Археолог: солнечный камень - Алекс Рудин

знает, что на уме у этих язычников? Их приютили, кормят и поят. Даже почти вылечили руку Бенедикта. Но всё это может оказаться обманом, чтобы успокоить монахов, а потом принести в жертву своим богам.

— Криве-Кривейто пришёл к вождю, — угрюмо ответил Эрик. — Сам пришёл.

— Кто? — не понял Адальберт.

— Некогда, — нетерпеливо отмахнулся Эрик. — Объясню по дороге. Идём!

— И я с вами!

Бенедикт, месивший тесто для лепёшек, бросил тугой тестяной комок на стол. Шагнул к кадке с водой, чтобы вымыть испачканные руки.

Но Эрик остановил его.

— Нет, монах! Сегодня твоя помощь епископу не потребуется!

Сердце Адальберта болезненно сжалось. Что это значит? Почему вождь зовёт только его одного?

Но епископ преодолел минутную слабость и кивнул:

— Я готов.

Словно угадав его мысли, Эрик сказал:

— Возьми с собой своего брата.

Радим был во дворе — кормил кур в курятнике. Монахи старались не сидеть без дела, и в благодарность за хлеб и приют помогали домочадцам Эрика, чем могли.

Бенедикт вышел, чтобы позвать Радима. Воспользовавшись этим, Эрик добавил:

— Будь силён, епископ. Силён и убедителен!

Втроём они вышли со двора. Пока шли по селению, Адальберт невольно крутил головой по сторонам. Такого количества народ в деревне он ещё не видел. Жители побросали дела и собирались кучками, чтобы обсудить небывалое — верховный жрец Криве-Кривейто покинул священную рощу Ромове и пришёл к ним!

Что же теперь будет?!

Возле деревенской кузницы, опустив до земли сильные натруженные руки, сидел кузнец. Седобородый, с широкими плечами и длинными волосами, он был похож на бога Перкуно. За его спиной, в тёмном провале двери метались отсветы огня.

— Кто такой Криве-Кривейто? — задыхаясь от быстрого шага, спросил Адальберт Эрика.

— Криве-Кривейто, — ответил Эрик, — это верховный жрец всех прусских племён. Он живёт в священной роще Ромове и никогда не покидает её.

Эрик замолчал и поправил себя:

— Не покидал до сегодняшнего дня.

Сердце Адальберта сжалось. Теперь понятно, что ему предстоит. Встретиться лицом к лицу со своим главным противником в этих землях. И победить его.

Монахи с Эриком шли через торговую площадь. Обычно пустая, сегодня она была полна народу. Люди, увидев монахов, оборачивались, замолкали. Но к ним никто так и не подошёл.

По длинной деревянной лестнице поднялись на холм. Ворота частокола были распахнуты настежь.

Не позволяя задерживаться, Эрик быстро провёл монахов в дом вождя.

— Арнас, мы здесь! — громко крикнул он.

И непочтительно подтолкнул Адальберта в плечо.

— Будь крепок, епископ!

Монахи вошли в зал. Вождь Арнас стоял возле стола. Седой головой он почти касался низкого потолка, и был похож на мощный дуб, который внезапно вырос посреди комнаты.

А в кресле вождя сидел тонкий, словно тростинка, человек. Он был одет в простую полотняную рубаху, подпоясанную кожаным поясом. На голове — кожаный шлем, украшенный бычьими рогами. В руке человек держал деревянный посох.

Пронзительные глаза сверкнули на худом лице и впились в Адальберта.

— Так вот ты каков — посланник чужого бога?

Голос Криве-Кривейто был силён и звучен. Худоба обманчива, понял Адальберт. В этом худом теле таится такая мощь, что и коренастый вождь Арнас едва ли сможет потягаться с ней.

— Зачем ты пришёл в нашу землю?

— Я пришёл, чтобы принести вам слово истинного бога, — с достоинством ответил Адальберт. — Бога, который живёт не в пещере, и не в ветках деревьев, а на небе. Слово бога, который отдал жизнь за спасение человеческих душ!

Двумя руками, словно шит, епископ поднял над головой Евангелие.

— Вы погрязли во мраке. Ваши души испачканы в грехе. Вы льёте кровь людей и животных на своих мерзких мольбищах! Слово Христа подарит вам кротость и милосердие, научит любви к богу и ближнему!

Криве-Кривейто тоже вскочил с кресла и сердито ударил посохом в деревянный пол.

— Ты говоришь, что наши боги хуже твоего? Так знай, что пруссы тысячу лет рождались и умирали со своими богами! Наши боги приводят нас в мир, дают нам тепло солнца, доброту моря и земли! Наши боги ведут нас на битву и даруют победу! Наши боги провожают наши души в другой мир и дарят надежду родиться снова!

Быстрым шагом Криве-Кривейто подошёл и остановился напротив Адальберта.

— Богам придётся по вкусу твоя кровь, глупый монах! Скоро будет большой праздник, и там...

— Хватит!

Голос Арнаса прозвучал, словно гром.

— Хватит!

Вождь с размаху ударил тяжёлым кулаком по дубовой столешнице, и огромный стол содрогнулся.

— Ты живёшь в своей роще, Криве, и ничего не знаешь о том, что происходит в мире. Но я вождь. Я обязан знать обо всём, что угрожает моему народу.

Он подошёл к своему креслу и уселся в него. Кресло жалобно скрипнуло.

— Этот разговор назрел давно. Да, монах! Не только вы приходите к нам. К нам идут торговые караваны. Люди рассказывают о том, что происходит в мире.

Вождь повернулся к Криве-Кривейто.

— Мир меняется, Криве! И те, кто не изменится вместе с ним — погибнут. Многие народы принимают крещение. Вместо вражды начинают жить в мире друг с другом.

Вождь чуть понизил голос.

— Может быть, и богам пора прекратить вражду? Почему мы не можем почитать ещё одного бога, а Криве? У нас хватит зерна и солнечного камня для жертвоприношений.

Адальберт задохнулся от возмущения. Этот язычник предлагал неслыханное. Он сравнивал Спасителя с мерзкими языческими идолами!

Епископ открыл рот, но Криве-Кривейто опередил его.

— Вот как ты заговорил, вождь? — угрожающе спросил он. — Забыл — по чьей воле ты стал вождём? Боги вознесли тебя и поставили над людьми. Истинные боги пруссов — Перкуно, Патолло и Потримпо! Но они же могут и опустить тебя на землю.

— Ты угрожаешь мне, Криве-Кривейто? — спокойно спросил вождь.

— Нет, Арнас! Я предупреждаю тебя. Одумайся и приди в священную рощу для жертвоприношения богам. Иначе на празднике лета я соберу совет вождей, и мы вместе решим — достоин ли ты и дальше вести пруссов за собой.

Наклонив рогатую голову и твёрдо ударяя посохом в пол, Криве-Кривейто быстрым шагом направился к двери. Остановился и повернулся к Арнасу:

— И приведи этих монахов. Они станут твоей искупительной жертвой.

— Эрик! — сказал Арнас, когда Криве-Кривейто исчез, — уведи монахов и возвращайся!

Эрик молча подтолкнул Адальберта к выходу.

— Идём, епископ!

Они быстро шагали через деревню.