Талисман цесаревича - Сергей Юрьевич Ежов

в краю далёком

Буду тебе женой.

Милая моя,

Взял бы я тебя,

Но там, в краю далёком

Есть у меня жена.[38]

Какой дурак решил, что песенка юмористическая? У меня от этой песенки аж слёзы на глаза наворачиваются.

Стук в дверь. Кого там принесло? Я не желаю никого видеть!

— Войдите!

Черти принесли Наталью Алексеевну. Вскакиваю, привожу себя в порядок. Наталья ласково машет мне рукой:

— Сиди, Юрий Сергеевич! Я к тебе с разговором. Разрешишь?

— Проходи, Наталья Алексеевна, присаживайся, где удобно, я слушаю.

— Что-то захотелось мне послушать твоё пение. Павлуше немного нездоровится, голова разболелась, он прилёг, а я чтобы его не беспокоить решила сходить в гости.

Наталья пришла не одна: женщине в одиночку входить в комнату к чужому мужчине неприлично. С нею две фрейлины. Предлагаю располагаться и им, все трое не чинясь взобралась с ногами в кресла. Наталья устроилась поудобнее и обняла подушку. Хм… Что-то в ней изменилось, нечто принципиальное, но что? Кручу версии в голове, пока до меня не доходит:

— Наталья Алексеевна, тебя можно поздравить?

— С чем же? — мило краснеет она

— Что-то мне подсказывает, что ты непраздна. Я не ошибся?

— Не ошибся. У тебя удивительно чуткая душа, Юрий. Я и сама об этом узнала только третьего дня, а вчера получила подтверждение, когда меня обследовал лейб-акушер.

— Это прекрасно! Дамам в интересном положении рекомендуется слушать хорошую музыку, пение птиц и добрые песни. Так мне говорили. Хочешь сказочную песню?

— Очень хочу.

Беру свою верную мандолину и пою:

Хоть поверьте, хоть проверьте,

Но вчера приснилось мне,

Будто принц за мной примчался,

На серебряном коне.

И встречали нас танцоры,

Барабанщик и трубач,

Сорок восемь дирижеров,

И один седой скрипач.

Наталья и её фрейлины заулыбались, оживились, а одна достала блокнот и стала быстро записывать за мной:

Хоть поверьте, хоть проверьте,

Это был чудесный бал,

И художник на манжете,

Мой портрет нарисовал.

И сказал мудрец известный,

Что меня милее нет.

Композитор пел мне песни,

И стихи читал поэт.

Не пройдёт и трёх дней, как академическая или университетская типография выпустит очередной лист с нотами и словами этой песни, и листы мгновенно разлетятся по всей стране, а некоторые и упорхнут в Европу. А ко мне придёт письмо с распиской на получение небольшой суммы в кассе типографии.

Песни подобные этой здесь почитаются детскими, как впрочем, и в той реальности, и не исключено, что вскоре я услышу её на каком-нибудь самодеятельном семейном концерте. Есть в эту эпоху такой милый обычай, к сожалению утраченный у нас.

Хоть поверьте, хоть проверьте,

Я вертелась как волчок,

И поэтому, наверно,

Потеряла башмачок.

А когда мой сон растаял,

Как ночные облака,

На окне моем стояли,

Два хрустальных башмачка.[39]

— Прелестная песенка! — захлопала в ладоши Наталья Алексеевна — Но я не могу вспомнить, по мотивам какой сказки она написана.

— Как же? «Золушка».

— «Золушка»? Странно. Я знаю французскую сказку «Золушка» за авторством Шарля Перро и итальянскую за авторством Джамбаттиста Базиле. Сюжет сказок похож, но там не упоминается о хрустальных башмачках.

— Если желаете, милые дамы, я расскажу вам ещё один вариант сказки «Золушка».

— Просим! Просим! — захлопали в ладоши девушки.

— Давным-давно жила-была одна счастливая семья: отец, мать и их единственная дочка, которую родители очень любили…

Я постарался рассказывать сказку с выражением, голосом отмечая особенности персонажей и напряжённость событий. Кажется, что-то получается, поскольку девушки замерли и не сводили с меня глаз. При этом «девушка с пером» бегло записывала за мной текст, новой для них, сказки. Неужели тоже для издания? Впрочем, это её дело. Когда закончил, получил в награду аплодисменты.

— Расскажи ещё! — попросила Наталья.

