Самый желанный мужчина - Джейн Портер

– Скоро наступит ночь.

– До заката еще несколько часов.

– От силы час, – ответил Никос.

– Этого достаточно, чтобы добраться до острова, если я поеду прямо сейчас.

– Ты не можешь уехать вот так.

– Нет, могу. – Джорджия отшатнулась, когда он подошел к ней. – Не приближайся ко мне. И не трогай меня. Ты больше никогда ко мне не прикоснешься. И никогда не увидишь меня снова.

– Джорджия!

Она с трудом сглотнула и вздернула подбородок. Ее глаза саднило, но в них не было слез. Она не могла плакать, у нее на душе было слишком тоскливо и тяжело. Джорджия была в шоке. Она до сих пор не до конца поняла, что с ней происходит.

– Я пойду на причал, – произнесла она. – Прикажи кому-нибудь встретить меня там, а потом отвезти на Аморгос.

– Я этого не сделаю. И не позволю тебе уехать.

– У тебя нет выбора, – ответила Джорджия. – Я не останусь. Я доберусь до Аморгоса вплавь, если потребуется. – Она уставилась на него в упор. – Я не шучу, Никос.

Он прищурился и вгляделся в ее лицо:

– Не сомневаюсь.

– Тогда прикажи одному из своих сотрудников отвезти меня на Аморгос. Если ты этого не сделаешь, через пять минут я отправлюсь туда вплавь.

– Ты ведешь себя импульсивно и вызывающе.

– Думай как хочешь. – Джорджия небрежно пожала плечами. – На самом деле мне наплевать на твое мнение. К счастью, я хороший пловец, и в прошлом месяце я ежедневно проплывала целую милю.

Никос резко и глубоко вдохнул – то ли презрительно, то ли раздраженно.

– До Аморгоса шестнадцать миль, дорогая, – заметил он.

– Отлично. У меня будет время, чтобы успокоиться. – Джорджия повернулась, чтобы уйти, затем остановилась и оглянулась на Никоса. – Кстати, я не твоя женщина. Я всего лишь суррогатная мать. Я вынашиваю твоего ребенка. Ни больше ни меньше. Я сообщу тебе, когда родится ребенок.

Джорджия вышла за дверь, торопясь поскорее отдалиться от Никоса – единственного человека, которого она по-настоящему любила.

Добравшись до Аморгоса, Джорджия нашла маленькую гостиницу в гавани. Номер был небольшим, но она просто хотела надеть пижаму и лечь спать.

Джорджия решила остаться на острове только на одну ночь. Утром она собиралась забронировать место на ближайшем пароме до Санторини. Но оказалось, что весной паром ходил между Аморгосом и Санторини только дважды в неделю и последний ушел вчера.

Это означало, что у нее осталось еще два дня до прибытия следующего парома. К счастью, в гостинице не ожидался приезд новых постояльцев, и владелец с радостью позволил Джорджии остаться.

Днем она сидела в своем номере и занималась, вечерами отправлялась в таверну через улицу и покупала ужин, который потом съедала в номере. Аппетита у нее не было, но она заставляла себя правильно питаться ради ребенка.

Джорджия старалась не думать о Никосе, но это было нелегко, потому что на Аморгосе все напоминало о нем.

Во время ее последнего вечера в городе, когда она расплатилась за ужин в таверне, к ней подошел красивый мужчина в возрасте примерно тридцати лет и заговорил с ней по-английски.

– Это от него? – спросил он, кивая на ее живот.

Джорджия напряглась.

– Вы говорите со мной? – сказала она ледяным тоном.

Незнакомец проигнорировал ее холодность.

– Вы похожи на нее, – прибавил он. – Не полностью, но достаточно.

Джорджия решила не продолжать этот разговор. Она устала, проголодалась, а завтра собиралась уезжать.

– Простите, – произнесла она. – Я не знаю, о чем вы говорите.

– Кто-то должен был предупредить вас, когда вы приезжали сюда в прошлом месяце. Он плохой человек. Монстр. Будьте осторожны.

Монстр. Это была кличка Никоса, которую дали ему местные жители.

– Кто вы? – спросила она.

– Друг его покойной жены. – Помолчав, мужчина наклонился вперед и прошептал: – Знаете, он убил ее.

Джорджия выгнула бровь:

– Не понимаю, о ком вы. По-моему, вы меня с кем-то перепутали.

– Не перепутал. И вы знаете, о ком я говорю. Она тоже была беременна от Никоса Паноса. Но предпочла убить себя и ребенка, чтобы не жить с ним. – Незнакомец одарил ее мрачным, испытующим взглядом. – Вы должны знать правду. Уверен, он вам ее не сказал. А может, и сказал, и поэтому вы здесь.

Джорджия почувствовала отвращение и омерзение.

– Это вы ежегодно посылаете ему письмо? Вы Амброс?

Мужчина выпрямился:

– Да. Значит, он все вам рассказал.

– Зачем вы это делаете? В чем смысл?

– У него было все. Она была ему не нужна. Она была моей.

– Если бы так было, она не вышла бы за него замуж. – Джорджия подняла подбородок. – Доброй ночи!

Вернувшись в свой маленький номер, она заперла дверь, легла на кровать и уставилась в потолок.

На момент гибели Эльза была беременна. Никос не упоминал об этом.

Она закрыла рукой глаза, стараясь избавиться от кружащихся в голове образов. Но слова Амброса по-прежнему эхом отзывались в ее ушах.

Все-таки хорошо, что завтра утром она уедет на Санторини.

Джорджия проснулась в середине ночи. Чувствуя сильные, схваткообразные боли, она испугалась и заподозрила худшее.

Она была на тридцать третьей неделе беременности. Возможно, у нее начались роды, но поблизости ни одной больницы. Ей нужна помощь! С трудом одевшись, Джорджия прислонилась к стене на время очередной схватки, тяжело дыша и превозмогая боль. Когда спазмы стали слабее, она попыталась выйти в коридор, но не смогла сделать ни шага. Схватки участились, и она запаниковала. Ей необходима помощь! Ей необходим Никос…

Джорджия подняла веки, и ей в глаза ударил яркий свет. Она услышала гул голосов. Над ней склонился человек в хирургической маске и что-то сказал ей по-гречески. Джорджия его не поняла и снова закрыла глаза.

Голоса были очень тихими, но благодаря им она не теряла сознание, изо всех сил стараясь разобрать, что слышит. Одним из голосов был голос был Никоса, он говорил с кем-то о ребенке. Голос другого человека тоже показался ей знакомым. Сделав усилие, она припомнила, что это был мистер Лоран.

Джорджия попыталась открыть глаза, но веки отказывались ей повиноваться…

* * *

На этот раз, когда Джорджия открыла глаза, она увидела, что в комнате темно, а из-под двери пробивается свет. Она была не одна.

Повернув голову, она увидела Никоса, который сидел в кресле у ее кровати. Он не спал и пристально смотрел на нее. При виде его озабоченного взгляда у нее екнуло сердце.