Успенского собора заметили, что впервые за многие десятки лет Прокопий не пришел на утреннюю службу. Лишь на четвертый день нашли его тело, лежавшее на голой земле в до сих пор не растаявшем сугробе, хотя вокруг уже даже земля высохла. Погребен был Прокопий там, где завещал себя похоронить – на берегу реки Сухоны, под камнем, на котором любил сидеть при жизни.

Спустя много лет место это по-прежнему не имело ограды и лишь камень указывал на могилу святого. Некий человек по имени Иоанн, подражавший подвигам Прокопия, соорудил над его могилой часовню. Однако священнослужители прогнали убогого, забрали написанную им икону и разметали часовню.

Когда великий князь Иоанн Васильевич собирал рать великую для похода на Казань, ратники из Устюга пришли в Нижний Новгород, где бушевала эпидемия. И устюжанам стал являться блаженный Прокопий. Те из ратников, которые дали обет по возвращении поставить церковь в память о Прокопии, исцелились, остальные же умерли. Вернувшиеся домой воины поставили храм, но посвятили его святым Борису и Глебу и великомученику Георгию. Словно в наказание за ослушание, 1 августа 1490 года удар молнии зажег этот храм, и он сгорел. Тогда устюжане, еще раз ходившие с князем на татар, в 1495 году поставили храм во имя Прокопия, чья святость уже была засвидетельствована многими чудесами.

В 1547-м на церковном соборе Прокопий был канонизирован в лике юродивого. И до сих пор относится к числу самых известных и почитаемых святых Русской церкви.

Действительно, случай со святым Прокопием уникален – пожалуй, другого такого святого у Русской православной церкви нет. Существует даже западноевропейская версия его жития, однако и она не дает сведений ни о его мирском имени до крещения, ни о хотя бы примерной дате его рождения. Можно лишь предположить, что родился он, скорее всего, в начале 1220-х годов. В Новгороде будущий Прокопий появился около 1243 года – то есть когда там княжил Александр Ярославич (которого мы знаем как Невского), с которым Прокопий был, весьма вероятно, почти ровесником. Странно, однако, что житие никак не упоминает этого князя, который весьма любим православной церковью, хотя написано житие в середине XVI века, а кроме того, и Прокопий, и князь Александр канонизированы одним и тем же церковным собором 1547 года. Никак не упоминаются в житии и победы князя над шведами и немцами. Разве что долгие поиски будущим Прокопием того, кто мог бы приобщить его хотя бы к основам православия, косвенно говорят о том, что он действительно прибыл в Новгород в эти нелегкие времена – вряд ли тогда кто-то стал бы с распростертыми объятиями встречать богатого немца, с чего-то вдруг пожелавшего стать православным. Так что ему действительно пришлось потрудиться для этого. Замечу все же, что момент появления Прокопия в Новгороде датирован достаточно условно – исходя из даты его смерти (1303 год) и продолжительности его пребывания в Устюге (60 лет, согласно житию). Так что, вполне возможно, любекский купец прибыл в Новгород еще до Ледового побоища на Чудском озере и даже до неудачной высадки шведов в устье Невы – ведь не пару же месяцев Прокопий пробыл в Хутынской обители. Даже если бы он отлично говорил по-русски еще до приезда в Новгород (что не факт), все равно никто не стал бы его крестить в тот же день, как он вошел бы в ворота монастыря. Либо Прокопий приехал позже – просто в Устюге он прожил не 60 лет, а гораздо меньше. Кроме того, от Новгорода до Устюга даже по нынешним, довольно прямым дорогам выходит более тысячи километров. По тогдашнему бездорожью, пешком, босой, без денег и припасов, не имея целью именно Устюг, а просто двигаясь навстречу восходу солнца (то есть более-менее на восток), Прокопий должен был идти достаточно долго – самое меньшее пару месяцев. Однако утверждение жития касательно того, что он страдал в пути и от жары с болотным гнусом, и от лютого мороза с голодным зверьем, выглядит не слишком достоверно – при всей суровости северного климата Прокопий не мог захватить сразу три сезона.