— О, нет, дражайшая Наталья Алексеевна! Если рассказывать сказки подряд одну за другой, они сольются в голове слушателя, и две трети удовольствия будет утрачено. Приходите завтра, и я расскажу вам очередную сказку.

Наталья с фрейлинами ушла, а я опять развалился на диване. Странно, но настроение резко улучшилось.

Глава 8

Я плохо учил историю, и период царствования Павла Первого почти не отложился в моей голове. Остались какие-то совершенно противоречивые сведения: с одной стороны Павел оставил на высоких должностях убийц своего отца, а с другой — Павел пересажал по тюрьмам и ссылкам чуть ли не всех дворян. С одной стороны Павел казнил за любое не вовремя сказанное слово, а с другой — любой болван мог прямо в глаза высмеять своего императора, и ему ничего не было. Простил же Павел Суворову его слова «Пудра не порох, коса не тесак, букли не пушки, а я не немец, а природный русак». И таких случаев можно найти не одну тысячу, стоит только порыться в исторической литературе.

Лично я вижу перед собой умного, прекрасно образованного, выдержанного и физически сильного человека. Единственный недостаток Павла — его доброта и врождённая деликатность. Он не умеет затыкать горлопанов и теряется перед хамами — распространённая проблема очень многих умных и добрых мужчин.

А теперь представьте, каково жилось Павлу в моей реальности: с детства его подавляли, насмехались над ним, распускали о нём слухи один нелепее другого, и инициатором травли была его родная мать. Павел пытался навести контакты, пытался подстроиться под окружающих, а нарывался только на насмешки и неприязнь — таков был заказ со стороны его матери. Мать собиралась лишить его трона, собираясь передать престол своему внуку, Александру, но не успела.

Взойдя на трон, Павел простил злодеев, за что и поплатился: те, кого он простил, его и убили. Примечательно, что руководил отцеубийством сын, правда, формально оставаясь в стороне.

И наконец: не помню я никакой Натальи Алексеевны, наоборот смутно помню Марию Фёдоровну, да и помню лишь потому, что она фигурировала в недавно прочитанной книжке. Это значит только одно: Наталью убьют. Скорее всего, отравят, или, если она заболеет, то насмерть залечат. Исполнители найдутся — недаром докторов в народе ласково величают врачами-убийцами.

А ведь Наталья Алексеевна имеет все задатки выдающейся русской царицы: она умна, образованна, обладает даром аналитического мышления. У Натальи твёрдый характер и устоявшиеся убеждения: она противница крепостного права и сторонница индустриализации России. К тому же Наталья сторонница народного просвещения, и мои разговоры на тему желательности открытии сети начальных школ, лучшие выпускники которых переходили бы в средние школы, а оттуда в средне-специальные учебные заведения или в университеты она слушает внимательно, и кое-что даже записывает. Похоже, Наталья готовит какой-то проект.

Но Екатерина, видя, что жена наследника копит силы и готовится предъявить права на трон, готовится убить её.

Отсюда вывод: нужно готовить поворот истории на новый путь. Несколько дней я так и сяк обдумывал варианты собственных действий и пришел к выводу, что ничего лучше вещего сна придумать не могу. В самом деле, не признаваться же в своей попаданческой сущности, а вещим снам и божественным откровениям в эту эпоху принято верить. В один прекрасный день я обратился к цесаревичу:

— Павел Петрович, есть у меня к вам с Натальей Алексеевной важнейший разговор, но он должен быть совершенно секретным.

— Ты опять что-то изобрёл?

— Нет, не изобрёл. Всё гораздо тревожнее.

— Что же, поговорим. Иди, готовь лодку, а я приглашу Наталью Алексеевну прокатиться по речке. Такой расклад тебя устроит?

— Разумеется!

Мы с цесаревичем сели за вёсла, Наталья расположилась на кормовой банке, и лодка двинулась вверх по течению. Отошли мы километра на два, даже запыхаться не успели, выбрали место в тени под раскидистыми ивами, но отлично просматриваемое в любую сторону и остановились.

— Что же такое важное появилось у тебя, Юрий? — без тени улыбки спросил Павел, перебираясь к Наталье.

— Сны, Павел Петрович. Одни и те же повторяющиеся сны, вот уже вторую неделю.

— О чём твои сны? — тревожно спросила Наталья.

— О тебе. Наталья Алексеевна, и о твоём супруге.

— Объяснись! — в два голоса потребовали супруги.

— Объяснить довольно сложно, но как смогу