Генералы песчаных карьер - Гера Фотич

Маша промолчала. Но на следующей операции всё повторилось. Потом ещё раз. И вот вчера сотрудники сказали, что теперь её очередь отличиться. Маша отказалась. Но коллеги продолжали настаивать, угрожая запихнуть несколько граммов ей самой. Маша пожаловалась начальнику отделения. Но тот сказал, что его это не касается. Ему нужны показатели, а как они будут делаться ему всё равно. Хоть у себя находи, и оформляй!

В тот же вечер, когда она шла домой незнакомый худощавый парень наркоманского вида, размахнувшись, ударил её кулаком в правый висок так, что она упала на тротуар. А затем лежачей добавил ногой в живот. Уходя, крикнул:

— Это за то, чтобы не жаловалась!

Маша поняла, откуда ветер дует. Но что делать не знала. К кому обратиться за помощью? Взяла больничный. Теперь, после нескольких дней раздумий, она, набравшись храбрости, пришла в отдел собственной безопасности.

Услышав её рассказ, Журов обомлел. Ничего подобного он никогда не слышал. Чтобы целое отделение из десяти человек делали показатели таким образом. Да ещё во главе со своим начальником! Все изложенные девушкой факты закружились в голове как динамо-машина, вырабатывая одну версию за другой.

Сначала он подумал, что это шутка и его разыгрывают. Затем, что это проверка в отношении его самого. Потом решил, что возможно у Маши неважно обстоят дела с психикой. Но когда в глазах девушки задрожали слезинки, он понял, откуда у неё этот странный румянец с левой стороны лица.

Нужно было действовать. Но как? Ведь он возглавляет отдел, который защищает своих сотрудников от бандитов и убийц. А здесь он должен защитить сотрудника от таких же сотрудников! Как это?

В кабинете они были вдвоём.

— Ты можешь изложить мне всё письменно? — спросил он Машу.

— А Вы никому не расскажете? — произнесла она, всхлипывая, подняв на него перепуганный взгляд, — Я так боюсь! Вы не представляете, что они могут сделать. Ведь они сумеют и мне при понятых в карман подкинуть наркотики! И меня посадят. Посадят ведь, да?

Внезапно в этом шмыгающем носом старшем лейтенанте, с текущими по щекам слезинками, с пронзительно испуганным взглядом, он увидел совсем не сотрудницу, а маленькую девочку, беспомощно барахтающуюся в жестокой правоохранительной круговерти. Неизвестно, как и для чего занесённую сюда непредсказуемым ветром судьбы. Ведь она была ещё совсем ребёнок, которого заставляли регулировать чужие жизни. Годилась ему в дочери.

К горлу подступил комок жалости и негодования.

Мелодично, словно колокольчик зазвонил телефон, и Маша достала из сумочки маленький алый прямоугольник. На задней крышке виднелось изображённое стразами сердечко.

— Это мама звонила, наверно беспокоится как у меня дела, — успокаиваясь, сказала Маша, скинув звонок и с детской наивной гордостью, вызванной приобретением новой игрушки, кивнула на телефон, — Знаете, сколько времени в нём работает диктофон? Два часа!

— Не бойся, пиши! — твёрдо сказал Журов, радуясь, что девочка успокоилась, — Они ведь сотрудники, законы знают, понимают, что их действия подходят под статью. Беспредельничать никому не дадим. Государство у нас правовое!

Маша склонилась над листком, стараясь выводить ровным почерком строчку за строчкой. Периодически она поднимала голову и что-то спрашивала по тексту. Отвечая, Поликарп ходил по кабинету. Он думал:

— Как навести порядок, и при этом увести Машу из-под удара? Нужна веская доказательная база. Перевод её в другой отдел сразу вызовет подозрения. Затихарятся. Начнут её прессовать, и она сможет не выдержать — тогда всей операции каюк.

Подспудно он не мог осознать, что такое возможно в совершенно новой, недавно специально образованной президентом структуре. Куда отбирались кадры под личным генеральским контролем. Он ещё надеялся где-то в глубине своего сознания, что ситуация прояснится, превратится в жестокую шутку. И после принесённых извинений всё уладится. Но рисковать Машей он не мог.

Прочитав написанное, он снова пришёл в ужас, но теперь это его уже не волновало как в первый раз. Теперь он читал это с чувством охотника, которому дают наводку на дичь. Он уже явственно видел этих ребят, и мысленно выстраивал комбинацию по их задержанию.

— Топай домой! — бодро сказал он Маше, — И продолжай болеть, пока не вылечишь свои синяки. Чтоб появилась у меня красавицей, как на подиум. Я тебе позвоню.

Маша улыбнулась. Рот у неё оказался непомерно большой. А улыбка открытая, словно она рекламировала своими белоснежными зубами жевательную резинку. Зависшие на ресницах слёзы продолжали неуверенно дрожать, сомневаясь, что всё будет хорошо.

Поликарп позвонил в техническую разведку милицейского управления. Там ещё руководил полковник Смершин, с которым он служил раньше и знал, что тот не выдаст. При встрече, рассказав о сложившейся ситуации, попросил содействия.

— Проблем нет! — сказал тот, — Но надо согласовать мероприятия с нашим руководством. Напиши задание и утверди у своего генерала, а я подпишу у своего.

В тот же день Поликарп был на приёме у Карманова Александра Ивановича. Тот проявил деятельное участие. Откровенно возмущался поступкам сотрудников и укрывательством руководителя. Не сильно интересовался потерпевшей и сразу согласился с необходимостью чистки рядов от случайно затесавшихся. Одобрил план Журова.

Узнав по телефону, когда Маша выходит с больничного, Поликарп попросил её зайти перед работой. В кабинете уже находились сотрудницы технической разведки. Пока Журов выходил на двадцать минут в коридор, они оборудовали Машу, взяв с неё расписку о сохранности аппаратуры.

К тому времени оперативное дело под названием «Крысы» было зарегистрировано. Фигурантами его стало практически всё отделение во главе с начальником.

Это было сделано вовремя!

Вечером того же дня Маша успела позвонить по телефону, сказав, что они выехали на операцию. Но утром на работу не пришла. Не пришла и на следующий день. И через день.

Когда Поликарп подошёл к начальнику её отдела поинтересоваться, где сотрудница, тот усмехнулся в ответ:

— Наверно опять загуляла! У неё это случается. Или коксу объелась, после чего ей всякие дурные мысли приходят в голову о своих коллегах по работе.

По издевательскому ответу, и выражению лица, с которым были произнесены слова, он понял, что тот в курсе происходящего. Но откуда же он знает? Кто ему сказал? Смершин? Нет! Карманов?

Телефон в квартире Маши молчал. Журов позвонил в справочное скорой помощи и узнал, что она два дня назад была доставлена в больницу. Журов немедленно выехал к ней.

Это была общая большая палата человек на шесть. Журов посмотрел вокруг, но не увидел знакомого лица. Большинство коек были заняты и женщины с интересом смотрели на вошедшего мужчину. Почему-то он обратил внимание на одну из пустых кроватей, рядом с которой на тумбочке стоял медвежонок.

— Девушки, а куда ушла Маша, — спросил Поликарп, негромко обращаясь ко всем, кивнув на пустующую постель.