Странная обезьяна. Куда делась шерсть и почему люди разного цвета - Александр Соколов

Логичные, обросшие аргументами гипотезы. Их количество, честно говоря, настораживает. Такое впечатление, что мы имеем дело с неким логическим конструктором, элементы которого можно тасовать, не нарушая общей стройной картины. Этому логическому скелету очень не хватает мяса — фактов. Конечно, некоторые из гипотез не прошли проверку временем — скажем, сейчас мы знаем, что эволюция наших предков происходила далековато от Гималаев. Другие кажутся вполне респектабельными — по крайней мере, не более причудливыми, чем мейнстрим, если здесь уместно такое слово.

А почему бы нам не попытаться добавить огоньку — предложить что-нибудь свое?

Мы напрасно недооцениваем очевидное сходство людей с голыми землекопами. Социальные млекопитающие, с безволосой кожей и большой продолжительностью жизни. Может, подземелье — и наша прародина? Если пофантазировать…

Давным-давно у одного из видов человекообразных обезьян появилась склонность к рытью нор. А как еще спрятаться от жары, холода или хищников в саванне? Назовем этих своеобразных приматов куникулопитеками (лат. cuniculum — нора).

Поначалу древние приматы лишь обживали опустевшие норы, логова других животных и — там, где была возможность, — карстовые пещеры (как австралопитеки и ранние Homo Южной Африки), затем занялись рытьем сами. Нет собственных природных приспособлений для копания? Не беда, подойдут палки и камни подходящих размеров! Так зародилась орудийная деятельность. О копательной активности наших предков говорят большие руки с изогнутыми пальцами у ранних гоминид — вовсе не для древолазания они предназначались, а для рытья. Той же цели — откидывать грунт — служила сомкнутая уплощенная кожистая стопа — «лопата». Обезьянам приходилось большую часть дня стоять в глубокой норе, высунув наружу лишь голову и руки, подобно современным сурикатам. Постепенно у куникулопитеков развилась привычка к вертикальному положению тела — предпосылка прямохождения.

Какой человеческий признак мы не возьмем — везде, если приглядеться, тут же обнаружится печать «норной фазы». И как это мы раньше не замечали? А какие олухи антропологи, прошедшие мимо очевидного!

Скажем, к чему человеку выступающий нос? Конечно, чтобы в дыхательные пути не сыпалась земля. Вытянутое тело, узкая грудная клетка? Чтобы не застрять в узких подземных ходах. А в верхней своей части грудная клетка расширяется для усиленного вдоха — под землей мало кислорода.

Маленькие уши сложной формы — чтобы не забивались землей. Укороченные челюсти и смещенные вперед и вниз половые органы — по той же причине. Исчез и бакулюм — пенисная кость служила бы помехой в тесных норах.

Откуда у детей тяга к игре в песочнице? Почему подростки так любят забираться в любые углубления в земле, в подвалы, колодцы?

Отчего у людей прекрасное пространственное ориентирование и отличный слух? Догадайтесь сами. Кстати, именно из звуковой коммуникации в темных извилистых ходах возникла проторечь.

Нору, в отличие от гнезда из травы, не соорудишь за один вечер — и наши предки стали вести более оседлый образ жизни. По той же причине норные обезьяны образовывали устойчивые пары и дольше нянчились с детишками.

А чем питались? Поначалу — клубнями и корневищами. Но в какой-то момент куникулопитеки обнаружили, что нора — это готовая западня, откуда удобно хватать за ногу зазевавшуюся антилопу. Так наши предки получили доступ к мясу — богатой белком высококалорийной пище.

Мы подходим к самому интересному. В подземельях стабильная температура и высокая влажность. Шерсть быстро исчезла, поскольку мешала охлаждению в душных норах. Сохранились волосы на лобке — защищать гениталии от острых камней, и в подмышках — зачем бы им там расти?.. Ну-у-у, когда гоминид протискивался в узкий лаз, вытянув одну руку вперед в позе Супермена, волосы в подмышках оставляли на стенах запаховый след для следующих за ним соплеменников. А к чему густая шевелюра на голове? Во-первых, защищать череп и мозг при обвалах (эту же функцию выполнял костный гребень у ранних гоминид). Во-вторых, копна присыпанных землей волос — отличная маскировка при высовывании из норы, поскольку для пробегающей добычи выглядит как обычная кочка. Этой же цели служила борода (а еще — подметать брачную площадку)… Все, больше не могу, продолжите это риторическое упражнение сами.

А все-таки красиво: палеонтологи с археологами, ведя раскопки стоянок древних людей, зарываются и тем самым возвращаются к предкам и в научном смысле, и метафорически… Назад, под землю! В царство мертвых!

И все же настоящая гордость мужчины — не какие-нибудь волосы на теле (у кого там из-под штанин видны волосатые ноги? Фу!), а, конечно, борода. Украшение в самом классическом биологическом смысле: есть только у одного пола, появляется при половом созревании, вырастает бо-о-о-льшая и вроде как пользы от нее ноль. Или все же польза есть? Антрополог Станислав Дробышевский, например, говорит, что борода в экспедициях от комаров защищает. Но это полушутя. А некоторые ученые совершенно серьезно занимались вопросом: в чем может быть польза от бороды?

В песне из эпиграфа озвучена вполне научная гипотеза: растительность на лице — «для сугреву». Не знаю, кому первому в голову пришла столь очевидная мысль, но уже в 1897 году некий Джозеф Пэрротт писал во «Френологическом журнале» о том, что борода не только защищает наше дыхание от холода, но и «фильтрует воздух от пыли»{2}. Спрашивается, почему такой полезной штуки нет у прекрасного пола? Ответ очевиден: мерзнуть — удел мужчин. Женщина — хранительница очага, в холод сидит дома. Некоторые авторы XX века рассуждали сходным образом: борода прикрывает шею — область, которую древним людям было важно защитить от холода «в суровое ледниковье». Отрастает во время полового созревания, ведь именно в этот момент возмужавший юноша начинал участвовать в длительных и дальних охотничьих походах{3}. Еще одна замечательная версия: борода маскирует охотника (!) — «размывает» четкие контуры головы, что, видимо, полезно при выглядывании из засады{4}.