«Каскад» начинает прорыв - Игорь Срибный

– Мы идем с опережением примерно на два часа, – сказал он старшему из разведчиков. – Это правильно?

Арабы, переглянувшись между собой, заулыбались.

– Есля от лагера амира Хаттабы биль кто-то чужой, кто сказала «сабакам» про наша выход, то нас жидеть засада в шест часа вэчира. Так? – Проводник согласно кивнул головой. – А нашя пирийдеть на дыва часи раньша. Пониль?

В это время запищала рация старшего. Выслушав амира, он сказал:

– А сичас ти пашла ишо бистрея! Бистра-бистра! Пониль?

Проводник вздохнул и скорым шагом пошел вперед. Ему не понравилось, что его подгоняют, как мальчика. Но с арабами не поспоришь…

02 апреля 2000 г. 13–18.

Берег безымянного ручья

Седой, Стас и Кум лежали на снайперских ковриках, брошенных на камни, подставив лица ласковому весеннему солнцу, и ожидали Крота, который, закончив установку мин, должен был присоединиться к ним.

Теплый ветер гнал по небу белые барашки облаков, плывших к югу бесконечной чередой. Было так тихо и спокойно, что на какое-то время Седой выключился из войны, ощутив себя маленьким мальчиком из далекого детства… Он так реально воспринял свои ощущения, что ему захотелось взять прутик и, оседлав его, «поскакать» вдогонку за облаками…

Стас вернул его в суровую действительность.

– Командир! Вот объясни мне, что здесь нужно арабам и прочим мусульманам? Неужели они пачками прутся сюда только из-за зеленых американских «гринов»?

Седой долго молчал, обдумывая ответ.

– Понимаешь, Стас, – наконец начал он, – ислам – это в первую очередь не религия, как мы все привыкли думать, а уклад жизни, который нам понять и принять тяжело. Это и адаты – веками выработанные законы жизни, и растворенность в массе предков, которых они знают и почитают, и существование кланов, которые здесь, в Чечне, именуются тейпами. Это совсем другой, чужой для нас мир. У мусульман крайняя жестокость, какой мы ее воспринимаем, воспринимается, наоборот, как доблесть. У них, я бы сказал, просто какое-то фатальное отношение к человеческой жизни. Она у них обесценена, как дешевое тряпье у старух на рынке. Понять, а тем более объяснить это я не смогу…

– Тогда за каким чертом мы влезли в Афганистан, – вдруг разозлился Стас, – если там все настолько нам чуждое?

– Вот это вопрос не по адресу, – ответил Седой. – Да и спросить сейчас уже не с кого. Все тогдашние генсеки и прочие правители давно почили в бозе. Но могу сказать одно: там мы воевали не за свое Отечество, не за флаг Родины. Мы там воевали за себя, за своих товарищей. Так что цели и мотивы у нас и у генсеков в той войне были разные. Да и не судили в нашей стране никогда тех, кто дарил собственному народу войну. Гитлеровцев – судили, японских генералов – судили. А вот организаторов финской, афганской, чеченской – нет! Видать, неподсудны они. Наши парни гибли в Алжире, в Лаосе, в Эфиопии, в Анголе, в Корее, в Китае, в Йемене, в Сирии и Ливане… Кто-нибудь ответил за это? Никто и никогда. И хватит об этом! – И командир резко перевернулся на живот, давая понять, что разговор окончен.

Стас встал и подсел к капитану Даудову, который крутил верньер настройки, фиксируя чьи-то переговоры.

– Получается? – спросил он.

Даудов в ответ только кивнул головой, продолжая священнодействовать над своими аппаратами. Наконец он оторвался от пульта и сказал:

– Командир, отряд приближается. В 12–00 они сделали привал. Через десять минут амир отдал приказ двигаться дальше ускоренным темпом.

– Значит, привал они делали где-то на середине пути… – заметил Седой, разворачивая карту.

– Не думаю, – ответил капитан. – Обычно арабы идут до предела физических сил, и только потом делают привал. Скорей всего, они прошли две трети пути. Арабы ходят быстро.

– И здесь я с тобой согласен. Имел возможность убедиться в этом, когда нас преследовал спецназ «Солдаты Халифа Рашида» из Йемена. Упорные хлопцы, еще с Первой чеченской знаю их…

Седой сел под дерево и, достав из разгрузки карандаш, стал что-то вычерчивать на карте. Поколдовав над ней, он легко вскочил на ноги, потянулся всем телом так, что захрустели суставы, и сказал:

– С этой минуты переходим в режим радиомолчания. Стас, пробегись вдоль цепи и предупреди всех. Быть в постоянной боевой готовности. Думаю, ждать нам противника не более часа. К 14–00 они должны появиться в поле зрения головного дозора. Всем замаскировать позиции и ждать! Да, поторопи Крота, что-то он долго возится…

– Есть, командир! – ответил прапорщик и скорым шагом пошел вдоль ручья.

– Капитан! – обернулся Седой к Даудову. – Ты слушаешь эфир, не отрываясь, и о малейших изменениях в обстановке сразу же докладываешь! Даже то, что тебе покажется маловажным.

– Я понял, – ответил капитан Даудов, надевая на голову наушники.

– Ждем!

Выйдя к редколесью и достав из футляра бинокль, командир долго и пристально разглядывал окрестности. Он уже не думал о близкой схватке с превосходящими силами противника. Он был готов к ней, как к неизбежности. Сейчас его беспокоил вопрос: придут ли на помощь арабам боевики отряда Басаева, или Ширвани посчитает, что группу в пятнадцать человек арабы в состоянии одолеть сами…

02 апреля 2000 г. 14–10.

Берег безымянного ручья

Ожидание не затянулось надолго. В 14–10 Седой услышал в наушнике три отчетливых щелчка – сигнал от головного дозора о том, что появилась группа разведки отряда арабов с проводником. Через паузу в наушнике раздалось еще шесть щелчков. «Так, пять разведчиков и проводник», – подумал Седой и оглянулся на капитана Даудова, сидевшего в камнях за его спиной. Тот отрицательно покачал головой.

Седой лежал на своей позиции, с нетерпением посматривая на минутную стрелку часов – ему нужно было знать, с каким временным интервалом идут за разведкой основные силы отряда. Сигнал в виде трех щелчков прозвучал ровно через четыре минуты. Четыре минуты на то, чтобы убрать разведку и запустить «духов» в огневой мешок…

В эти несколько минут перед боем Седой всегда переживал два состояния: первое – нервный подъем, когда кажется, что все внутренние органы оборвались и ухнули в пустоту, а сердце в груди молотит молотом. И второе – когда этот наивысший нервный подъем, выбросив в кровь ударную дозу адреналина, сменялся полнейшим спокойствием и расслабленностью, позволяющими мгновенно реагировать на возникшую опасность…

Как ни ожидал он их появления, всматриваясь в короткий отрезок русла, доступный взгляду, «духи» появились неожиданно. И повели себя совсем не так, как предполагал Седой. Они остановились перед сужением русла и не пошли дальше, а коротко посовещавшись, отправили одного разведчика по верху, выбросив его на берег. Он прошел мимо Седого, удаляясь в сторону поваленного дерева. Решение нужно было принимать немедленно. Дождавшись, когда тот спрыгнет с берега, где его «подберут» Стас с Кумом, Седой кивнул Кроту, и, шагнув к обрезу берега, они открыли огонь. Тихо «затукали» автоматы с глушителями, и разведчики отряда арабов рухнули в воду. По воде поплыли кровавые разводы, закручиваясь в водоворотах и быстро удаляясь из виду.