Настоящая любовь и прочее вранье - Уитни Гаскелл

– Уу, вот это уже не забавно. Меня тошнит от американцев, – с пресыщенным видом отмахнулась Джейн. – Все на одно лицо. Желаю выйти на охоту и подстрелить горячего итальянца или француза. Брюнета со сложной натурой и сильным акцентом. Как, по-твоему, Жерар Депардье сексуален?

– Эээ… нет.

– Мне тоже так кажется, если не считать акцента. Просто ням-ням.

Я помешала чай со льдом, потыкала ложечкой в разбухший кусочек лимона, плававший среди полурастаявших ледяных кубиков.

– Не знаю. Никогда не встречалась с европейцем. Думаю, все дело в их снисходительном отношении к полигамии. К тому же я считаю французов чересчур суетливыми.

Джейн уставилась на меня, как на двуглавого дракона.

– А ты сторонница моногамии? – фыркнула она. – Да кому она нужна? Сплошное женоненавистничество. Да и сама теория давно устарела!

Теперь я вспомнила, почему не слишком часто вижусь с Джейн. В ее обществе, разумеется, легко и приятно, но я всегда чувствую себя пожилой матроной. Разумеется, моногамия чересчур для нее пресна. Когда твои груди и зад находятся приблизительно в тех же местах, где были в шестнадцать лет, вполне естественно, что ты стремишься больше внимания уделить мимолетным наслаждениям, чем постоянным отношениям.

– Не согласна. Я думаю, что неверность разрушает семью, – возразила я, подумав о многочисленных связях моего отца, погубивших брак родителей.

Папочка так и не осознал того простого факта, что обмен брачными обетами автоматически кладет конец его гулянкам. Мне было пять лет, когда мать впервые вышибла его из дома. Помню, как в ночь его ухода съежилась в постели, отчаянно надеясь, что теплый кокон подушек и одеял защитит меня от нарастающего грохота скандала.

На следующий день дом казался зловеще пустым. Я случайно наткнулась на сидевшую на полу мать с белым атласным свадебным альбомом на коленях и маникюрными ножницами в руках. Ножницами, которыми она не торопясь резала фотографии на мелкие кусочки.

Но время прошло, она остыла, пустила отца обратно… чтобы вытолкать через два года, когда его очередная подружка позвонила и объявила матери, что сопровождала папочку в деловую поездку в Сан-Диего. И карусель завертелась с новой силой; вопли, скандалы, смена замков, слезливое воссоединение, сопровождаемое периодом безразличного антагонизма, за которым следовало новое обличение в неверности, пока супруги, наконец, к обоюдному удовлетворению, решили прекратить мучить друг друга и развелись. Как я сказала, их брак, вряд ли можно назвать образцовым.

– Ну, так как насчет нового бойфренда? Это у вас серьезно? Бойфренд. Я перекатила слово на языке, и мне понравилось, как оно звучит.

– Не знаю. Может, и нет. Не забывай, он живет в Англии. Но я пытаюсь не слишком много думать об этом, – ответила я, гадая, когда успела стать такой законченной лгуньей. С самого своего возвращения я только об этом и думала.

– О, вспомнила, что хотела тебе сказать! Знаешь, что «Ритрит» ищет новых авторов? «Охотник за головами» разослал электронные письма буквально всем в «Рануэй». Приглашают на собеседование.

Здорово! Джейн всего несколько лет как из колледжа и уже получает письма от охотников за головами. Но… вакансия… заманчивая мысль. Я понимала, что шанса получить работу нет: «Ритрит» – не моя лига. Шикарный журнал для богатых туристов с той же читательской аудиторией, что у «Таун энд Кантри» и «Вог». Его обозреватели пишут об эксклюзивных карибских курортах и отелях в Сиднее или Стокгольме, известных четырехзвездочными отелями и современной архитектурой. На изысканных страницах «Ритрит» статьи гнездятся между рекламой багажа от «Луи Вюиттон» и часов «Патек Филип», а слово «бюджет» если и употребляется, то исключительно иронически. Вряд ли там понадобится автор, хорошо изучивший сеть недорогих отелей, ресторанов 11 методов дешевого питания (обедать пораньше, не пить коктейли, просить завернуть остатки для собаки и тому подобное). Вероятность почти равна нулю. Но попытка не пытка. В крайнем случае, мне откажут. Но не убьют же! Кроме того, именно в этом я нуждалась, чтобы отвлечься от мыслей о Джеке. В поисках работы!

– Собираешься попробовать? – спросила я в надежде, что она скажет «нет». В конце концов, Джейн – моя подруга, и я не могла претендовать на место, которого добивается она, хотя ирония ситуации до меня доходила как нельзя лучше. Я легко подхватила экс-бойфренда лучшей подруги, и все же моральные принципы не позволяли мне соперничать с бывшей коллегой. Очевидно, я не совсем пропащая, как ни странно.

– Господи, нет, конечно, – отмахнулась Джейн. – Здесь у них нет офиса, а я ни за что не перееду на Средний Запад.

– Средний Запад? Джейн, редакция «Ритрит» в Чикаго! Не думаю, что тебе придется приобрести комбинезон и вилы, дабы трудиться там на ниве туризма.

– Самое главное, что это не Манхэттен, а значит, на цивилизацию нет и намека, – категорично заявила Джейн.

Я втайне очень обрадовалась. Если она не собирается участвовать в гонке, значит, я с чистой совестью могу выслать свое резюме. И кто знает, может, другим авторам тоже не слишком захочется покидать Нью-Йорк, так что конкуренция будет не такой свирепой? Что же до меня, я с радостью поселилась бы на кукурузной ферме… нет, в свинарнике на кукурузной ферме, – если это означало бы свободу от Роберта и «Сэси синьорз».

Остаток дня я тайком работала над резюме, искренне надеясь, что Роберт или Пегги не возникнут за спиной, поймав меня на месте преступления. Я пыталась понять, могут ли произвести впечатление мои статьи в «Домоводстве», «Кэт крейзи» и «Грейт аутдорз» (журнал, в котором я работала как раз до «Сэси синьорз», – тогда Мадди безжалостно издевалась надо мной, расписывая, как абсурдно считать, будто пикник в Центральном парке полон трудностей и достоин описания в журнале, посвященном походам и отдыху на лоне природы) или достаточно одного упоминания о «Сэси синьорз», и они рассмотрят мое резюме, перед тем как окончательно отвергнуть.

Меня так и подмывало присочинить кое-что вроде практики в «Элль» вместо «Домоводства». Но я так и не решилась. Журнальный мир тесен, и всегда имеется шанс, что если я совру о работе в «Элль», собеседование будет проводить тот, кто действительно там трудился.

К концу дня я вспомнила разговор с Джейн о Дне благодарения и решила все-таки позвонить родителям и узнать их планы на следующую неделю. Каждый, разумеется, будет расстроен, узнав, что я не собираюсь приехать, поэтому лучше действовать дипломатически, пообещав навестить их в ближайшем будущем и все такое. Не стоит портить отношения. Сначала я набрала номер мамочки. Та подняла трубку после первого же звонка:

– Алло?

– Привет, ма.

– Кто это? – Нетерпеливый вздох.

Подумать только, у этой женщины всего двое детей… неужели так трудно узнавать каждую дочь по голосу? И почему даже после стольких лет она все еще сохранила способность называть во мне чувство неполноценности? Да и что такое звонок дочери по сравнению с еженедельным сеансом маникюра?!