Тарзан и люди-леопарды - Эдгар Берроуз

Вопреки здравому смыслу, он пытался внушить себе, что, бежав единожды из храма, им удастся сделать это вторично, но тут в каморку с факелом в руке вошел жрец.

Посетитель оказался стариком свирепой наружности, раскраска его лица лишь подчеркивала жестокость его черт. Это был Собито, колдун из деревни Тамбай. Ни слова не говоря, колдун нагнулся и стал развязывать веревки, стягивающие ноги белого пленника.

– Что со мной сделают? – спросил Старик. Собито обнажил желтые клыки в злорадной усмешке.

– А ты как полагаешь, белый человек? Старик пожал плечами.

– Наверное, убьют.

– Но не сразу. У человека, умирающего медленно, в муках, мясо гораздо нежнее, – объяснил Собито.

– Дьявол! – воскликнул пленник.

Собито облизнул губы. Ему доставляло наслаждение причинять страдания, моральные ли, физические ли, а тут представился случай который он просто не мог упустить.

– Сначала тебе раздробят руки и ноги, – молвил он, – потом опустят в яму с болотной водой и привяжут так, чтобы ты не смог сунуть голову под воду и утопиться. Там ты просидишь три дня. За это время мясо твое станет мягким, нежным.

Он замолчал.

– Ну а потом? – спросил белый не дрогнувшим голосом.

Старик решил не доставлять им удовольствия от вида его смятения и молил бога, чтобы хватило сил выдержать предстоящие физические муки и не посрамить своей расы. Целых три дня! Боже, что за испытания ожидают его!

– Потом? – переспросил Собито. – Потом тебя доставят в храм, и дети бога Леопарда растерзают тебя на куски своими стальными когтями. Гляди!

Из-под широких рукавов своего одеяния, сшитого из леопардовых шкур, он выставил длинные изогнутые когти.

– И потом сожрете, да?

– Да.

– Хоть бы вы подавились.

Развязав наконец веревки на ногах белого, Собито угостил его грубым пинком, заставляя встать на ноги.

– А белую девушку тоже убьют и съедят? – спросил Старик с замиранием сердца.

– Ее здесь нет. Боболо выкрал ее. И раз уж ты помог ей бежать, мучения твои будут еще сильнее. Я посоветовал Имигегу вырвать тебе глаза после того, как переломают руки и ноги. Кстати, забыл добавить, что кости тебе переломают в трех-четырех местах.

– У тебя явно слабеет память, – иронически заметил Старик. – Надеюсь, больше ты ничего не забыл. Собито заворчал.

– Пошли! – приказал он.

Колдун повел пленника темным переходом к главному залу, где собрались люди-леопарды.

При появлении беглеца из полутора сотен глоток вырвался яростный крик, дико взревел леопард, на верхнем помосте завертелся верховный жрец, а омерзительные жрицы бросились вперед, словно намереваясь разорвать пленника на куски. Собито втолкнул белого на нижний помост и швырнул к ногам верховного жреца.

– Вот жертва! – провозгласил он.

– Жертва доставлена! – объявил Имигег, обращаясь к богу Леопарду. – Ждем твоих распоряжений, о отец детей леопарда!

Имигег ткнул зверя острым концом посоха, хищник грозно оскалился, и из рычащей пасти как будто донесся ответ.

– Пленника казнить, а на третью ночь да будет здесь пиршество!

– А как поступить с Боболо и белой жрицей? – осведомился Имигег.

– Пошли за ними воинов, пусть доставят их в храм. Боболо мы прикончим для очередного пира, а белую девушку я вручаю верховному жрецу Имигегу. Когда она ему надоест, мы снова попируем.

– Такова воля бога Леопарда! – возвестил Имигег. – Его слово закон для всех нас!

– Готовьте белого к смерти, – взревел леопард. – А на третью ночь пусть дети мои соберутся здесь набраться мудрости, отведав мяса белого человека. Когда его мясо будет съедено, то оружие белого пленника больше не будет представлять угрозы. Смерть белому человеку!

– Смерть! – пронзительно завопил Имигег.

В тот же миг на пленника набросилась дюжина жрецов, швырнула на глиняную поверхность помоста, навалилась всей тяжестью, широко разведя в стороны руки и ноги белого. Тут же к Старику подскочили четыре жрицы, вооруженные тяжелыми дубинками.

В глубине зала раздалась зловещая дробь барабана, под звуки которого жрицы принялись приплясывать вокруг распростертого тела своей жертвы.

Вдруг одна из мегер вырвалась вперед и замахнулась на лежащего дубинкой, но один из жрецов сделал вид, словно защищает его, и жрица, отступив в танце, воссоединилась со своими подругами в безумном вихре. Так повторялось снова и снова, но с каждым разом жрецам становилось все труднее отражать наскоки обезумевших фурий.

Белый с самого начала понял, что разыгрывается спектакль, некий первобытный ритуал, но никак не мог сообразить, в чем его смысл. Если они рассчитывали устрашить его, то они явно просчитались. Лежа на спине, он наблюдал за ними безо всякого страха, скорее с любопытством, но не большим, чем вызвал бы самый заурядный танец.

Возможно, именно из-за его кажущегося безразличия они затянули свой танец, завывая гораздо громче обычного, а дикость их воплей и жестов и вовсе не поддавалась описанию.

И все же Старик прекрасно понимал, что конец неизбежен. Обрисованная Собито участь была далеко не пустой угрозой.

Старик еще давно слыхал, что среди некоторых племен каннибалов подобный способ приготовления мяса являлся скорее правилом, нежели исключением. Испытываемое им омерзение к тому, что его ожидало, подтачивало его рассудок, словно отвратительная крыса. Изо всех сил он старался не думать о предстоящем кошмаре, чтобы не сойти с ума.

Доведенные до экстаза танцем и грохотом барабанов воины, которым не терпелось увидеть развязку жестокого зрелища, стали подстрекать жриц на решительные действия. Верховный жрец, прекрасный режиссер, уловил настроение публики, подал знак, барабан умолк, танец прекратился.

Зрители замерли в ожидании. Зал охватила тишина, более страшная, чем недавний гвалт. И тогда жрицы с поднятыми дубинками крадучись двинулись к беспомощной жертве.

Кали-бвана калачиком свернулась на дне пироги.

Лодка шла на большой скорости, раздавался ритмичный плеск весел. Девушка знала, что плывут они не по большой реке, но и не по ведущей в храм протоке, и в то же время не возвращаются в деревню Гато-Мгунгу.

Какую новую каверзу уготовила ей безжалостная судьба?

Склонившись к девушке, Боболо шепнул:

– Не бойся, я увожу тебя от людей-леопардов. Девушка, кое-как разбиравшаяся в диалекте племени Боболо, уловила смысл сказанного.

– Кто ты? – спросила она.

– Вождь Боболо, – ответил он.