Три короны - Виктория Холт

Узнав о скором отъезде своей матери, она горько заплакала.

Герцогиня Лаура как могла утешала ее; говорила, что не имеет права надолго оставлять без присмотра Модену и молодого герцога Франческо. Она и так совершила беспрецедентный поступок, приехав в Англию вместе со своей любимой дочерью; теперь ей необходимо вернуться в Италию.

– Я умру, не вынесу разлуки, – прошептала Мария-Беатрис.

– Ну что ты, дорогая. У тебя здесь много друзей. И, между прочим, твой супруг очень хорошо относится к тебе.

Мария-Беатрис вздрогнула. Герцог Йоркский и вправду был добрым человеком. Вот только по ночам… Пожалуй, если бы в природе не существовало такого времени суток, она бы с большим удовольствием проводила досуг в обществе своего супруга.

– Если ты уедешь, – сказала она, – мое сердце будет навсегда разбито.

– Какой вздор, – поморщилась герцогиня и тотчас отвернулась к окну.

Она не желала показывать, насколько встревожили ее слова дочери.

После отъезда герцогини Мария-Беатрис впала в глубокую меланхолию, и Яков уже подумывал – а не предоставить ли ее на несколько дней заботам итальянских служанок? Ему было неприятно сознавать, что его присутствие расстраивает ее не меньше, чем разлука с матерью.

В начале января Мария-Беатрис сказала ему:

– Когда я начну готовиться к рождению ребенка, у нас отпадет необходимость ночевать в одной комнате.

Яков грустно посмотрел на нее.

– Хорошо, – вздохнул он. – Все будет так, как ты пожелаешь.

Служанки уложили ее в постель. Как всегда по вечерам, она дрожала. Вот и все, скоро он будет здесь. Она боялась всего этого – его прихода, исчезновения служанок, задувания свечей.

Он опаздывал. Служанки, перешептывавшиеся в углу, этого не замечали, но она сразу обратила внимание. Слава Богу, подумала она, хоть какая-то передышка перед моими мучениями.

Служанки все шептались и шептались – а он все не появлялся.

– Его Светлость задерживается, – наконец сказала Анна. Мария-Беатрис кивнула.

– Да, вы можете идти. Скоро он будет здесь.

Они вышли, а она осталась лежать в постели, с дрожью прислушиваясь к шагам за дверью.

Все было тихо – только потрескивали свечи да ветер завывал за окном.

Мария-Беатрис прождала не меньше часа, затем заснула, а утром, проснувшись, увидела рядом с собой взбитую подушку, ровно постеленное одеяло – и поняла, что он так и не приходил.

Она села на постели, расправила локоны и сладко потянулась.

Если бы все ночи проходили так же спокойно, как эта – разве не примирилась бы она с жизнью при дворе английского короля? Наряды здесь были роскошные, пиры и увеселения – тоже. И король не уставал повторять, что она стала самой видной дамой при его дворе.

Странное дело! Ее мать уехала, и она осталась совсем одна в этой чужой стране; но вот, избавленная от необходимости исполнять супружеский долг, она чувствовала себя почти счастливой, хотя еще недавно не могла поверить в подобный исход событий.

Не пришел он и на следующую ночь. А через день она узнала – почему.

О причине его отсутствия поведала Анна. Лучше других служанок понимавшая образ мыслей своей госпожи, она решила не утаивать того, что стало известно ей.

– Он проводит ночи с любовницей, – сказала Анна. – Думаю, теперь он не будет досаждать вам своими визитами. Эта женщина еще до брака была с ним в амурных отношениях, и, говорят, он по-прежнему предан ей.

– Любовница? – опешила Мария-Беатрис. – Но ведь теперь у него есть жена!

– Ваш брак был угоден государству, а не ему. Отныне он всегда будет спать с любовницами. Как и его брат, уже давно забывший дорогу в спальню королевы.

– Тогда все понятно, – бесцветным голосом произнесла Мария-Беатрис.

– Вы довольны, моя госпожа? – спросила Анна.

– Я скажу ему, что мне не очень-то приятно знать о его связи с этой женщиной.

Анна удивленно вытаращила глаза.

– В таком случае, кое-что непонятно мне. Неужели вы не видите всех преимуществ этого положения? Покуда он с ней, вы свободны.

– О да, – спохватилась Мария-Беатрис, – и за это премного благодарна ему.

– Ну, а если вы желаете избавиться от его домогательств, то кто же здесь вам поможет, как не его любовница?

– Да, конечно, – вздохнула юная герцогиня. – Разумеется, ты права.

Настала ночь, служанки задули свечи и ушли. Она ждала его – ждала и злилась. Вот уже пятые сутки он не появлялся в ее покоях.

Беременной она себя не чувствовала. Следовательно, у него тоже не было повода для таких мыслей. И все же он по-прежнему проводил ночи с любовницей.

В конце концов это было просто унизительно. Ее, принцессу, предпочли какой-то другой женщине! Мало того, она состояла в законном браке с ним. А как он притворялся, будто рад видеть ее, приплывшую к нему из-за моря!.. Словно и не знал, что граф Петерборо исчерпал все запасы красноречия, уговаривая ее мать выдать дочь за него замуж.

А теперь ею откровенно пренебрегали – из-за кого? Из-за любовницы!

Но вот… не его ли шаги послышались в коридоре? Все-таки пришел… Она села на постели, сложила руки на груди и замерла в напряженном ожидании.

Нет, это не он – просто кто-то прошел за дверью. Она уставилась в темный угол спальни. Поняла, что и сегодня будет спать одна.

Мария-Беатрис попробовала представить себе женщину, с которой он остался. Какая она? Наверняка красавица. Как и все любовницы. Ведь мужчины ходят к ним отнюдь не ради исполнения супружеского долга. И ради них они покидают своих законных жен… в темноте, в одиночестве.

Вот оно, слово – одиночество! Ей здесь одиноко.

Она снова легла и заплакала. А вдруг он придет и застанет ее в слезах? Тогда он скажет: не бойся, маленькая, я сейчас уйду, если это тебе угодно.

Он будет доволен – потому что ему приятнее быть с любовницей, чем исполнять свой супружеский долг. Но долг – это святая обязанность! А если ею пренебрегают пятую ночь подряд?

Мария-Беатрис стиснула зубы и ударила кулаком по соседней подушке.

Затем уткнулась лицом в ладони и громко зарыдала. Ее поразило только что сделанное открытие. Она хотела Якова.

Девочки, гулявшие в ричмондском парке, образовали умилительную картину. Две пары прохаживались под руку – сразу видно, лучшие подруги: принцессы Мария и Анна; Анна Трелони и Сара Дженнингс. Сара умела выгодно преподать себя, и принцесса Анна не переставала хохотать над ее остроумными репликами.