Академия. Книга 2 - Наталья Бутырская

Когда Мастер печатей убедился, что я хоть неуклюже и медленно, но в целом справляюсь с работой, оставил меня одного со словами:

- Советую тренироваться сразу на нужном рецепте. У тебя тройной объем всех элементов, возьми одну треть, затем треть от нее и попробуй выполнить весь процесс от начала до конца, не останавливаясь. Скорее всего, ты что-то испортишь, и у тебя останется еще пять попыток, не считая итоговой. Но если сделаешь с первого раза, отложи смесь в сторону, она годится для работы в течение трех дней. Рецепт базовый, по сути ученический, так что вперед.

Учитель тронул меня за плечо, как будто собирался похлопать, но передумал и ушел. А я приступил к заданию: выпаривал, сжигал, растирал, резал. С меня сошло семь потов в процессе, кое-что я испортил, а кое-что испортил и даже не заметил, в итоге через четыре часа передо мной стояли чашечки, горшочки и колбочки с готовыми компонентами. И я трясущимися руками отнес их внутрь ниши. Осталось теперь все это смешать, вливая ровно столько Ки, сколько в рецепте, с учетом уменьшенного объема.

Пепел баньяновых листьев осторожно смешать с растертой в пыль чешуей лунной рыбы, затем добавить по каплям настой ростков капарила, подождать два оборота песочных часов под номером девять, влить полторы единицы Ки, магическим зрением убедиться, что она вошла в смесь и изменила ее цвет. Выдохнуть. Следующий шаг…

Когда все части смешались в единое целое, мне оставалось добавить последнюю порцию энергии — четыре целых и четыре десятых Ки. В листке было четко указано, что ни в коем случае нельзя вливать больше, так как смесь не очень стабильна. К этому времени я весь взмок от напряжения и концентрации, поэтому сделал небольшую передышку, успокоился, подышал, и только поднес пальцы к чашке, как…

- Я узнала! Ты помолвлен…

Дверь распахнулась и впечаталась в стену со страшным грохотом, я дернулся и влил в состав не меньше сотни Ки. Буроватая паста странно заискрилась, я отпрыгнул назад, прикрывая глупую девчонку. Вздернул руку и за доли секунды до того, как смесь вспыхнула в магическом зрении, выплеснул из себя готовый защитный массив, в который тут же ударили разноцветные искры.

Несколько минут после энергетического взрыва я сидел на полу, пытаясь осознать, что вообще сейчас произошло. За спиной завозилась Юминг, осторожно выглянула из-за плеча.

- Ого! Что это сейчас такое было?

- Что это было? — переспросил я, глядя на выжженные дырки перед собой. — Что это было? Ты чуть не угробила нас обоих! Тебе не говорили, что в лабораторию нельзя врываться?

- Как ты так быстро поставил массив? Это же четыре печати! Я могу сделать его за две минуты. У тебя что, рука-молния? Молниерукий? Покажешь мне? Кто тебя учил? Или это в Академии?

В комнату влетел Мастер печатей в домашнем нижнем халате и босиком.

- Что случилось? Ты цел? Перебор с Ки? Как ты мог такое допустить? С девочкой заболтался?

Я медленно поднялся, чувствуя, как дрожат колени. Поклонился.

- Мастер печатей, у меня несколько вопросов. Первый — почему эту дверь нельзя закрыть изнутри, чтобы никто не мог войти?

Он остановился, еще раз посмотрел на меня, на Юминг, на дверь.

- Правила. Старое правило начертателей. Чтобы в случае неудачи лекари успели вытащить мастера.

- Второй вопрос — почему выход почти напротив ниши?

- Чтобы начертатель успел покинуть комнату при первой же опасности. Зачастую при опытах появляется дурной воздух, которым можно отравиться.

- Тогда еще один вопрос. Как сделать так, чтобы меня никто не отвлекал во время работы?

Учитель подошел к Юминг, которая сжалась в комочек и пыталась притвориться, что ее тут нет, схватил ее за ухо и потянул наверх.

- Ой-ой-ой, дядечка, простите меня, пожалуйста, я не специально, — взвыла девчонка. — Я не знала, что тут лаборатория. Но теперь знаю и больше вообще никогда сюда не приду. У меня папа — начертатель, и он всегда запрещал даже близко подходить к его рабочей комнате. А вы учитель Шена? Это вы его научили так быстро чертить массивы? Он меня на экзамене победил. Я думала, что это случайность, но он и правда суперумный. Я тоже могу делать массивы, только не так быстро. Хотите, могу показать.

За несколько предложений она переключилась с оправданий на самовосхваление. Как у нее так получалось?

- Твой отец — из гильдии? — недоуменно спросил Мастер печатей.

Я подумал, что он, наверное, только это и успел уловить из ее скороговорки, все же он из другой страны, и наш язык ему не так уж легко понимать.

- Да, третьего ранга. Он меня с детства учил начертанию. Только не вот такому, — и она указала на склянки, — а обычному, при помощи Ки. А ухо мне отпустите? А то оно сейчас оторвется.

Учитель разжал пальцы, плотнее запахнул белый халат и сказал:

- Посмотрим, что ты сможешь показать на моих уроках, гильдейская девочка.

После этого он выгнал нас обоих, впрочем, я и сам рад был уйти. В этот день я уже не успел бы ничего сделать, да и не смог бы. Из меня словно выжали всю Ки. Юминг шла рядом, как и полагается девочке ее возраста, отстав на шаг, скромно опустив голову.

- Я узнала, — шепнула она позади, — ты помолвлен с дочкой какого-то чиновника.

- Слушай, чего ты ко мне привязалась? — взорвался я. — Какая тебе разница, кто я? Мне все равно, что ты там узнала! Радуйся, что прошла в Академию, и учись спокойно!

Она тут же поравнялась со мной.

- Ты — первый человек моего возраста, который так здорово разбирается в массивах. Хочу понять, как ты так научился.

Мы подошли к дому. Я поклонился Юминг.

- Спасибо, что проводила. Теперь иди к себе.

Но тут выглянула Мэй, она теперь часто передвигалась сама, опираясь на заклинание облегчения веса.

- Кажется, у кого-то появилась маленькая подружка? Заходи в гости, если хочешь.

- Очень хочу, — обрадовалась Юминг. — А у вас есть еда? А то я не умею готовить, ребята стряпают отвратительно, и у меня ужасно болит живот.

Мы устроились в моей комнате, разложили на полу тарелки, и Юминг принялась уплетать все подряд. Мэй смотрела на нее, задумавшись о чем-то, и, как только девчонка закончила набивать пузо, спросила:

- Юминг, а почему ты решила поступить в Академию?

- Ой, это все сложно. Понимаешь, моя мама умерла, когда я была еще маленькой. Папа больше не захотел жениться. Когда мне было лет пять, я вбежала в папину комнату, увидела, как он рисует красивые узоры, и попросила научить этому. Потом я, конечно, сто раз пожалела, отказывалась заниматься, сбегала и пряталась от него, но папа загорелся желанием научить меня начертанию. Свой первый круг я нарисовала только через год. Представляете, целый год бесплодных попыток! Куча потраченной Ки! Папа уже начал думать, что я полная бездарность.