Ты постучишься в дверь мою - Мария Акулова

Со стуком смятый конверт впечатал в стол, сам навис, будто коршун, голову склонил, бровь вздернул, ожидая ответа.

Бешеный. Как всегда…

— Я наняла адвоката. Все через него. Ты тоже нанял бы…

— Я не дам развод, Тихомирова. Даже не надейся…

Но дело в том, что она тоже с некоторых пор бешеная. От обиды, которую пережить невозможно. От горя, которое испытать пришлось. От ненависти, которая покрыла ровной коркой всю любовь.

Ксюша тоже встала. Не хотела позволять ему таким образом давить. Прямо в глаза его заглянула, сказала тихо и четко:

— Я не прощаю предателей. Понял меня?

Они долго молча сверлили друг друга взглядами. Понимали все без слов, и чтобы эмоции свои передать — решительность, боль и обиду — слова были не нужны.

Потом Ваня взял в руки повестку, которая попала к нему на стол сегодня утром, выпрямился, все так же, перед ее глазами, стал медленно рвать, выражая свое мнение насчет планов жены. Еще жены…

— Развода не будет. Из брака выйдешь только вдовой. Я уже говорил…

Клочки летели обратно на стол, а Ксюша держалась… Из последних сил держалась, чтобы сохранить самообладание, остаться в его и своих глазах достойным противником. Сильной, спокойной, уверенной в правильности своих действий…

— А я уже… Вдова… Была…

— Это, как видишь, поправимо…

— Иди в задницу, — не выдержала, прошипела, дав повод Бродяге усмехнуться. Ксюша ненавидела его за эту усмешку еще сильней, когда казалось, верхняя планка достигнута. Но нет… Он способен прыгать выше головы.

— Хочешь поговорить — давай говорить. Я уже извинялся миллион раз. Объяснял, зачем все это было, но развода не будет. Я не шучу… — чувствуя, что давить больше нельзя, Ваня сбавил тон. Если ей нужно его в задницу посылать при каждой встрече — он согласен. Лишь бы хотя бы один шаг навстречу сделала. Один маленький. Потому что… Месяц потратила на то, чтобы максимально дистанцироваться.

— Я не хочу с тобой говорить. Я видеть тебя не хочу, — Ксюша в кресло опустилась, мотнула головой, отворачиваясь, закусывая губу… — Все разговоры через адвокатов. А сейчас выйди… Прошу, выйди…

Ваня не сразу послушался. Стоял еще с минуту, то ли сверля, то ли лаская ее взглядом, потом же молча… Так же размашисто… К двери.

— Табличку снимешь. Или я сниму. Тихомирова, — на фамилии ударение сделал. Злой, как черт…

И поделом ему.

* * *

Что должна чувствовать женщина, похоронившая любимого мужа, прошедшая каждый из девяти кругов ада на пути к своему дну, достигшая его в один «прекрасный» день… Потерявшая последнюю надежду на то, что сможет… Сможет выжить… И узнавшая, что все это зря?

Он жив. Здоров. А смерть… Смерть была инсценирована. Смерть, как проверка… Вот только проверять он собирался окружение на алчность, а вышло… Что проверял ее на стойкость. И она держалась. Долго, да только все же сломалась.

Увидев его тогда в палате, то ли сознание потеряла, то ли заснула просто, а когда проснулась, за окном была глухая ночь… И он… Он в палате.

Ксюша неимоверно испугалась, долго поверить не могла, даже когда щупала, когда обнимала, когда слезы на рубашку лила, когда зацеловывала лицо, утыкалась в до одури вкусно, правдоподобно, живо пахнущую именно им шею… И не верила.

Бродяга той же ночью объяснял, зачем была эта игра на ее нервах. Оказалось, на него было совершено три покушения. Все неудачные, но… Четвертого решили не ждать. Инсценировка должна была заставить проявить себя тех, кто желал Тихомирову смерти и так внезапно получил ее «в подарок»… Но время шло — а никто не проявлялся.

Под подозрением были все. Кирилл, ее родители, партнеры, контрагенты, старые враги, но… Ни одного человека, которого слушали, вели, за которым следили, не удалось уличить.

Данилов не хотел признавать поражение своей тактики, а Бродяга не мог простить себе, что это поражение стоило для него с Ксюшей так дорого.

Закрытие производства должно было стать новым стимулом, но… Тихомиров взбрыкнул, вернулся, и теперь… Никто не знал, что будет дальше.

Ксюша тоже не знала. А еще не знала, что делать…

Он убеждал, что в ней не сомневался, что если бы был шанс ввести ее в курс или забрать с собой — сделал бы это, но Данилов был категорически против, да и… Только Ксюше он мог доверять. Только на нее положиться. Поэтому девять кругов ада и самое дно, поэтому…

— Не приходи сюда больше, Ваня. Я не хочу тебя видеть.

Ксюша сказала именно это, когда выплакала все слезы на плече, когда вроде бы самое время засунуть гордость куда подальше, отбросить все сомненья и просто насладиться тем, что у них есть второй шанс. Ни у кого нет, а у них есть, но…

Их брак стоял на трех слонах: честность, преданность, доверие. Черепахой была любовь. И теперь… доверия больше нет, потому что нет честности… И мир под откос.

Ксюша запретила приходить Ивану, пока она лежит в больнице, приводя нервы в порядок.

Когда вернулась в их квартиру — там было пусто. Он исполнил просьбу максимально. Считал, что это все временно. Слишком хорошо ее знал, чтобы не понимать, какой удар нанес, и как сложно ей будет это пережить, но надеялся… По-мальчишески наивно надеялся, что переживет. Что когда-то сама придет, обнимет, позовет назад домой, а не пришлет через адвоката повестку в суд на их бракоразводный процесс.

На работу Ксюша вернулась потому, что голову снова нужно было чем-то забивать, оставляя как можно меньше времени на то, чтобы думать, как жить в новой реальности.

Поначалу было очень сложно… Слышать его, видеть его, каждый раз чувствовать, будто нож в сердце проворачивают…

А перед глазами его могила… Пустая, как оказалось.

Ее слезы… На ровном месте, как выяснилось

Ее боль… По человеку, так легко манипулирующему ее чувствами.

Она любила Ваню. Всем сердцем и душой, но простить не могла. Это хуже телесной измены… Это выше ее понимания…

Нина с Игорем предлагали снова вернуться к ним или поменять жилье на то, в которое он точно не явится, нанять ей охрану, чтобы не приближался…

Ксюша отказалась по всем трем пунктам, прибегая лишь к тем мерам, логику которых понимала.

Отправила ему аккуратно сложенные вещи…

Набрала как-то вечером Макса, с которым… общаться тоже стало сложно… Потому что он знал. Макс знал! А она нет… Попросила приехать.

Он не приехал — прилетел… А в коридоре ждет громадный чемодан.

— Это Ивану Николаевичу… Отвезешь, пожалуйста? — кивнул виновато. — Спасибо…

— Ксения Игоревна…

— Не надо, Макс. Я не держу на тебя зла, просто… Ты — его человек. Будь с ним…

Наверное, нельзя закрывать дверь перед носом человека, когда-то спасшего тебя от неизвестности, но…